Коллектив авторов - Истинная сущность любви: Английская поэзия эпохи королевы Виктории

И мёртвый голос в тишине
Звучит, себе живому вторя.
Он может дать надежду мне
От одиночества и горя.

В могиле хладной заточён
Тот, кого видеть мне – блаженство.
Но лишь во снах приходит он,
Мой милый, сердца совершенство.

О как же я устала,
Хоть слёзы не текут;
Глаза болят от плача,
На сердце – горя жгут.

Я очень одинока,
И тягость в каждом дне,
Устала я от жалоб,
Придёшь ли ты ко мне?

Вседневные желанья
Мои скорей узнай,
Разбитые надежды:
Ко мне не опоздай!

Да, умер ты и никогда
Не улыбнёшься мне весной;
Но в старой церкви без труда
Могу пройти я над тобой.
На камне я могу сыром
Стоять и думать, как под ним
Замёрзло сердце, что добром
Известно было мне своим.
Хоть ты в могилу заключён,
Но взгляд мой придаёт мне сил;
Хоть краткой жизни ты лишён,
Мне сладко думать, что ты был.
Что ты взлетел на небеса,
И твоё сердце, мой кумир,
Объяла ангелов краса,
Чтоб радовать наш скромный мир.

На юге ночью спит она;
Там тишь небес, и там журчанье
Глубин, где светится луна,
Сонливо музыки звучанье.
Нет на её ресницах слёз,
Не жгут уста ей поцелуи,
И боль, и страсть, и трепет грёз
Прошли, минуя.

Покинув толпы северян
И рокот полночи нестройный,
Моей душе, где ураган,
Как в дом её войти спокойный!
Там ночь за ночью, среди мук
Меня лишают сна виденья,
Мир этот призрачный вокруг
Как наважденье.

Ты знанье измеряй лишь мерой той,
Что полнит нас одной печалью. Люди
По тяжести в руках приятной судят,
Что ценен самородок золотой.

Но мудрость ты люби, как любишь свет.
Она не достигается – даётся.
Не из земли, с Небес она прольётся,
В душе у нас оставив яркий след.

Напрасно полагал я, что возможно
Угас ты, юный пыл. Теперь, когда
Без слёз я у твоей могилы ложной,
И убираю траур без следа,
И без тебя живу я так несчастно,
Что дать тебе, пришедшему назад?
Но в маске незнакомки столь прекрасной,
Дарящей мне с улыбкой долгий взгляд.

И Страсть, и боль былых времён
Стихают всё впустую,
Когда страданий я лишён,
Чтоб вновь страдать – тоскую.

Кузина! Рыцарство – лишь сны,
Оно не возвратится:
Поэты – к лаврам холодны,
К возлюбленным – девицы.
Застыли губы и сердца,
Чью страсть воспели лиры,
Нет лютни, нет копья бойца,
Не в моде и турниры.

Любовь прекрасных тех эпох
Цветами говорила,
Дышал стихами каждый вздох,
И песнь в шатрах царила.
А ныне браки все просты:
(Где страстности оковы!)
Жених, колечко, шёлк фаты,
Затем обряд церковный.

Тогда тугим был арбалет,
Сердца скрепляли узы,
Любовь усиливал обет,
Стих вдохновляли Музы.
Никто не видел старых дев,
(Мужчины были милы);
В шестнадцать замуж шли, созрев,
А в двадцать шли в могилу.

К охоте соколиной знать
И к шахматам радела,
Учился егерь зверя гнать,
Труба герольда пела.
Был сильным рыцарь всякий раз,
Скрывался смерд пугливый,
Горяч был ночью hypocras [77],
А утром – конь ретивый.

Готов был вымпел и плюмаж,
Молились у амвона,
Дерзал на подвиг рыцарь, паж
Для дамы восхищённой.
Краса бальзамом в те года
Ран облегчала бремя, —
Сердца теряли иногда,
Но не теряли стремя.

Не знали слов Рассудок, Страх
Тогда и лорд, и ленник,
Есть Вера – то копьё в руках,
Нет Верности – изменник.
Сердца нежны, но твёрд удар,
Лишь мир наступит зыбкий,
Застолью – полный кубок в дар,
Влюблённым – дам улыбки.

В те золотые дни луна
Поклонников имела,
От лютни звуков шла волна,
А не от храпа тела,
Влюблённый плыл, не ставя в грош
Все реки шире Мерси,
И сотня тысяч билась сплошь
За взгляды леди Джерси.

Железный верх носили встарь,
Портным одна досада,
Но оружейник и гвоздарь
Доходу были рады.
Вся сталь измерена в локтях,
Штаны подбиты кожей,
Шут – в колпаке и бубенцах,
Перо и шлем – вельможе.

Супруг мог дать отвод жене,
Бобыль мог жить забавой.
По праву доктор был в цене,
Совсем не доктор права.
Я, чтоб в те дни стать женихом
Для Вас, моей блондинки,
Ломал б не голову стихом,
А копья в поединке!

Дождь рано начался вечор,
Угрюмый ветер вдруг проснулся,
Верхушки вяза перетёр
И в злобе к озеру рванулся:
Я слушал и душой замкнулся.
Вошла Порфирия; она
Дабы спастись от непогоды
Очаг потухший докрасна
Зажгла, и потеплели своды;
С колен поднявшись, у комода
Она свой мокрый плащ сняла,
Перчатки, шляпку – тут каскадом
Упали косы у чела;
Потом со мною села рядом.
Но я молчал. С горящим взглядом
Обвив себя моей рукой,
Плечом коснулась обнажённым,
Стекали под моей щекой
Златые косы оживлённым
Потоком, голосом влюблённым
Она шептала, что слаба
Любовь избавить от гордыни,
Что в сердце тяжкая борьба —
Всё бросить ради благостыни
И мне навек отдаться ныне.
Ведь страсть должна торжествовать,
И даже вечер наш прекрасный
Не смог бы мысль мою сдержать
Из-за любви к ней: ведь напрасно
Пришла она в сей день ненастный.
В её глазах я, у огня,
Нашёл гордыню и влеченье:
Боготворит она меня,
Забилось сердце в удивленье:
Что делать мне в таком волненье?
В тот миг она была моей,
Чиста, прекрасна и безгрешна;
Я понял, что мне делать: ей
Златыми косами поспешно
Обвил три раза горло нежно
И задушил. Держу пари,
Не больно было нежной вые,
И, как бутон с пчелой внутри,
Открыл ей веки: неживые
Глаза смеялась голубые.
Я развязал косу, мертво
В ней всё – лишь щёчка покраснела
От поцелуя моего:
Порфирии я обнял тело,
Её головка то и дело
У плеч моих свисала вниз
С улыбкой розовой, чуть зримой;
Её желания сбылись:
Прошло всё презренное мимо,
И я – взамен, её любимый!
Не догадалась всё ж она,
Что я её услышал волю.
И вот мы вместе, ночь темна,
И мы сидим бездвижно в холле;
И Бог молчит о нашей доле!

Тёмный берег и серый залив,
Низко повисла луны половинка.
Прыгают волны, проснувшись, легки,
Яркие пляшут их завитки.
К бухте я чёлн свой подвёл без заминки,
В мокром песке его бег погасив.