Коллектив авторов - Истинная сущность любви: Английская поэзия эпохи королевы Виктории

Милый друг, подарок той [86],
Кто пролил свой дух святой
Сквозь твою природу,
Я тебя благословлю,
По головке потреплю
Славную породу!

Словно женщин пряди, вниз
Шёлк ушей твоих провис
Обрамленьем ровным
На серебряную грудь,
Засверкавшую, как ртуть,
В теле чистокровном.

Ты коричневый, пока
Не зацепит луч слегка
Сей окрас унылый,
Залоснится, заискрит
Блеском золота твой вид
С небывалой силой.

Под моей рукой тотчас
Блеск пугливых карих глаз
Вспыхнет, возрастая.
Ты подпрыгнешь, непосед,
Словно сделала курбет
Лошадь строевая.

Прыг! Твой хвост блестит, широк,
Прыг! Сияет шёрстка ног
С бахромой атласной.
Прыг! И кисточки ушей,
Брызнув золотом огней,
Вниз летят прекрасно.

Мой игривый, нежный друг,
Я хвалить не брошу вдруг
Облик твой редчайший.
Много есть собак других,
Так же уши виснут их,
Тот блеск ярчайший.

Только ты, мой милый пёс,
У кровати как прирос,
День и ночь сонливый,
Вечно в комнате, где мрак
Не разгонит свет никак,
Грустный и тоскливый.

Розы, что собрали мы,
Все завяли среди тьмы
Без ветров и солнца.
Только знает пёс давно,
Если стало вдруг темно —
Свет Любви в оконце.

Псы другие по росе
Гонят зайцев сразу все
Через буераки;
Ну а пёсик мой ползёт,
Вялый, спящий круглый год,
Жизнь его во мраке.

Предан, весел, как артист,
Пёс иной под звонкий свист
Прыг через ограду;
Мой же – рядом целый день,
Уж ему и лаять лень,
Вздох – его отрада.

Если на уши ему
Упадёт слеза во тьму,
Иль звучит стенанье;
Станет прыгать он потом,
Лаять и вилять хвостом,
В чутком ожиданье.

И он рад наверняка,
Если тонкая рука
Грудь ему погладит;
Поднимая чёрный нос,
На ладонь мне этот пёс
Мордочку приладит.

А когда знакомый звук —
Голос мой – раздастся вдруг:
«Спящий мой калачик,
Выйди!» – просьба у дверей —
Он ко мне бежит скорей,
Прыгает, как мячик.

Потому мне этот пёс
Негу с радостью принёс,
Он мне мил сердечно;
Я его благословлю,
И, конечно, полюблю
Потому навечно.

Ведь меня он любит так:
Лучше, чем весь род собак
Женщину с мужчиной;
И ему верну я вновь
Много большую любовь
По сравненью с псиной.

Пёсик мой, будь счастлив, жив,
Ты в ошейнике – красив,
Сливки пьёшь, жирея!
И хвостом виляешь вслед,
Руки нежно, много лет
Гладят твою шею.

На подушке пуховой,
В шёлк укрытый с головой,
Спишь ты к счастью близко!
Мух не слышишь ты полёт,
И никто не разобьёт
Голубую миску.

Убегут от нас коты,
Не почуешь запах ты
От одеколона;
Здесь орехов – полон дом,
А печенье с миндалём —
Главность рациона.

Разве я, дружок, смеюсь?
Ведь меня терзает грусть,
Что тебе всё тяжко.
Свой порыв умерю я,
Радость хоть мала твоя,
Ты любим, бедняжка.

Пусть же Неба благодать
Будет счастьем воздавать
Всю твою природу;
Я хвалу тебе пою,
И в ответ люблю твою
Верную породу!

Как я тебя люблю? Даю ответ.
До глубины души, её высот,
Когда она, вознёсшись, познаёт
Край Бытия и Благости расцвет.
Люблю тебя, как ежедневный свет
Свечи и солнца для простых забот,
Открыто – мы сторонники свобод,
И чисто – в Похвале мы видим вред.
Люблю тебя со страстью, что горит
В молитвах детства и в былых скорбях.
Люблю любовью, чей растает вид
С последними святыми; вся в слезах,
Люблю с улыбкой; коль Господь решит,
Влюблюсь в тебя сильней, лишь стану – прах.

Мы жить не можем, просто исключая
Все колебанья (осознав иль нет)
Среди привычных жизненных сует:
Когда, себя достоинством венчая,
Полны мольбы, иль часто подчиняя
Себя судьбе, мы жизни пышный цвет
Вкушаем, глубже дышим, где рассвет
И море, наши годы пополняя.
Но коль душа осознанно спешит
К другой душе, лишь видя в том главенство,
Их чувств созвучье, совестливый вид
Любовь рождают: жизни совершенство
С достигнутою целью – как магнит,
Что полюса включает в круг блаженства.

Беги, ручей, стремись волной
В мир моря бесконечный:
Тебе, родной, не быть со мной,
Навечно, так навечно.

Беги в лугах, в тиши лесной
Рекою быстротечной;
Но там, родной, ты не со мной,
Навечно, так навечно.

Вздохнёт ольха здесь в час ночной,
Осина вздрогнет встречно;
С тобой, родной, припчела весной,
Навечно, так навечно.

Сто солнц тебя осветят в зной,
Сто лун – дорогой млечной;
Но ты, родной, уж не со мной,
Навечно, так навечно.

По обе стороны реки
Ячмень и рожь растут, крепки,
Поднявши к небу колоски;
Дороги там бегут, узки,
До башен Камелота [90];
И ходят люди, там и тут,
Смотря, как лилии цветут
Средь зеленеющих запруд
Вкруг острова Шалота.

Бледнеют ивы средь осин,
Печальный ветерок с вершин
Дрожит на волнах у быстрин,
Река, где остров лишь один,
Течёт до Камелота.
Четыре, с башнями, стены
На мир цветов глядят, мрачны,
Нашла приют средь тишины
Здесь Леди из Шалота.

Торговли ради, в ивняке,
Тянули баржи по реке
Коняги; лодка вдалеке
С атласным гротом, налегке,
Плыла до Камелота.
Кто взмах руки её узрел?
В окне стоящей рассмотрел?
Иль знает вся страна удел
Той Леди из Шалота?

Жнецы с окрестных деревень,
Срезая остистый ячмень,
Внимают песне целый день,
Что эхом будоражит сень
Всех башен Камелота.
И жнец усталый, при луне
Снопы взметнувший на стерне,
Услышав, шепчет в тишине:
«То фея из Шалота».

И день, и ночь она весь год
Узор магический плетёт.
Ей нашептали тьму невзгод,
Коль бросив ткать, смотреть начнёт
На башни Камелота;
Неведом смысл проклятья ей,
Она в трудах уж много дней,
Нет у неё забот важней,
У Леди из Шалота.

Пред нею зеркало давно
Висит [91]– его прозрачно дно,
Где тени зреть ей суждено:
Большой дороги полотно
До башен Камелота,
Речные омуты вдали,
Крестьян угрюмых у земли,
Накидки красные, в чём шли
Торговки из Шалота.