Сара Вайнман - Подлинная жизнь Лолиты. Похищение одиннадцатилетней Салли Хорнер и роман Набокова, который потряс мир

Фотография, найденная в меблированных комнатах в Атлантик-Сити в августе 1948 года, через полтора месяца после исчезновения Салли

Полицейские выяснили, что мужчина, которого Элла называла «мистером Уорнером», работал на бензоколонке: там его знали как Фрэнка Робинсона. Однако когда копы прибыли на бензоколонку, его там не оказалось. На работе он не показывался и даже не забрал последнюю зарплату. «Робинсон» исчез, а с ним и Салли. В их комнате обнаружили два чемодана и несколько открыток, которые Салли так и не отправила матери. «Он не взял ни свои вещи, ни одежду девочки [23] Он не взял ни свои вещи, ни одежду девочки: Philadelphia Inquirer, 23 марта 1950 года, с. 1. , – рассказывал Томпсон газете Philadelphia Inquirer . – Так торопился, что даже шляпу забыл».

Среди прочих вещей в комнате осталась фотография, которую Элла видела впервые. Салли сидит на качелях и смотрит в камеру, ноги чуть-чуть не достают до земли. На девочке кремовое платье, белые носки и черные лакированные туфельки; золотистые светло-каштановые волосы зачесаны назад. Во взгляде читается страх и безграничное желание угодить. Такое ощущение, словно она изо всех сил хочет поступить хорошо, но не знает, как именно будет «хорошо», если все из рук вон плохо.

Видимо, сфотографировал Салли похититель. Ей было одиннадцать лет и три месяца.

Маршалл Томпсон старался напасть на след Салли в Атлантик-Сити [24] Маршалл Томпсон старался напасть на след Салли в Атлантик-Сити: Camden Courier-Post, 23 марта 1950 года, с. 1. , однако поиски ни к чему не привели. Тогда он отправил ее фотографию в управление полиции Кэмдена, чтобы снимок разослали по телетайпу в другие отделения полиции. Девочку нужно было найти во что бы то ни стало, и чем быстрее, тем лучше, потому что полиция уже выяснила, с кем имеет дело.

То, что полицейские Кэмдена не привезли ее дочь, стало для Эллы потрясением. Известие же о том, что мужчина, называвший себя Уорнером, давно на заметке у местных органов правопорядка, и вовсе ее добило. Полиция знала его как Фрэнка Ласалля. И всего лишь за полгода до похищения Салли [25] Всего лишь за полгода до похищения Салли: выступление Митчелла Коэна в суде, 2 апреля 1950 года. он вышел из тюрьмы, где отбывал заключение за изнасилование пяти девочек в возрасте от двенадцати до четырнадцати лет.

Для Набокова 1948 год стал поворотным [26] Для Набокова 1948 год стал поворотным: сведения этой главы преимущественно почерпнуты из книги Брайана Бойда «Владимир Набоков: Американские годы» и писем, включенных в сборник Nabokov, Selected Letters: 1940–1977. . Шесть лет он провел в Кембридже, штат Массачусетс: преподавал литературу в колледже Уэлсли, а свободное время посвящал любимому занятию – изучал бабочек в гарвардском Музее сравнительной зоологии. В Соединенных Штатах он провел уже восемь лет; боль и волнения, связанные с эмиграцией, утихли. Набоков не раз говорил, что английский – первый язык, который он выучил; Америка манила его еще тогда, когда он бежал от революции в Германию, а потом от нацистов в Париж: вынужденная мера, если твоя жена – еврейка и совершенно не собирается этого скрывать, а напротив, с гордостью признает.

В Соединенных Штатах, в частности в Бостоне и окрестностях, Набоковым – Владимиру, Вере и их сыну Дмитрию (в 1948-м ему исполнилось 14 лет) – жилось хорошо. Там они бросили якорь, там Набоков работал над книгой о Гоголе (к которому испытывал смешанные чувства), опубликовал роман «Под знаком незаконнорожденных» и начал писать автобиографию, которую пару лет спустя опубликовал под названием «Убедительное доказательство» (впоследствии Набоков ее переписал и выпустил под заголовком «Память, говори»).

