Пауло Коэльо - Мактуб

Монахи-пустынники утверждали, что необходимо дать ангелам возможность действовать, и ради этого время от времени совершали нелепые и бессмысленные поступки – разговаривали, например, с цветами или смеялись без причины.

Алхимики следуют «Божьим знакам», которые на первый взгляд бессмысленны, однако в конце концов непременно приводят куда-нибудь.

Говорит наставник:

– Не бойся, что тебя сочтут безумцем. Делай то, что противоречит привычной тебе логике. Изменяй поведение, которому тебя научили. И эта малость при всей своей кажущейся ничтожности открывает двери для великого приключения – человеческого и духовного.

Некто ехал на роскошном «Мерседесе», как вдруг у него спустило колесо. Начал менять и обнаружил, что нет домкрата.

– Ладно, – сказал себе водитель, – постучу в дверь первого же дома. Авось помогут.

– Хозяева, увидев такую дорогую машину, наверняка захотят содрать с меня что-нибудь, – продолжал он размышлять вслух, направляясь к дому.

– Да не «что-нибудь», а никак не меньше десяти долларов! Да какие там «десять»! Увидят, кто и для чего просит домкрат – и заломят все пятьдесят! Уж постараются нажиться на моем несчастье – меньше чем за сотню не дадут.

И с каждым следующим шагом цена возрастала.

И когда он подошел и постучал и хозяин отворил ему, автомобилист закричал в бешенстве:

– Это грабеж средь бела дня! Не стоит домкрат таких денег! Подавись своим домкратом!

Кто из нас осмелится сказать, что никогда не вел себя подобным образом?

Мильтон Эриксон – автор новой методики лечения, уже успевшей обрести тысячи поклонников в США.

В двенадцать лет он заболел полиомиелитом. Спустя десять месяцев после этого услышал, как врач сказал его родителям:

– Ваш сын не переживет эту ночь. – А вслед за тем – как заплакала мать.

«Может быть, если я сумею дожить до утра, она не будет так горевать?!» – подумал мальчик.

И решил не засыпать до рассвета. А утром крикнул матери:

– Я жив!

Все так обрадовались, что мальчик, чтобы не огорчать родителей, решил продержаться еще сутки.

…Мильтон скончался в 1990 году, в возрасте 7 5 лет, оставив целую серию книг, посвященных важнейшей теме – невероятным способностям, таящимся в человеке и позволяющим ему преодолевать свои ограничения.

– Святой отец, – сказал послушник настоятелю монастыря аббату Пастору, – сердце мое преисполнено любви к миру, душа свободна от дьявольских искушений. Каков должен быть мой следующий шаг?

Настоятель попросил, чтобы послушник сопровождал его к умирающему, которого надо было соборовать.

Исполнив таинство и сказав несколько ободряющих слов родственникам, Пастор заметил в углу большой сундук.

– А что там лежит? – поинтересовался он.

– Одежда, которую мой дядюшка никогда не надевал, – ответил племянник усопшего. – Все ждал, когда представится случай нарядиться в то или это, а в результате все так и сгнило в сундуке.

– Помни про это сундук, – молвил аббат, когда они вышли из этого дома. – Если есть у тебя в душе сокровища, используй их без промедления, примени к делу. А не то сгниют и сгинут бесцельно.

Мистики утверждают, что, когда мы двигаемся своей духовной стезей, нам очень хочется беспрерывно беседовать с Богом – и в конце концов мы не слышим Его слов, обращенных к нам.

Говорит наставник:

– Расслабься немного. Это – непросто: мы испытываем природную потребность постоянно делать что-то определенное и считаем, что достигнем цели, если будем работать без передышки.

Очень важно пробовать, падать, подниматься и идти дальше. Но еще важней принимать помощь Бога.

Совершая огромное усилие, полезно вдруг остановиться, посмотреть на себя самого, подождать, когда Господь явит свое присутствие и поведет нас.

Давайте позволим Ему время от времени брать нас на руки.

Настоятеля монастыря в Сцете посетил некий юноша, отыскивавший свой духовный путь.

– В течение года давай по монете всякому, кто оскорбит тебя, – сказал ему аббат.

И целых двенадцать месяцев юноша безропотно давал монету всем, кто обижал его. И через год вновь пришел к аббату узнать, что делать дальше.

– Сходи в город, купи там еды для меня, – велел настоятель.

А сам переоделся нищим и, воспользовавшись короткой дорогой, оказался у городских ворот раньше юноши. Когда же тот появился, начал оскорблять его.

– Слава Богу! – воскликнул юноша. – Целый год я должен быть платить всем, кто оскорблял меня, а теперь могу наконец слушать насмешки и брань бесплатно.

Услышав это, аббат предстал перед ним в своем истинном виде:

– Ты научился смеяться над своими трудностями, а значит, готов совершить следующий шаг.

Странник вместе с двумя приятелями шел по улице в Нью-Йорке.

Внезапно, посреди самого обычного, заурядного разговора приятели заспорили – да так, что едва не набросились друг на друга с кулаками.

Попозже – когда оба немного остыли – они зашли в бар, и один попросил у другого извинения за свою несдержанность, прибавив:

– Я давно заметил, что гораздо проще обидеть близкого тебе человека. Был бы ты посторонним, я, конечно, вел бы себя иначе. А тут – и именно потому, что ты понимаешь меня лучше, чем кто-либо еще – я и разъярился до такой степени. Может быть, это в природе человека.

Может, и в природе.

Но мы будем бороться с этим.

Случается так, что нам очень хочется помочь тому или иному человеку, но мы ничего не можем сделать. Либо обстоятельства не позволяют нам приблизиться к нему, либо сам человек этот закрыт для любого проявления солидарности и поддержки.

Говорит наставник:

– Нам остается любовь. Когда все прочее уже бессмысленно и бесполезно, мы все еще можем любить – любить, не ожидая ни благодарности, ни взаимности, ни перемен.

И если удастся действовать таким образом, то энергия любви начнет преобразовывать вселенную вокруг нас.

Когда появляется эта энергия, всегда можно осуществить желаемое.

Английский поэт Джон Ките (1795–1821) дал превосходное определение поэзии. При желании его можно отнести и к самой жизни. «Поэзия должна удивлять нас неназойливым избытком, а не тем, что она – иная. Стихи должны трогать нашего ближнего так, словно прочитанные им слова произнес он сам, словно он вдруг припомнил то, что некогда, во тьме времен, уже было начертано в его душе».

Где-то в середине семидесятых годов, в пору активного отрицания веры, странник вместе с женой и приятельницей находился в Рио-де-Жанейро. Они сидели в баре и выпивали, когда к ним присоединился давний друг странника, неизменный спутник его юношеских безумств.

– Чем ты занят теперь? – спросил его странник.

– Я стал священником, – отвечал тот.

Когда вышли на улицу, странник указал на беспризорного ребенка, ночевавшего на тротуаре.