Коллектив авторов - Истинная сущность любви: Английская поэзия эпохи королевы Виктории

Меч изнашивает ножны,
А душа стесняет грудь;
Сердцу – биться б осторожно,
Чувствам – отдохнуть.

Хоть и ночь, и пыл любовный,
И приходит день вослед,
Не бродить тропой нам ровной
Там, где лунный свет.

Моя сестра! Коль имя лучше есть,
Оно – твоё, всех чище и милее.
Через моря и горы дай мне весть,
Не со слезой, но с нежностью лелея:
Везде, где я – ты жизнь моя и честь,
Любовь я не отвергну, сожалея.
Две вещи мне подарены судьбой:
Мир, чтоб скитаться, дом, чтоб жить с тобой.

Все первые – ничто, коль был бы я
Последним [41], это мне и рай, и счастье;
Но у тебя другая есть семья,
И разрушать её не буду страстью.
Напомнило мне прошлое – судья, —
Что не прогнать своей судьбы ненастье.
Не знал покоя на море наш дед [42],
А я – на берегу средь многих бед.

Вот если б я наследовал шторма
В другой стихии, на скале опасной,
Которую сокрыл туман иль тьма,
Я б выносил удары ежечасно,
Коль виноват; и хитростью ума
Ошибки не стремился б скрыть негласно:
Я был искусен в гибели своей,
Усердный лоцман собственных скорбей.

Мои – ошибки, мне – страдать от кар.
Вся жизнь моя – борьба; когда мне дали
В тот день тебя, ухудшили сей дар
Судьба иль воля, что впотьмах блуждали.
Порой судьбы я чувствовал удар,
Оковы плоти снять хотел в печали.
Но склонен я пожить ещё чуть-чуть,
Чтоб видеть, чем закончится наш путь.

Империй, царств за свой короткий рок
Я много пережил, хоть я не старый;
Смотрю на них, и мелких брызг поток
Тревожных лет, крутившихся столь яро,
Как бурные буруны, тает в срок:
Не знаю, что-то держит, что за чары?
Дух лёгкого терпенья; ведь не зря
Боль ради боли ловим мы, горя.

Во мне, возможно, теплится отпор,
Или прилив отчаянья холодный,
Коль горестей я чувствую повтор;
Но чистый воздух, климат превосходный
(Или души изменчивость с тех пор,
Умение в броне ходить походной)
Покою научили, много зим
И лет он не был спутником моим.

Вновь чувствую, что мог я ощущать
В счастливом детстве: ручейки, растенья,
Что помнят, где я начал проживать,
Пока свой ум не отдал в жертву чтенью [43],
Ко мне явитесь, чтобы умилять
Мне сердце вашим обликом цветенья;
И кажется: любимые черты
Я вижу, но любима только ты.

У ног пейзаж альпийский, он влечёт,
Чтоб размышлять; и в этом любованье
Ты ощущаешь времени полёт;
У тех картин достойней есть влиянье,
Пусть одинок ты – грусть тебя не жжёт;
Всё осмотреть – сильнее нет желанья:
Вот озеро прекраснейшее, но
Не так милей, чем наше, всё ж оно [44].

О, если б ты со мной была! – я б стал
Глупцом от страсти пылкой, забывая,
Что здесь уединенье восхвалял:
Раскаянье несёт хвала былая.
Другие чувства я не показал;
Я не грущу, но чувствую и знаю,
Что принципы мои идут на спад,
Зато подъём другой приносит взгляд.

Об озере я вспомнил, о родном,
У замка старого [45], не мой он ныне.
Леман [46]красив; но наш любимый дом
И берег милый для меня святыни:
Печаль разрушит память мне потом,
Их или тебя забуду на чужбине;
Всё, что любил я долгие года,
Далёко, иль отдал я навсегда.

Мир предо мной [47]; но просьба есть одна
К Природе, чтоб я мог здесь оставаться:
Под летним солнцем греться дотемна,
И с тишиной небес её сливаться,
И видеть нежный лик её сполна
Без маски и всегда им любоваться.
Она мой друг, сестра, родная кровь —
Пока тебя я не увижу вновь.

Все чувства скрою, кроме одного;
Его бы скрыл; но предо мной картины
Как и в начале детства моего,
И с ранних лет – то, может, путь единый —
Отвергнул бы я черни шутовство,
То лучше был бы, чем сейчас, повинный.
Страстей моих дремал бы буйный вал,
Ты б не рыдала, я бы – не страдал.

С Тщеславьем ложным что же делать мне,
С Любовью, ну и, может быть, со Славой?
Они пришли непрошенны извне
И сделали мне только имя, право;
И всё ж оно не цель моя вполне,
Конец я видел боле величавый.
Но всё прошло, примкнуть – вот мой удел —
К ушедшим ране миллионам тел.

Ведь будущее мира, может, ждёт
И от меня, пусть небольшой, заботы;
Я прожил не один, конечно, год,
Не спал, дремать мне не было охоты,
И множество выдерживал невзгод;
Всё потому, что моей жизни йоты
Хватило б на столетье, до того
Как пролетела четверть его.

И всё ж доволен я остатку лет,
За прошлое благодарю я бога,
Ведь где борьбой наполнен целый свет,
Там счастье иногда крадёт немного.
Пока что не скажу я чувствам нет.
Скрывать не стану, что видна дорога,
Всё это осознав, я осмотрюсь
И с мудростью Природе поклонюсь.

Любимая сестра, как ты – в моём,
В твоём живу я сердце безмятежно,
Мы были, есть, – я, как и ты, вдвоём, —
Друг друга не отвергнем мы небрежно;
Хоть вместе иль отдельно мы живём,
Всю жизнь (конец наступит неизбежно)
Мы сплетены – пускай приходит смерть,
Но узы те вовек не истереть [48].

Вот час, когда среди ветвей
Мы слышим трели соловья,
Вот час, когда он шепчет ей:
(О, сладость клятвы) Ты моя!
И ветерок с журчаньем вод
В тиши им дарит нежность нот.
Цветы чуть тронула роса,
Покрыли звёзды небеса,
Волна – густая синева,
Трепещет бурая листва,
У неба непонятный цвет,
И нежный мрак, и мрачный свет:
Так исчезает мир дневной,
И сумерки слабеют под луной.

Будь я красив, тогда б мой вздох, звеня
В слоновой кости раковине – дверце
Твоих ушей, в твоё проник бы сердце,
И страсть вооружила бы меня.
Но я не храбрый рыцарь, и броня
Не будет ни сверкать на мне, ни рдеться;
Я не пастух, что рад в лощине греться,
Целуя очи девы у огня.
И всё ж я здесь – зову тебя прелестной,
Прелестнее, чем розовый цветник
Сицилии, что пьян росой медвяной.
Я той росы испробую окрестной,
И лишь откроет месяц бледный лик,
Колдуя, наберу букетик рдяный.

День отошёл, ушли очарованья!
Приятный голос, нежная рука,
Легчайший шёпот, тёплое дыханье,
И томный стан, и локон у виска.
Исчезли сразу прелести бутона,
Вид красоты сокрыла пелена,
Из рук исчезло трепетное лоно,
Исчезли рай, сердечность, белизна —
Всё в сумерках растаяло, чаруя,
Лишь сумрак дня или святая ночь
Из запахов любви плетут густую
Вуаль из тьмы, гоня восторги прочь.
Я днём читал молитвенник любви,
Теперь пощусь, скорей мне сон яви.