Уильям Моэм - Собрание сочинений в пяти томах. Том пятый. Пьесы. На китайской ширме. Подводя итоги. Эссе.

Лоис. Останусь старой девой. Утешением родителям на старости лет.

Уилфред. Не очень-то в это верится.

Лоис. Вы только не подумайте, что я жалуюсь. Просто уж очень здесь жизнь скучная и однообразная. Время летит, и не замечаешь, как один за другим уходят годы.

Уилфред. Неужели никто никогда не просил вашей руки?

Лоис. Ну как же. Вот хотя бы ассистент дяди Чарли. Отвратительный маленький человечек. А потом еще вдовец с тремя детьми и без гроша в кармане. Я подумала-подумала и решила, что игра не стоит свеч.

Уилфред. И правильно.

Лоис. А почему вы предложили это именно сейчас? Заплатить за мое обучение?

Уилфред. Да я и сам не знаю. Просто мне стало жаль вас.

Лоис. Вы отнюдь не производите впечатления филантропа.

Уилфред. Ну раз уж вы хотите, так знайте: я просто потерял из-за вас голову.

Лоис. И вы решили, что я отблагодарю вас общепринятым способом.

Уилфред. И не помышлял об этом.

Лоис. Ах, бросьте!

Уилфред. Вы не сердитесь на меня? Ведь не моя вина, что из-за вас я лишился рассудка.

Лоис. Но послушайте, вы же годитесь мне в отцы.

Уилфред. Я знаю, и нечего тыкать мне это в нос.

Лоис. Пожалуй, даже к лучшему, что вы через месяц уезжаете.

Уилфред. Я сделаю для вас все на свете, Лоис.

Лоис. Большое спасибо, только делать ничего не надо.

Уилфред. Вы и сами не знаете, что говорите. Вы губите себя здесь. Я могу дать вам то, о чем вы и не мечтали. Париж. Вы ведь никогда не были в Париже, а? Бог мой, вы потеряете голову от одних лишь парижских туалетов. Вы сможете купить себе столько платьев, сколько захотите. Канны и Монте-Карло. А как насчет Венеции? Мы с Гвен провели позапрошлое лето в Лидо. Фантастическая роскошь, уж можете мне поверить.

Лоис. Вы просто старое чудовище. Будь я благовоспитанной девицей, я должна бы немедленно позвать лакея и велеть ему указать вам на дверь.

Уилфред. И вовсе я не такой уж плохой. Я уверен, что могу сделать вас счастливой. Знаете, вам ведь стоит лишь шевельнуть пальцем.

Лоис (глядя на свой палец) . Сверкающим драгоценностями?

Уилфред. Вот именно.

Лоис (со смехом) . Хватит глупости болтать.

Уилфред. Бог мой, как я люблю вас! И какое облегчение сказать вам наконец об этом. Уму непостижимо, как только вы сами не догадались!

Лоис. Мне и в голову не приходило. А Гвен знает?

Уилфред. Что вы, она никогда ничего не видит. С ее-то куриными мозгами.

Лоис. Надеюсь, вы не собираетесь создавать из этого драму?

Уилфред. Напротив, я хочу оставить вас и дать вам возможность подумать.

Лоис. В этом нет никакой необходимости. И думать незачем. Ничего вы не добьетесь. Тихо, сюда кто-то идет.

Из дома выходит Говард Бартлетт. Это крупный импозантный мужчина сорока лет, пожалуй, склонный к полноте, но сохранивший ту броскую красоту, которая привлекла Этель во время войны. На нем весьма поношенные брюки гольф и спортивный пиджак слишком яркой расцветки. Во всем его облике есть что-то безвкусное. У него довольно правильная речь, но выговор несколько простонародный. В данный момент он не вполне трезв. Его не назовешь пьяным, но горячительные напитки, которые он выпил за день, явно привели его в веселое расположение духа.

Говард. А вот и я.

Лоис. Привет, Говард.

Говард. Никак, я вас застукал? Чем это вы здесь занимаетесь с моей свояченицей, Сидар? Ты поосторожней с этим типом, Лоис. От него можно всего ожидать.

Лоис (со смехом) . Да ну тебя, Говард!

Говард. Уж я-то знаю. Он из тех, которым ничего не стоит сбить бедную девушку с пути.

Лоис (холодно) . Ты пьян, Говард.

Говард. Ну и что? У меня от этого голова еще лучше работает. (Вновь обращается к прежней теме.) Не верь ни одному его слову. Он гадкий порочный старик.

Уилфред. Продолжайте, Говард. Я люблю, когда мне льстят.

Говард. Понимаешь, намерения у него вовсе не благородные. (Уилфреду.) Ну скажите честно, как мужчина мужчине, у вас благородные намерения?

Уилфред. Если вы так ставите вопрос...

Говард. Не забудьте: как мужчина мужчине.

Уилфред. ...то я не стану убеждать вас в обратном.

Говард. Ну что я тебе говорил, Лоис?

Лоис. Во всяком случае, теперь я твердо знаю, как вести себя.

Говард. И не говори потом, что я не предупреждал тебя. Когда будешь бродить по Лондону бездомная, с ребенком на руках, тогда не жалуйся, что Говард тебя не предупреждал.

Лоис. Говард, тебя Этель ждет. Она хочет ехать домой.

Говард. В гостях хорошо, а дома лучше, и место женщины — дома.

Лоис. Она где-то в саду.

Говард. Превосходная женщина. Всегда знаешь, где ее найти. Не то что эти ваши бездельницы-вертихвостки. Лучше всех. И заметьте — настоящая леди. (Уилфреду.) Я-то, что греха таить, по рождению вовсе не дворянин.

Уилфред. Да ну?

Говард. Меня произвел в дворяне король. Его величество. Пускай я теперь всего-навсего простой фермер, но я побывал офицером, и я джентльмен. И прошу не забывать об этом.

Лоис. Ты несешь чепуху, Говард.

Говард. Ладно, но только вот что я хочу сказать вам, Сидар: оставьте эту девушку в покое. Бедную сиротинку. Невинную деревенскую простушку. Я взываю к лучшим сторонам вашей натуры.

Уилфред. А знаете, что с вами, Бартлетт?

Говард. Нет, не знаю.

Уилфред. Вы пьяны.

Говард. Я пьян? Да я трезв как стеклышко. Как по-вашему, сколько раз я пил сегодня?

Уилфред. И не сосчитать.

Говард. Может, оно и так, если считать по пальцам только одной руки. (Торжествующе.) Но если по пальцам обеих рук — извините, пожалуйста. А чтоб мне напиться — одной руки явно недостаточно.

Уилфред. Не забывайте, Говард, что вы уже не мальчик. Так много пить, как прежде, вам уже не под силу.

Говард. А знаете, когда я был офицером и джентльменом, я запросто выпивал бутылку виски в один присест — и ни в одном глазу. (Видит миссис Эрдсли и доктора Прентиса, которые идут через гостиную на веранду.) А вот и доктор. Давайте-ка спросим у него.

Они выходят на веранду.

Миссис Эрдсли. Говард! А я и не знала, что ты здесь.

Говард. Собственной персоной.

Доктор Прентис. Были в Стэнбери?

Говард. Да, нынче ведь базарный день.