Фаддей Булгарин - Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 1

Кто был прав, кто виноват? [1569]Главнокомандующий беспрерывно жаловался на трудности войны, на малочисленность войска для занятия обширного взбунтованного края и для охранения берегов, угрожаемых высадками, на недостаток продовольствия и свирепствование оттого болезни в войске, и когда по уважению всех этих причин в Петербурге решились на заключение с шведами перемирия до зимы, граф Буксгевден не согласился на эту меру. Когда же граф Каменский принудил графа Клингспора к отступлению из внутренности края и Сандельс должен был оставить свою неприступную позицию при Тайволе и выступить на Линдулакскую дорогу, а между тем отряды графа Витгенштейна и князя Голицына, сильно подкрепив действующую армию, подавляли восстание крестьян, Комитет министров, в свою очередь, судя по событиям, имел полное право не соглашаться на перемирие и требовать продолжения успешных действий противу графа Клингспора и Сандельса для очищения Финляндии к зиме от шведских войск. Граф Буксгевден не представлял ничего нового Комитету министров и в оправдании своем на высочайшее имя повторил только прежние жалобы, отчасти уже недействительные после успехов графа Каменского. Следовательно, и Комитет министров, и граф Буксгевден имели основательные причины придерживаться своего мнения [1570], но граф Буксгевден тем казался неправ, что, не соглашаясь на заключение перемирия при самых неблагоприятных обстоятельствах, заключил его во время успехов наших и после получения значительной помощи, увеличившей русское войско целою третью. Те же самые умствования и расчеты, которые граф Буксгевден представлял прежде в опровержение перемирия, Комитет министров употребил теперь противу перемирия, заключенного графом Буксгевденом. А что Комитет министров рассчитывал верно, это доказывается успехом его предположений.

Будучи уже литератором и журналистом (в двадцатых годах), я сказал однажды, кстати, графу Алексею Андреевичу Аракчееву, что Россия много обязана ему в деле покорения Финляндии [1571]. В этих словах не было ни лести, ни комплимента с моей стороны, а была сущая правда, повторенная и знаменитым нашим военным историком, А. И. Михайловским-Данилевским по смерти графа Аракчеева. Графу Алексею Андреевичу приятны были мои слова. «Так есть еще люди, которые отдают мне справедливость, – сказал граф, – спасибо братец, спасибо! Я не воевода (собственные слова графа) и не брался предводить войсками, но Господь Бог дал мне столько разума, чтоб различить правое от неправого. Бог знает, чем бы кончилось, если б мы отложили изгнание шведов из Финляндии до следующего года! Буксгевден почитал меня своим личным врагом, и крепко ошибался. За что мне было враждовать с ним? Тот мой враг, кто не исполняет своего дела как следует. Я воевал с Буксгевденом его собственным оружием – его резонами (слова графа), противу предложенного им перемирия, и если б слушал всех, да не столкнул Барклая (собственные слова графа) на лед, прямо в Швецию, то мы еще годика два пробились бы в Финляндии… Жаловались на недостаток продовольствия, но ведь я посылал из Петербурга сколько было нужно; зачем не умели сберечь и доставить куда следует?..» На этих словах графа Аракчеева я основал мое заключение, приведенное выше.

Прежде нежели я обращусь к военным действиям в Финляндии после разорванного перемирия, должно взглянуть на ход европейских дел, отклонявших внимание Европы от подвигов русских в Финляндии. 1808 г. – самый достопамятный в новой истории, потому что в этом году Наполеон, достигнувший высочайшей степени славы и могущества, сам начал подрывать фундаменты своего величия, подчинив политику Франции и стараясь подчинить политику всей Европы личным своим выгодам и возвышению своего семейства [1572]. Войны Наполеона можно разделить на войны политические и семейные . До 1807 года он должен был вести войны для утверждения нового порядка во Франции, для упрочения ее границ, приобретенных войнами, которые вела Французская республика, и наконец, для признания Франции империею в ее новых пределах и императорского звания в своем лице. До этой поры Наполеон всегда предлагал мир своим противникам пред начатием военных действий и всегда старался помириться с Англиею. С 1808 года Наполеон задумал овладеть всею Западною Европою, лишить престола всех Бурбонов, а с ними и дом Браганцский [1573]и на место Бурбонской фамилии поставить членов своей фамилии. Неаполь был уже в его власти и отдан брату его Иосифу. Теперь Наполеон решился овладеть Пиренейским полуостровом, к чему давно уже стремились его помыслы, и наконец в этом году, когда три главные державы в Европе – Россия, Австрия и Пруссия – должны были уступить ему, совершилось событие, которое история прозвала Байонскою драмою [1574]. Драма эта кончилась для Наполеона, бывшего в ней главным действующим лицом, как драма «Дон-Жуан» [1575].