Джеймс Джойс - Улисс [ЛП]

C чего бы это, очень интересно было ему знать, тому кораблю приспичило врезался в единственную скалу на весь Гелвейский залив, именно когда был выдвинут проект строительства Гелвейской гавани м-ром Вотингтоном, или с какой-то похожей фамилией, а? Спросили б лучше капитана, посоветовал он им вдобавок, сколько тот получил на лапу от британского правительства за один тот рабочий день. Капитан Джон Ливер с Ливер-Лейн.

– Верно говорю, шкипер?– спросил он моряка, что как раз возвращался после своего приватного выпивона и прочих деяний.

Помянутый достопочтимый подбирал обрывок музыкальной фразы или слов, выборматывая навроде песни, только забористее, наподобие припевки или чего-то такого, терциями малыми или, может там, большими. Острый слух м-ра Цвета, отследивший даже как он там за дверью выдёргивал, вроде бы, затычку (так оно и было), каковую ему пришлось на время зажать в кулаке, покуда отхлёбывал и производил сливные процедуры, а после приёма дозы жидкого огня, обнаружил её малость несговорчивой. Так или иначе, но он опять припёрся, после своего успешного отлияния cum возлиянием, привнося запах выпитого в атмосферу soiree , ухарски напевая, как истый сын морского петушка:

Отчебучив этот свой номер, вновь взбодрённо явившийся на сцену тип занял прежнее место и не то, чтобы сел, а, скорее, рухнул на имевшуюся там сидельную приспособу.

Шкуродёр, похоже, был из числа и впрямь задетых за живое и выплескивал горечь наболевшего в обличительной филиппике умеренной крепости, насчёт природных ресурсов Ирландии, или что-то типа того, описывая её в своей затяжной диссертации как богатейшую из стран, другой такой не сыщешь на лице земли Господней, которая полностью превосходит Англию по несметным запасам угля и ежегодно экспортирует свинины на шесть миллионов фунтов, да ещё на десять, примерно, миллионов масла и яиц, но Англия высасывает из неё все богатства, взвалив налоги на бедный люд, который всегда платил с лихвой, и заглатывая лучшее на рынке мясо; и он немало ещё нагнетал пары в таком же духе. Вследствие чего беседа стала общей и все согласились, что это факт.

– На ирландской почве чего захочешь, то и вырастет,– заверил он,– вон, в Кевене, полковник Эверард даже табак разводит. А где ещё встретишь хоть что-то подобное ирландской ветчине? Но день расплаты,– заявил он убеждённым crescendo , целиком монополизируя общую беседу,– не минует даже могучую Англию, сколько бы ни нахапала своими преступлениями. Грядут небывалые за всю историю потрясения. Немцы и япошки нынче очухались и уж теперь присмотрят что к чему,– заверил он.– Буры были только началом конца. Бирмингемова Англия уже шатается и рухнет из-за Ирландии, её Ахиллесовой пяты,– он им попутно разъяснил насчёт уязвимой точки Ахиллеса, греческого героя, и его слушатели враз ухватили суть, когда он совершенно овладел их вниманием показом упомянутой жилы на своём ботинке. И он советовал каждому ирландцу не покидать родную землю, трудиться и жить для Ирландии. Ирландия, по слову Парнелла, нуждается во всех до единого своих сыновьях.

Полная тишина подвела черту его finale .

Непоколебимый навигатор дослушал эти драматические излияния без тени уныния.

– Придётся малость попыхтеть, босс,– откликнулся этот неогранённый алмаз, не слишком-то, как видно, воспламенясь предыдущим труизмом.

Держатель сумел стерпеть этот ушат холодной воды предстоящему потрясению и так далее, однако, не отступил от своей основной точки зрения.

– Кто лучшие вояки в армии?– вскинул вопрос ребром этот убелённый сединами ветеран.– А лучшие прыгуны и жокеи? Или кто у нас лучшие генералы и адмиралы? Вот что мне скажите.

– Ирландцы, в основном,– откликнулся извозчик, видом Кемпбелл, абстрагируясь от лицевых запятнанностей.

– Это точно,– поддержала морская душа.– Всё на ирландском крестьянине-католике. Он хребет нашей империи. Слыхали про Джима Мулинза?

Позволяя себе, как любой кто угодно, придерживаться своего личного мнения, держатель добавил, что плевать ему на всякую распродолбаную империю, хоть нашу, хоть вашу, но ни один, как он считал, пошедший служить ей ирландец не достоин называться ирландцем. Тут им вздумалось ушкварить ещё по паре жарких слов и, раскипятившись, оба, ясное дело, аппелировали к слушателям, которые следили за перепалкой с живым интересом, поскольку те не перешли ещё к взаимным обличениям и обмену угрозами.

Располагая многолетней внутренней информацией, м-р Цвейт был склонен скорее офуфукать подобную аргументацию как балабольное пустозвонство, поскольку (ведь идеалу желательно быть абсолютным, или не быть вовсе) он целиком склонялся к факту, что их соседи по ту сторону залива, если только не являлись более полными дураками, чем за каких он их держал, скорее всего маскировали свою мощь, чем наоборот.

Эта дребедень была созвучной тому дон-кихотскому понятию из определённых кругов, что через сто-де миллионов лет угольный пласт соседнего острова окончательно иссякнет, и если по истечении указанного периода окажется, что вся петрушка заключалась именно в этом, то лично он по этому поводу мог лишь сказать, что уйма равносильно весомых в данном вопросе случайностей могла приключиться до его истечения и что в промежутке весьма желательно успеть воспользоваться самым лучшим из имеющегося в обеих странах, пусть даже и разнящихся как полюса. Попутно щекотливый пунктик—шашни шлюх и корешков, простяцки выражаясь—напомнил ему, что ирландские солдаты так же часто сражались за Англию, как и против неё, а фактически даже и чаще. Но, спрашивается, почему?

Так что сцена между этими двумя—держателем с лицензией, который, по слухам, является или являлся Фицхаррисом, из прославленных непокорённых, и вторым (явно подсадной уткой)—глубоко убеждала его, знавшему назубок уловки по втиранию в доверие, если, разумеется, предположить, что всё это срепетировано, и как наблюдателя, исследователя души человечьей, в первую голову, что остальные мало что улавливают в этом спектакле. А что до лицезированного, то есть держателя, который вполне мог и вовсе не быть помянутым лицом, то он (Цвейт) не мог сдержать чувства (и весьма обоснованного), что подобных людей лучше полностью избегать, если ты не совсем идиот, и никаких не иметь с ними дел, сделав это золотым правилом частной жизни, и с их противозаконным кругом, таящим постоянную опасность, что какой-нибудь Дэнни-браток переметнётся и начнёт давать показания в качестве королевского свидетеля, чтоб избежать приговора, как тот Дэнис или Питер Керей – абсолютная, по его мнению, мерзость. И, совсем уж с другой стороны, ему принципиально претили всяческие правонарушения и попрание закона.