Фрэнсис Фицджеральд - Издержки хорошего воспитания

— Но когда я ее видел, — запинаясь, проговорил Мерлин, — то есть когда я думал, что ее вижу, она жила с матерью.

— С матерью? Чепуха! — возмутилась мисс Маккракен. — У нее там была компаньонка, которую она называла «тетушкой», но та скорее мне приходилась родней, чем Алисии. Да, добродетельной ее не назовешь, но и в уме не откажешь. Сразу же после развода с Трокмортоном она вышла замуж за Томаса Оллердайса — и обеспечила себя на всю жизнь.

— Да кто она такая? — вскричал Мерлин. — Ради бога, она что, ведьма?

— Куда там! Просто-напросто Алисия Дир — танцовщица, конечно же. В те времена в каждой газете красовалась ее фотография.

Мерлин сидел недвижно, охваченный внезапным изнеможением. Теперь он и в самом деле стал стариком — настолько дряхлым, что уже не в силах был вообразить себя молодым; настолько дряхлым, что мир утратил для него все свое очарование: оно не перелилось в лица детей и надежные, греющие душу жизненные утехи, нет — оно исчезло за гранью всякого восприятия. Мерлину больше не суждено было улыбаться или весенними вечерами посиживать в долгой задумчивости у окна, откуда доносились детские возгласы, мало-помалу превращаясь в голоса его товарищей по мальчишеским играм, звавших его присоединиться к ним, пока еще не совсем стемнело. Теперь он слишком одряхлел даже для воспоминаний.

Вечером Мерлин ужинал с женой и сыном (оба они пользовались им для каких-то своих непонятных целей). Олив сказала:

— Не сиди как истукан. Скажи хоть слово.

— Пусть лучше молчит, — пробурчал Артур. — Ему только дай волю, так он в сотый раз расскажет историю, которую мы уже назубок выучили.

В девять часов Мерлин потихоньку взобрался наверх, в спальню. Плотно притворив за собой дверь, он постоял минутку на месте: тощие руки и ноги ходили у него ходуном. Теперь он понял, каким дураком прожил всю свою жизнь.

«О, Рыжеволосая Ведьма!»

Но было слишком поздно. Он разгневал Провидение тем, что противостоял слишком многим искушениям. Впереди Мерлина ждали только небеса, где он встретится только с теми, кто, подобно ему, растратил земную жизнь впустую.

Сцена представляет собой площадку перед загородным коттеджем в Западном Айзекшире, в один из отчаянно аркадских августовских вечеров. Мистер Ики, причудливо разодетый в костюм селянина елизаветинских времен, слоняется и склоняется над цветочными горшками и петушками. Это старик, давно переживший жизненный расцвет и далеко не молодой. Судя по его неправильному выговору и рассеянности, побудившей его надеть куртку наизнанку, можно предположить, что он стоит либо выше, либо ниже повседневных мелочей жизни.

Около него на траве лежит мальчик по имени Питер.Питер, разумеется, подпирает подбородок ладонью, как изображенный на портретах юный сэр Уолтер Рэли. [65] Уолтер Рэли (1552/1554–1618) — английский придворный, государственный деятель, авантюрист, мореплаватель и поэт. Здесь имеется в виду написанная в 1870 г. картина Джона Миллеса, на которой изображен юный Уолтер Рэли, завороженно слушающий рассказ старого моряка. В точности та же внешность (вдумчиво-мрачный, почти траурный взгляд серых глаз), притягивающая к себе явной отрешенностью от земной пищи. Наиболее привлекательна подобная отрешенность после сытного обеда с говядиной. Питер зачарованно смотрит на мистера Ики.

Тишина. Поют птицы.

Питер: Ночами я часто сижу у окна и созерцаю звезды. Порой мне кажется: это мои звезды… (Веско.) Думаю, когда-нибудь я сам стану звездой…

Мистер Ики (капризно): Да, да, да…

Питер: Мне все звезды известны: Венера, Марс, Нептун, Глория Свенсон. [66] Глория Джозефина Мэй Свенсон (1899–1983) — звезда Голливуда, прославленная актриса немого кино.

Мистер Ики: Я в астрономии не разбираюсь… Я думал о Ландоне, малыш. И вспоминал дочь: она уехала туда, чтобы стать машинисткой… (Вздыхает.)

Питер: Мне нравилась Ульса, мистер Ики, — она была такой пухленькой, такой полненькой, такой миленькой…

Мистер Ики: Не стоит той ваты, которой она подбита, малыш. ( Спотыкается о кучу цветочных горшков и петушков.)

Питер: Как ваша астма, мистер Ики?

Мистер Ики: Слава богу, хуже!.. (Угрюмо.) Мне уже сто лет… Я хирею.

Питер: Наверное, жизнь у вас стала поспокойнее с тех пор, как вы перестали заниматься мелкими поджогами.

Мистер Ики: Да… да… Видишь ли, Питер, малыш, когда мне минуло пятьдесят, я вдруг исправился — за решеткой.

Питер: Опять пошли по скользкой дорожке?

Мистер Ики: Хуже. За неделю до окончания срока мне насильственно пересадили железы здорового молодого заключенного, который был казнен.

Питер: И это вас обновило?

Мистер Ики: Куда там! В меня опять словно дьявол вселился! Тот молодой преступник был, наверное, взломщиком в пригородах и клептоманом. Что значит мелкий поджог шутки ради по сравнению с этим!

Питер (под сильным впечатлением): Ужас какой! Наука — это чушь собачья.

Мистер Ики (со вздохом): Теперь я с этим донором почти что совладал. Не каждому выпадает износить в течение жизни два комплекта желез. От нового комплекта я бы отказался, даже если бы мне предложили жизнерадостность целого сиротского приюта.

Питер (задумчиво): Вряд ли вы отказались бы от комплекта кроткого славного старичка-священника.

Мистер Ики: У священников нет желез — у них только душа.

За сценой слышится негромкое кваканье звучного клаксона, означающее, что где-то поблизости остановился большой автомобиль. На сцене появляется молодой человек в ладно сшитом фраке и в лакированном цилиндре. У него необычайно светский вид. Насколько он контрастирует с одухотворенностью двух других персонажей, заметно даже для зрителей в первом ряду балкона. Это Родни Дивайн.

Дивайн: Я ищу Ульсу Ики.

Мистер Ики поднимается и, охваченный дрожью, становится между двумя цветочными горшками.

Мистер Ики: Моя дочь в Ландоне.

Дивайн: Она уехала из Лондона. Она едет сюда. Я следовал за ней.

Дивайн лезет рукой в отделанную перламутром сумочку, которая висит у него на боку, извлекает оттуда сигарету, подносит к ней зажженную спичку, и сигарета тотчас же вспыхивает.

Я подожду.

Он ждет. Проходит несколько часов. Не слышно ни звука: только временами квохчут и кудахчут дерущиеся петушки. По желанию сюда можно вставить две-три песенки или же заставить Дивайна проделать карточные фокусы, а также показать акробатический этюд — как вздумается.