Коллектив авторов - Истинная сущность любви: Английская поэзия эпохи королевы Виктории

Прошу: прощенья – жалости – любви!
Любви без мук, но полной состраданья,
Не ветреной, бесхитростной любви,
Без маски, без пятна и порицанья!
О, стань моей, – вся – вся – ты будь моей!
Свой стан и прелесть, вкус пикантной страсти
Твоих лобзаний, рук, твоих очей,
Тепло и свет груди, дарящей счастье,
Себя и душу – всё мне дай, любя;
Не прячь и атом атома, иль скоро
Умру, иль в рабстве буду у тебя,
Забуду в дымке тщетного измора
Цель жизни – потеряв в уме своём
Порыв огня в тщеславии слепом!

Нет, не умрет поэзия земная:
Когда палимы зноем, средь ветвей
Тенистых молкнут птицы, голос чей
Летит в лугах, средь изгородей тая?
Кузнечик это – первым начиная,
Он роскошь лета славит средь полей
С восторгом, но устав от всех затей,
Сидит беспечно в травах, отдыхая.
Поэзия земли не замолчит:
В морозный долгий вечер, в тишине
Поет Сверчок у печек раскалённых.
В тепле он так пронзительно трещит,
Что кажется лежащим в полусне —
Кузнечик это на холмах зелёных.

О, возьмите цвет пурпурный,
Что растёт в руинах вала,
Где сыны свободы бурно
Гнали римский стяг [56], бывало.

Скотты в битвах с той угрозой
Не сорвали лавр зелёный;
Путник здесь из дикой розы
Сплёл Красавице корону.

Вздохни скорей;
Взгляни ещё раз в ясность вод,
На берег, землю, небосвод,
Ведь жизнь твоя к концу идёт:
Смерть у дверей.

Скорей ложись;
Пока твой бьётся пульс плохой,
Монах споёт за упокой,
И колокол пробьёт глухой —
Уходит жизнь.

Забудь про страх.
Вначале боль, а после дрожь,
Припадок, жар, озноб и всё ж
Конец болезням обретёшь,
Коль станешь – прах.

Когда среди забавы
Ты улыбнёшься вдруг,
Хотя по-прежнему лукаво,
Увы, не мне, мой друг.
Когда же ты в печали
Являешь слёзы мне,
Они моими сразу стали,
Пока текут вовне.
И взглядом благосклонным
Даруй всех, без огня;
Улыбки – менее влюблённым;
А слёзы – для меня.

Снег на высокой Юре [59]
С улыбкой рад лучам,
Что спят, холодные, в лазури,
Хотя и ярки там.
Но если луч глубинный
Вдруг опалит огнём,
Тогда улыбки вид невинный
Слезами станет в нём.
И взглядом благосклонным
Даруй всех, без огня;
Улыбки – менее влюблённым;
А слёзы – для меня.

Ах, что за королевский вид,
Небесные черты!
Невинность, грация дивит!
Всех обольстила ты.
Ах, Роза Эймер, мне тебя
Не зреть, но лишь рыдать,
Ночь вздохов, памяти, любя,
Тебе лишь посвящать.

Он был не мил мне; ныне нет его:
И всё во мне мертво.
Не верила ему; зато теперь я —
Скажи он мне – поверю.
Причину не любить его искала:
И эта мысль смущала
Обоих нас; я отдала бы ныне
Любовь тому мужчине,
Кто жил ради меня; но он во мгле
Лежит в святой земле,
Лик спрятав свой в объятьях смерти!
Ради того, поверьте
Дышу я, кто дышал ради меня!
Я мучусь от огня,
Жар душит, я во сне вздыхаю,
Когда проснусь, рыдаю,
Чтоб сердце растопить его: влюблён,
Рыдал годами он.
«О, Боже!» – он молился в благочестье.
«Увы! Не быть нам вместе».
Грудь холодней его, чем у могилы
Ряд маргариток [62]милый.
Церковный двор, в воротах шепчут дети:
Кто, сколько жил на свете.
Молитесь души нежные о нём,
И обо мне потом.

Твои слова, твои улыбки,
Увы, полны обмана, зыбки.
Другие не придут в надежде
К тебе, как я стремился прежде:
Но попрошу в последний раз,
Ах, обмани меня сейчас!

«Ты помнишь ли меня? Или горда?»
Спеша в толпе, как быстрая звезда,
Ответила мне Янте, и смущённо:
«Да, да, и то, и это; только раз
Я вспомнила тебя, зато сейчас
Твой голос поднял вдруг Гордыню с трона»

Пусть рядом смерть шептаньем злобным
Меня зовёт в могильный прах,
Но в языке её загробном
Не нахожу я слова «страх».

Дженни чмокнула меня,
Прыгнув с кресла, где сидела;
Время-вор, навек храня,
Спрячь и эту радость смело:
Скажешь, слаб я и уныл,
Небогат, одни мигрени,
Постарел, но не забыл
«Чмоки» Дженни.

Матильда, прощай! Рок велел нам расстаться,
И сердце моё уж не будет метаться;
Я разум с любовью избавлю от ссор,
Хоть жизни ценней ты была до сих пор.

Когда мы бродили, признался я в страсти,
Красоты твои для меня – это счастье;
Я верил – взаимна любовь и вольна,
И думал, Матильда, ты будешь верна.

Но ты изменила! К тебе я хладею,
Не можешь, не должно тебе быть моею:
Тебя презираю, как ране любил,
От встречи с тобой не теряю я сил.

Тебя не полюбят, хотя ты прекрасна,
Ведь глупость и фальшь в тебе видны так ясно,
Хоть фаты польстят и похвалят глупцы,
С презреньем избегнут тебя мудрецы.

И нежели страсть моя так пламенела,
Когда притворялась ты честной умело?
Так плачь, коль нарушила ты свой обет,
Я сердце презрел – ведь желанья в нём нет.

Была бы ты милой всегда, неизменной,
В моём представленье – такой совершенной,
Пусть нет тебя, время не сможет изъять
Твой образ, что в сердце оставил печать.

Ведь в грёзах раскрашены были картины
Светящейся кистью Надежды невинной!
Не смог сохранить я блаженство мечты,
Тщеславно и лживо оно, как и ты.

Быть может, другой – для Матильды пригоже,
Желанней, хоть менее искренней всё же;
Он лёгкую страсть твою сдержит тогда,
Оставив тебя горевать от стыда.