Ахмед аль-Шидийяк - Шаг за шагом вслед за ал-Фарйаком

Мнение друга нашего иудея совпадает с тем, которое я изложил, во всем, кроме причин развода, которые он видит иначе. А человек, ни во что не верующий и ничего не отрицающий, колеблется в этом щекотливом вопросе: то говорит, что развод упрощает дело, то, что он осложняет жизнь и лишает человека спокойствия. А порой утверждает, что удобнее всего брак, заключенный на срок. Когда установленный срок истекает, супруги его продлевают и брак укрепляют, а если расстаются, то договорившись между собой, и не нужен им судья никакой. Такой брак проще заключать и легче расторгнуть, и он практикуется простонародьем {185}. Иногда же он говорит, что поскольку подруга необходима, то лучше всего иметь любовницу — это и приятней, и веселей, или предлагает молодой служанкой обходиться, либо жить холостяком и на случайные встречи положиться. А то и онанизмом заниматься, чтобы ни в ком не нуждаться и на удочку не попасться.

Итак, я изложил тебе проблему во всех подробностях, указал на все ее сложности и назвал все опасности возможные. Я убедился, что любое избранное решение таит в себе угрозу падения в пропасть, где развеиваются мечты, бессильными оказываются умы, иссякают силы и самый сильный становится жертвой страданий непереносимых. Думается мне, что это желание ни с каким другим не сравнится, оно как болезнь, от которой никакой врач не излечит, оно подобно новому наряду, радующему взгляд, но пропитанному ядом, изъязвляющим члены его надевшего. Все болезни в мире — согласны в этом самые проницательные умы — можно, если терпения набраться, излечить, кроме этой, заложенной в самой природе человека. Тут не помогут ни мудрость, ни решимость».

Говорящий испустил стон, подобный стону матери, потерявшей ребенка, и продолжал: «К этим рассуждениям человека, ни во что не верящего и ничего не отрицающего, хочу добавить несколько слов. Я не боюсь ваших возражений и напомню вам о том, сколько сердец разбилось от непереносимой боли, причиняемой этой жгучей страстью, сколько голов не вынесло ее ударов, сколько умов повредилось, сколько шей искривилось, сколько было подбито глаз и выбито зубов, свернуто на сторону носов и вырвано волос из бород и голов, сломано рук, и погибло репутаций, сколько написано книг (в том числе и эта книга), сколько загнано лошадей и обнажено клинков, сколько политических партий оказались под угрозой распадения, сколько рухнуло гор и разрушено до основания домов, потеряно состояний, сколько королей лишились тронов, сколько погибло городов и даже народов, ушедших в безвестность! Целые века стерлись в памяти, словно их и не было».

Потом вздохнул и сказал: «Итак, товар распродан и все деньги потрачены».

Рассказывал ал-Харис ибн Хисам: «Тут понял я, что, видно, сам он сильно пострадал, лишившись и денег, и доброго имени из-за непомерной любви к наслаждениям. Потому-то он так горячо и долго рассуждал в надежде найти пострадавшего подобно ему и знающего способы излечения. А он обернулся ко мне со слезами на глазах и спросил: «А ты, каково твое мнение?»

Я сказал: «Воистину, этот вопрос один из труднейших, много из-за него слез проливается, ученые давно его решить пытаются, но даже самый мудрый и опытный теряется, едва лишь к нему подступается. Изучать космические тела, добывать металлы из недр, раскрывать загадки и тайны природы, думаю, легче и проще, чем сказать на этот счет „да“ или „нет“. Поэтому я предпочту ничего не отвечать, лучше мне промолчать». Присутствующие вновь заспорили, начали утверждать и отрицать, кто длинно, кто коротко мысли свои излагать, как вдруг ал-Фарйак перед нами проехал верхом на прекрасном осле, гордо сидя в седле. Я крикнул ему: «Слезай, слезай! Прими участие в нашем споре, ты единственный, кто способен разобраться в этом вопросе неразрешимом и найти ответ непогрешимый». Он спросил: «В каких дебрях непролазных вы заблудились и в какие топи глубокие погрузились?» Мы ответили: «Не можем разобраться в вопросе о браке и разводе и нуждаемся в дельном совете». Он быстро к нам подбежал и экспромтом такие стихи прочитал:

Когда он закончил, мы все рассмеялись тому, как ловко он решение нашел, ни в одной книге не упомянутое, и сказали ему: «Вот твой осел, садись на него и уезжай. И мнение свое — вредную выдумку — с собой забирай. Ответ твой неприемлем, хотя слушали мы тебя с удовольствием». И восхищаясь услышанным, все разошлись так же, как и собрались.

В нашем благородном языке, как и в языках других народов, нет слова, обозначающего одновременно «производящего действие» и «испытывающего действие», либо двух «производящих действие», которые, приняв участие в одном приятном и полезном для обоих действии, нуждались бы в ком-то, кто пришел бы к ним, чтобы осведомиться, какие это такие «поднятие» и «установление» происходят у них {187}. Слово «брак», в частности, означает у нас соединение двоих таким образом, что каждый из них становится супругом другого. При этом время и место не оговариваются. Зайд может жениться на Хинд на равнине или на вершине горы, или в пещере, в воскресенье или в субботу при условии взаимного согласия на то, что мужчина подпишет контракт, подтверждающий его женитьбу на этой женщине, либо женитьба будет засвидетельствована двумя свидетелями. Таков был обычай наших предков со времен пророков, и это записано в их летописях. Однако предки не связывали себя ни контрактом, ни свидетелями.

А слово «совокупление» означает овладение женщиной, как бы оно ни происходило. У доисламских арабов не было установленных правил ни для совокупления, ни для еды, ни для чего другого. Только шариат ввел понятия разрешенного и запретного. Абу-л-Бака’ пишет в «Общих понятиях» {188}: …(прошу прощения, я не нашел слова «никах» {189}в разделе на букву «нун», хотя видел его в других разделах, но я его обязательно найду). Я хотел сослаться на Абу-л-Бака’ и подтвердить этим, что слово никах до сих пор очень часто употребляется в книгах по мусульманскому праву в качестве аргумента против отрицавших его христиан и тех, кто избегал его упоминать. Мусульманские улемы использовали его, не объясняя причин. А причины те, что: во-первых, оно употреблялось в доисламские времена, и ислам его сохранил; во-вторых, оно присутствует в Коране; в-третьих, оно содержит четыре буквы нашего алфавита {190}соответственно четырем темпераментам, четырем первоэлементам {191}и четырем сторонам света; в-четвертых, эти таинственные буквы проставлены в начале некоторых сур Корана {192}. В-пятых, если ты прочтешь это слово наоборот, то найдешь в нем два благородных значения: глаголы в повелительной форме — «живи» и «будь» — именно этими словами было явлено сотворенное Божиим творениям и открыты истины людям знания. В-шестых, это легкое и сладкое слово. В-седьмых, его начало указывает на его конец, а конец — на начало. А польза этого в том, что, если судья допрашивает свидетеля обвинения, то едва судья или свидетель произнесет буквы «нун» и «каф», он падает в обморок, поперхнувшись сладостью. И судейская коллегия узнает от неупавшего, что хотел сказать упавший. Также, если свидетель от волнения и страха начнет заикаться, и судьи расслышат лишь последние две буквы «алиф» и «ха’», этого будет достаточно, чтобы все поняли смысл сказанного.