Набоковы трижды путешествовали через всю Америку [27] Набоковы трижды путешествовали через всю Америку: подробные рассказы о поездках см. в сборнике Lolita, USA, составленном Дитером Э. Циммером, http://www.d-e-zimmer.de/LolitaUSA/LoUSNab.htm. – летом 1941, 1943 и 1947 годов. (Впоследствии писатель еще четыре раза повторил такую поездку.) Сам Набоков машину не водил: за рулем всегда был кто-то другой – или Вера, или, как в первую поездку, его студентка Дороти Льютхолд: она-то и вдохновила Набоковых отправиться из Нью-Йорка на новеньком «понтиаке» (который Набоковы прозвали «понькой» – от слова «пони») в Пало-Альто, штат Калифорния.

Путешественники останавливались в мотелях, дешевых гостиницах и прочих пристанищах, ночь в которых не грозила разорением. Ту Америку, которую они увидели во время этих путешествий, «прекрасную, мечтательную, доверчивую, огромную страну» [28] «Прекрасную, мечтательную, доверчивую, огромную страну»: «Лолита». , Набоков увековечил в «Лолите». Вот как описывает свои странствия Гумберт Гумберт: «За обработанной равниной [29] « За обработанной равниной»: там же. … медлила поволока никому не нужной красоты там, где садилось солнце в платиновом мареве, и теплый оттенок, напоминавший очищенный персик, расходился по верхнему краю плоского сизого облака, сливающегося с далекой романтической дымкой». Союз их с Верой был прочен [30] Союз их с Верой был прочен: Б. Бойд, «Владимир Набоков: Американские годы». (несмотря на то что десять лет назад чуть не распался из-за неверности Набокова: тогда Вера бросилась за ним в Париж). Возможно, слухи о знаках внимания, которые ее супруг оказывал как минимум одной из студенток, так и не дошли до Веры, а если и дошли, она не усмотрела в этой интрижке угрозы для брака.

Почти всю первую половину 1948-го Набоков проболел [31] Почти всю первую половину 1948-го Набоков проболел: письмо Владимира Набокова Кэтрин Уайт от 30 мая 1948 года. . Весной его то и дело одолевали проблемы с легкими, причем ни один врач так и не сумел поставить точный диагноз. Писатель обильно кашлял кровью, из-за чего доктора подозревали у него туберкулез, однако предположение не подтвердилось. Искали рак, но и рака не нашли. Тогда врачи под местной анестезией засунули Набокову в трахею трубку из вулканизированной резины, чтобы осмотреть легкие, но обнаружили один-единственный лопнувший кровеносный сосуд. Набоков утверждал, что его организм «избавляется от вреда, нанесенного тридцатью годами курения», и продолжал писать, даже будучи прикованным к постели; преподавать у него сил не оставалось, эти обязанности взяла на себя Вера.

После этих летних путешествий Набоков всегда с радостью возвращался в Кембридж. Уэлсли, академическое и личное его прибежище, отклонил многочисленные просьбы писателя о штатной должности. Не удалось ему найти постоянную работу и в Гарварде, хотя Набоков попытался – пожалуй, несколько наивно – превратить давнее увлечение, охоту за бабочками, в профессию. Удача улыбнулась ему благодаря Моррису Бишопу, преподавателю романской литературы из Корнелла, близкому другу Владимира и Веры. Бишоп уговорил руководство Корнелла пригласить Набокова преподавателем русской литературы, и первого июля Набоковы переехали в Итаку, штат Нью-Йорк, надеясь найти утешение «в тиши и зелени лета» [32] «В тиши и зелени лета»: Б. Бойд, «Владимир Набоков: Американские годы». . К августу сняли большой дом – № 802 по Ист-Сенека-стрит, куда просторнее их «морщинистой карлицы-квартирицы в Кембридже» [33] «Морщинистой карлицы-квартирицы»: там же. : он-то и послужил прообразом того дома, в котором Гумберт Гумберт знакомится с предметом своей страсти.