Фаддей Булгарин - Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 2

Все эти сведения выбраны не из послужного списка покойного графа, который начинается только со времени перехода его в гражданскую службу, а из дел С.‐Петербургской духовной консистории и семинарского правления. Из них же видно, что по первой должности Сперанскому положено было жалованья 150 р., по второй 50 р. и наконец по третьей весь оклад его составлял 275 р.

Имеется в виду Б. А. Куракин.

Имеются в виду Е. А. Куракина и А. А. Куракина.

Здесь некоторая несообразность в числах. И в официальных ведомостях об учителях Александро-Невской семинарии, и в приведенных нами «Эпохах Сперанского» единогласно говорится, что он прибыл в нее в январе 1790 года. Должно думать, что в просьбе своей он означил время не действительного поступления, а перевода по бумагам, т. е. перечисления или предназначения его в эту семинарию из Суздальской.

Свод законов (в 15 т.) был принят в 1833 г. и вступил в действие в 1835 г.

Самые уставы вышли, впрочем, гораздо уже позже, и именно 30 августа 1814 года.

Имеется в виду Джозеф Планта и следующий его труд: Planta J. The History of the Helvetic Confederacy. 2 vols. London, 1800. Однако особой научной ценности книга Планты не представляла, поскольку основывалась на труде Иоханнеса фон Мюллера (Müller J. von) «Die Geschichte der schweizerischen Eidgenossenschaft» (4 vols., 1780–1805).

Имеется в виду А. А. Фролов-Багреев.

Сперанский определен был генерал-губернатором в марте.

«Правила высшего красноречия» М. М. Сперанского издал и снабдил предисловием И. Я. Ветринский.

Позднее в своей книге Корф привел также свидетельства, что свидание Сперанского с Александром I в 1821 г. описано Булгариным неверно, см.: Корф М. Жизнь графа Сперанского. СПб., 1861. Т. 2. С. 263.

Этот и следующие материалы печатаются по подборке документов, сохраненной Корфом (РНБ. Ф. 859. К. 30. Д. 1. Л. 142–197).

Комитет 2 апреля 1848 г., существовавший с апреля 1848 г. по декабрь 1855 г., осуществлял «высший надзор, в нравственном и политическом отношении, за духом и направлением» периодики и книгоиздания. Он находился в непосредственном ведении императора. Председателем комитета в 1848 г. был Д. П. Бутурлин, в него входили М. А. Корф и П. И. Дегай. О комитете см.: Корф М. А. Записки. М., 2003. С. 428–430; Лемке М. К. Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX столетия. СПб., 1904. С. 192–308; Гринченко Н. А. Комитет 2 апреля 1848 года и Императорская публичная библиотека // Современные проблемы книжной культуры: основные тенденции и перспективы развития. М., 2016. С. 28–33.

Имеется в виду статья М. Корфа «О воспоминаниях г. Булгарина касательно графа М. М. Сперанского», опубликованная накануне заседания комитета. Корф долгое время служил под началом М. М. Сперанского и работал в это время над биографическим трудом о нем, см.: Корф М. А. Жизнь графа Сперанского: В 2 т. СПб., 1861.

В копии этого документа Н. К. Шильдер пометил: «В дневнике бар. Корфа сказано, что журнал “равномерно мною весь составлен”» (РНБ. Ф. 859. К. 30. № 1. Л. 164).

Граф А. Ф. Орлов в 1844–1856 гг. занимал пост главноуправляющего III отделением.

Опубликованы в: [ Стасов В. В. ] Цензура в царствование императора Николая I // Русская старина. 1903. № 7. С. 142–144.

Русская старина. 1871. № 11. С. 522; весь текст письма на с. 520–522.

Оба письма написаны по-французски; благодарю В. А. Мильчину за перевод.

Нигде этого не было сказано. Если б я так думал, то и сам сохранил бы молчание. Мнение мое было, что «произнесение суда над личностию С[перанского], даже и самая оценка, или разъяснение многих событий и переворотов его жизни составляют покамест задачу совершенно еще преждевременную». Не переменяю этого мнения и теперь, ибо, при условиях нашего общественного устройства и нашей ценсуры, кто же может теперь напечатать правду об отношениях С[перанского] к и[мператору] Александру, о приготовленном им проекте конституции, о причинах и последствиях его изгнания и пр. Но факты, факты, о! давайте их нам сколько можно больше и вспоминайте тут сколько угодно, лишь бы и эти воспоминания были тоже – правдою.

Кто же ему сказал и в каком обществе он узнал, что биография моя ограничивается одними пределами законодательного круга?

вставной эпизод, нечто лишнее ( фр .).

Совершенное неведение, на которое можно только отвечать – самою биографиею Сперанского. Притом дело не в том, действовал ли кто самостоятельно или по поручению, а в том, что ктó произвел.

Где же вся поэтическая сторона жизни человека, ставшего из последних ступеней общественной лестницы на первую, любимца государева и опального, первого у нас государственного мыслителя, человека, основавшего все нынешнее государственное устройство, преобразователя делового нашего языка, первостепенного философа, филолога и богослова? Жизнь С[перанского] – самый занимательный роман, целая эпопея и вместе государственная книга, а г. Булгарин думает ограничить ее одним ответом на графу формуляра: способен и достоин.

А если б г. Булгарин знал, что точно есть такие записки и суждения, про себя и в откровенных письмах, и притом в самых огромных размерах?

Это и понять трудно: вспоминать , так сказать, наглядно, могут современники; но как же делать это истории иначе как имея в руках материалы к таким воспоминаниям, т. е. биографию.

Противуречие с предыдущим. Безусловная хвала, без права и возможности порицания, есть – китайская картина без теней, а история не может основываться на таких картинах.

Я и вменяю ему в грех не это благодарственное воспоминание, а то, что он пустился в психологическую часть биографии пред публикою , которой нельзя еще высказать всего . Говорить истину вполовину значит – лгать.

Если г. Булгарин, издавая не политическую брошюру и не водевиль, назначение коих одна современность, а книгу, не имеет притязания на жизнь ее в потомстве, то, стало быть, имеет притязание только на карманы современников. Но это дело постороннее. В моем означении года рождения С[перанского] нет неопределенности . Я прямо говорю: «следственно С[перанский] родился 1 января 1772» и этим оканчиваю мои изыскания, а не теми словами, которые влагает мне г. Б[улгарин] и которые находятся в середине изысканий. Следственно, тут ложь за ложию. Давать предпочтительную веру собственному показанию перед документами можно только – в подобной антикритике, ибо кто же присутствовал при собственном рождении? Столько же нелепо доказывать, что в биографии великого человека не важна эпоха его рождения, особливо после того, что в «Воспоминаниях» – книге напечатанной и, следственно, написанной не для одного личного удовольствия автора, так точно и подробно означены год и день собственного его рождения.