Александр Ржешевский - Пляж на Эльтигене

Она утешила его, но запомнила слова.

Туман стал еще гуще, сполз с неба, запутался в ветвях деревьев, повис над тротуаром. Уличные фонари как будто плыли в нем, окруженные радужным ореолом.

Соня шла и не верила тому, что она замужем, что произошло то заветное событие, которое представлялось ей бесчисленное количество раз. И вышло не так, как представлялось, а все равно было хорошо. Несколько раз, взглянув на Зимина, она быстрым и незаметным движением прижималась к нему.

Уже в первые недели замужества у нее возникло такое чувство, будто она все знает и может с полным правом высказываться по любому делу. Встретив подругу и затронув в разговоре судьбу одной общей знакомой, Соня воскликнула:

— Как, она еще не замужем?

Словно ее опыт уже позволял недоумевать.

Отпуск они провели на море: прошли, как настаивал Зимин, вдоль побережья Крыма от Судака до Феодосии. Потом Зимин по делам службы ездил в Сибирь. Предупредил: командировки будут частыми. Так и получилось. Сначала Соня скучала и пробовала бунтовать, однако привыкла и нашла в одиночестве прелесть, о которой раньше не подозревала.

По утрам она включала радио на полную мощность; сбросив одежду, крутила на коврике хула-хуп и ждала чего-то необыкновенного. Когда Зимин возвращался, Соня заново привыкала, смущалась и сыпала упреками по поводу долгих командировок. Ей нравилось говорить, что жизнь ее разбита и она постоянно жертвует собой. Зимин оправдывался и обещал переменить работу. Соня знала, что это пустые разговоры, но успокаивалась, тем более что последнее слово неизменно оставалось за ней.

Постепенно круг ее знакомств расширился; Соня возобновила прежние связи, и ее записная книжка распухла от телефонов. Она полюбила разного рода вечеринки, заучила несколько тостов и тащила за собой мужа, если не могла идти одна. Зимин покорно участвовал в этих празднествах, то есть попросту усаживался в какой-нибудь темный угол и курил, наводя на всех уныние своим мрачным видом.

А Соня веселилась. Однажды, очутившись у подруги на одной из таких вечеринок, Соня не поверила своим глазам, увидев Валента Строкова. Обойдя всех гостей и сказав каждому какие-то дружеские слова, она очутилась рядом с ним. Несколько секунд, которые они задержались друг возле друга, не были замечены окружающими. Валент улыбнулся.

— Ничуть не сомневался, что увижу тебя в Москве, — произнес он, глядя ей прямо в глаза. — И не ошибся…

Соня перевела дух и пожала плечами. Весь вечер она старалась не оставаться с ним наедине, и тем не менее он успел рассказать ей про свою жизнь. Соня выражала сочувствие, но про себя радовалась, что личная жизнь его сложилась неудачно, что за все годы, пока они не виделись, он так и не вспомнил ничего светлого и хорошего; но вслух говорила, сдувая волос, падавший на губы:

— Надо же!

Глаза ее смеялись помимо воли. Она упивалась сознанием своего превосходства и своей власти над ним. Это чувство было для нее ново, незнакомо. Посторонний взгляд не отличил бы ничем особенным пару, непринужденно беседовавшую у окна. Но Соня видела то, что не видели другие, она чувствовала эту власть по тому, как покорно опустились уголки его губ, как в глубине глаз вспыхнули и неуверенно задрожали призывные огоньки, как вздрагивали ноздри, а взгляд становился то хищным, то покорным.

— Судьба постепенно убеждает нас, — говорил Валент, — что прошлое не возвращается. Мы слишком небрежно относимся к настоящему и не думаем о будущем. Отсюда все наши беды.

Соня улыбнулась, не разжимая губ. Высказанная Валентом мысль показалась ей глубокой, потому что она захотела увидеть в ней искусно скрытый и запоздалый намек на раскаяние.

— Да, — сказала она. — Ты прав.

Зимин ничего не знал про Валента. В тот же вечер они нашли с ним общий язык и говорили о том единственном, что оказалось, по странной случайности, знакомо обоим, — про озеро Иссык-Куль. Валент слушал внимательно, округлив свои умные глаза и склонив голову с красивым ровным пробором, словно хотел с особым старанием уловить и запомнить высказывание собеседника. Зимин выпил больше положенного, звал его немедленно ехать на Иссык-Куль и в конце концов пригласил в гости.

Нечаянная встреча с Валентом Строковым надолго вытеснила из Сониной головы все прочие мысли и в то же время слегка разочаровала ее. Она с удовольствием отыскивала черточки, которые отличали нынешнего Валента от того идеала, который за долгие годы сложился в ее душе. «Этот» слишком часто улыбался, с поспешностью прислуживал гостям, будто желал надолго заручиться поддержкой каждого. Такое впечатление было первым и кратковременным. Оно быстро прошло, но потом, как всякое первое впечатление, возвращалось вновь и долго преследовало Соню.

Тем не менее перед приходом Валента она целый час просидела у зеркала, и, когда вышла из спальни, Зимин зажмурился. Готовя обед, она превзошла себя.

Зимин давно забыл про приглашение, и визит Строкова оказался для него неожиданным. Соня изо всех сил старалась поддерживать необходимое оживление и говорила без умолку. Валент осмотрел квартиру, похвалил мебель, столовый сервиз, рисунок паркета. Потрогал цветы, висевшие на стене. Даже кухонные табуретки получили свою скромную долю.

— Прекрасно! Очаровательно! — повторял он. — Хочется пожелать этому дому счастья и процветания.

Разговор шел о пустяках. Валент как был, так и остался блестящим и обаятельным человеком, хотя прежний юношеский лоск поблек, в глазах появилась усталость, и временами он, как будто спохватившись, умолкал, становился грустным и задумчивым. Зимин также сделался без причины молчалив и угрюм. Бутылка коньяку была выпита едва наполовину, и, естественно, разговор про поездку на Иссык-Куль возобновиться не мог. Соня принялась было говорить о поэзии, но, наткнувшись на мимолетный взгляд Зимина, тотчас оставила эту затею.

Много курили. Соня вышла на балкон, распахнув дверь в комнату. В ее отсутствие мужчины допили коньяк, и Валент откланялся. Прощаясь в дверях, Соня назвала его имя с нежностью, как в прежние времена. Они обменялись взглядами, один из которых пламенно напоминал о прошлом. А другой столь же настойчиво его отрицал.

Соня продолжала отрицать это и на следующий день, когда Валент позвонил ей на работу, раздобыв неизвестными путями номер телефона. Потом он звонил ей несколько раз, не называя себя. Соня бледнела, боясь ошибиться, и отвечала односложно. Но это не мешало Валенту говорить много и пространно. Он спрашивал ее о здоровье, пробовал угадывать ее заботы и желания.

— Я знаю, что ты делала с самого утра, — говорил он, по обычаю растягивая слова, и Соня отвечала бесстрастным надменным тоном, который должен был засвидетельствовать сослуживцам, что самый разговор ей неприятен и она всеми силами старается быстрее его закончить.