Коллектив авторов - Истинная сущность любви: Английская поэзия эпохи королевы Виктории

Теплую отмель прошёл до конца.
Через поля приблизился к дому.
Стук по стеклу, вдруг чирканья треск,
Синий, спички зажжённой всплеск,
И голос, не громче, сквозь радость истомы,
Чем бьются друг в друга наши сердца.

Целуй, как мотылёк!
Чтоб я поверил: вечерком
В сомненье ты немом;
И как моё лицо, цветок
Твой сморщен; смятый так небрежно,
Но угадав, – меня кто нежно
Желал – расправил лепесток.

Целуй теперь пчелой!
Как будто в сердце ты моём
Жужжишь беспечно днём.
Бутон, что под моей рукой
Страдал, сдаётся без возврата:
Его сгибаю венчик смятый
Я над твоею головой.

Всё кончено; что правда – муки,
Поверишь ли впервой?
Чириканья ночные звуки
Дом наполняют твой!

Я на лозе пушисты почки
Сегодня увидал;
Потом появятся цветочки,
Цвет серый станет ал.

Мы завтра встретимся, всё также?
Дашь руку мне потом?
Ведь мы друзья, а другу даже
Ты не откажешь в том:

Взгляд подарить мне яркий или тёмный,
Его я сердцем не отверг,
И те слова: «Я жду подснежник скромный»:
Они в душе моей навек!

Скажу как друг простой – несложно,
Но в мыслях – страсти суть:
Сожму тебе я руку, сколько можно,
Иль долее чуть-чуть!

Мне уйти?
Никогда —
Я влюблён.
Коль я есть я, а ты есть ты,
Пока на земле мы двое,
Я – предан, ты – склонна быть злою,
Ты – дичь, я – охотник: бежим сквозь кусты.
Боюсь, что жизнь моя – заблужденье,
Хотя, скорее, всё это рок!
Я скудного счастья достичь лишь смог,
А если ослабнет моё стремленье?
Лишь только нервы держать в напряженье,
Не плакать, крах осмеять и гнёт,
Хоть с толку сбит, вновь начать движенье —
Погоня ведь чью-то жизнь заберёт.
Но глянь лишь раз на меня издалёка,
В бездонной бездне, где прах и мрак,
Старые чаянья в землю глубоко
Сходят, как новые, где тот же знак:
Я в пути —
Навсегда
Удалён!

За залой зала,
Я прохожу весь дом —
Жилище наше.
Не бойся, сердце, твой увидит взор
Её саму, а не волненье штор,
Кушетки запах! Задевала
Она их – вновь зацвёл карниз кругом.
Светилось зеркало от волн её плюмажа.

Почти нет света,
Дверной я вижу ряд;
С судьбою новой —
Дом обхожу от центра до крыла.
Удача; я вошёл – она ушла.
Весь день ищу – кого волнует это?
Смотри, уж сумерки, так много анфилад
И ниш для поиска, для встреч – альковы.

Воло́с – цвет лани – колыханье,
Глаз её синь,
Как у богинь,
И свежесть детского дыханья!

Мужам не взять тебя, Милашка,
Обнять тебя,
Держать тебя,
Завоевать тебя, Милашка!

Ты любишь нас за взгляд, ты знаешь —
За страсть речей,
За боль мечей:
Всех равно, без преград, ты знаешь.

И нас прельстила ты, мы скажем,
Юна, чиста,
Глаза, уста,
Твоё лицо – цветы, мы скажем.

Ты – наша, так начнём, Милашка —
Петь, говорить,
Смотреть, молить [80],
Скрыть, иль кричать о том, Милашка!

Но для любви ты – ноль, Милашка,
Молили мы,
Платили мы,
Толкли и в ступе сколь [81], Милашка!

Оставь себе свой образ нежный;
Сиять красой —
Лик должен твой!
В нём будущих услад надежды.

Пока лицо моё спокойно,
Кого дивит
Мой умный вид?
Я вывод сделаю достойно.

Пока любви нет – не преступно
С милашкой быть!
Гром может бить
Лишь землю – небо неприступно.

Зачем с красой нужны монетки,
А с флиртом – страсть?
Где мёда сласть?
Пчёл нет; зачем же мухи в сетке?

Влеченье – не цветочек милый,
Коль страсть взошла,
Её дела
Разгладить ямки щёчек милой.

Скажи, оно неидеально?
Принять его,
Унять его?
Не вся добавка уникальна.

Иль совершенство всё ж возможно,
И потому
Его уму
Несёт блаженство всё ж, возможно.

Мы вспыхнем ли, стирая сразу
Лик этот в трут,
Мешая тут
Искре всё сжечь, играя, сразу?

Иль душу целовать у девы?
Любовный бред!
Муж среди бед
С горящим взглядом знает, где вы!

Так мастер, чтоб улучшить розу,
Рвал цвет простой —
Чтоб цвет златой
Создать, и тем разрушить розу.

Рубины кубка словно розы,
Златой листок
Как лепесток —
Но кубок царь припрятал, грозный.

Как розу наградить? Я знаю!
Бегите прочь.
Сорвать помочь?
Понюхайте и выбросьте, лобзая.

Ах, зачем нам спор, милый,
Что рыдать:
Всё – как до сих пор, милый,
Только спать!

Что грубее слов этих?
Я и ты
Спорим, словно сов этих
В нас черты.

Как идём мы по следу —
Наша речь!
Тише, скрой же беседу
В неге плеч.

Стала истина ложью —
Привлекла.
Избегай змея всё же,
Древа зла —

Красный плод здесь, у края, —
Боль твоя:
Ведь лишимся мы Рая:
Ева, я.

Под личиною Бога
Очаруй!
Не мужчина убогий —
Ночь даруй!

Я хочу всё знать, милый,
Чтобы как
Ты могла сказать, милый,
Думать так.

Не отвергай просьб моих,
Этих двух,
Удержи в руках своих
Плоть и дух.

Я тебе буду рада,
Завтра в ночь;
Скорбь схоронить мне надо,
Выгнать прочь.

Глупо с судьбой, милый,
Воевать!
Любима тобой, милый,
Лягу спать.

О, бурой почвы добрая улыбка
Осенним утром! Греешься на ней
Под солнцем ты, у вытянутых ног
Играют волны, радостно и зыбко,
И слышно, как на груде из камней
Щебечет сладко трепетный зуёк.

То принцип древний: и простой, и верный,
И опыт жизни, что знаком земле.
Коль ты любил, что стоило любви,
Любовь была и выгодой безмерной:
Так поднимись, страдая, к той скале —
Любовь к ней ради выгоды яви!

О, если б мы смогли её головку
Писать на фоне бледно-золотом
И с мастерством тосканцев ранних [82]ловко!
Не властны тени над прекрасным ртом,
Чьи губы открываются так нежно —
Но не при смехе: всё испортит он,
А будто гиацинт пророс безгрешный,
Склонив в порыве страсти свой бутон,
Медово-красный, чтобы целоваться:
И губы стали тихо раздвигаться.
У тонкой, гибкой шеи чудный вид,
Она на блеклом золоте дрожит,
Вплоть до прекрасной формы подбородка!
На фреске у Корреджо [83]есть находка:
На небе лики ангелов, тела
Без очертаний, в свете тает мгла;
То лишь толпа, но я узреть мечтаю,
Как чудо вдруг родится напоказ,
Бледнея среди неба каждый час
(На блеклом фоне – милый нам анфас);
Тут сжались небеса в единый глаз,
Чтоб чуда не терять, ему мигая.