Исаак Ландауэр - Параметры поиска

По завершении усиленного мозгового штурма кристаллизовалось два варианта. Первый, лежавший на поверхности, был переезд в гостеприимную Европу, где молодёжь даст ему лишних пять-семь лет прежде, чем спишет окончательно со счетов. Он по опыту знал: красота иных национальностей там легко могла бы поспорить с исконно русской, так что с этой стороны трудностей не ожидалось. К тому же обширная география предлагала богатый выбор от северных малонаселённых широт до самого жаркого юга, с неизменным качеством жизни, инфраструктуры, медицины и всего прочего. Существенных проблем с получением легального статуса также не предвиделось: изрядно просевшая экономика снова вывела на рынок услуг институт фиктивных браков, а посему за вполне приемлемую цену можно было запросто обосноваться в любой из понравившихся стран. Всё, казалось бы, складывалось как нельзя более удачно, тем более, что и жизнь в сердце прогнившего Запада существенно дешевле для избавленного от налогов обладателя ренты плюс доходов от вполне легального по отечественным меркам бизнеса. Смущало, по сути, единственное обстоятельство: ведь даже забыв о свежей ране от недавнего фиаско, очевидно было, что со временем, ближе к сорока годам, всё равно придётся снова переезжать с насиженного места куда-нибудь в Азию или Латинскую Америку. Жить перманентным временщиком не хотелось, к тому же под боком оказывалось другое, менее затратное и глобальное, но более эффективное решение.

Николай и раньше подумывал однажды перебраться в близлежащую провинцию, где на расстоянии в две сотни километров от центра можно было весьма неплохо устроиться в частном доме на окраине города, удачно совмещая тихий покой веками неизменной русской глубинки с многочисленными соблазнами недалёкого от Москвы областного центра. Клубы, бары, рестораны, стриптиз, проституция и, главное, массы не оприходованных юных красавиц наличествовали там в избытке, ожидая лишь своего потребителя. Все эти райские кущи готовы были с распростёртыми объятиями и, что немаловажно, весьма недорого встретить умелого покорителя местного пространства. Конечно, имелись и очевидные минусы в виде плохих дорог, диковатости контингента, отсутствия фэйс-контроля где бы то ни было, полукриминальной местной власти и так далее, но, как говорится, «Москва бьёт с носка и слезам не верит», так что на всякое новое испытание всегда можно было адекватно ответить, тряхнув накопившимися за годы предпринимательской деятельности связями. Имелся ещё последний, наиболее весомый аргумент: его поверхностной натуре претило как-то связывать себя с определённым местом обитания, а в данном случае налицо были как лёгкость переезда в арендованное со всеми условиями жилище, так и быстрота, с которой, покидав в машину немногочисленные вещи, представлялось возможным при необходимости отбыть восвояси. Из двух зол, очевидно, стоило выбрать для начала то, что не требовало кардинального пересмотра текущего положения дел, а потому, взвесив в последний раз все за и против, Николай принял окончательное решение попытать счастья в какой-нибудь соседней с Московской области.

Как ни странно, выбор оказался не из простых, в силу того, что его отродясь не прельщали красоты Золотого Кольца и прочие отечественные достопримечательности, а потому и дальше аэропорта Домодедово он не выбирался ни разу. Воспитанный в профессорской семье москвич испытывал закономерное презрение ко всему, что располагалось в соседней дикой, враждебной, окружавшей родной город стране, о которой он знал так же мало, как хотел знать, то есть практически ничего. Делая выводы из поведения многочисленных приезжих, то есть наиболее амбициозной, иными словами, лучшей части таинственного замкадового общества, он быстро убедился, что ничего путного, а тем более хорошего, интеллигента столичной закалки на бескрайних просторах чужой, незнакомой родины безусловно не ждёт, и потому весьма успешно избегал удаления от нулевого километра более, чем на сорок морских миль. По иронии судьбы, сейчас ему требовалось почти что наугад, основываясь на одних лишь предположениях и не больно-таки информативных форумах, решить, в каком направлении двигаться – в самом прямом смысле этого слова. Калуга, новая столица автопрома, динамично развивающийся, а, следовательно, далеко не самый дешёвый для проживания регион, отпала первой. По обратной причине, то есть в силу совершеннейшей отсталости, исключена была из списка претендентов Тула. Владимирская область, подозрительно близко подобравшаяся к Третьему Риму, рисковала чересчур подпасть под тлетворное влияние последнего, а посему, хотя и из одной только предосторожности, но также лишена была статуса нового места жительства. Оставалось не так уж много вариантов, и в результате Николай склонился к Твери, некогда конкурентке Москвы за право именоваться собирательницей земель русских, милого городка на берегу исконно славянской реки. Представляя, какой потрясающий riverside ждёт его в недалёком будущем, он с удовлетворением ткнул пальцем в монитор, будто закрепляя только что сделанный выбор. В пользу данного варианта говорила и банальная география: расположенная на пути следования из бывшей столицы в нынешнюю, Тверь, безусловно, служила неким транзитным пунктом и на звание скромного захолустья потому вряд ли претендовала. Общее скромное экономическое положение региона сулило безбедную, если не вовсе роскошную жизнь, а богатое воображение заботливо рисовало толпы светловолосых, по причине близости варяжского элемента, непременно высоких красавиц. Итак, образованный, предприимчивый, неглупый и успешный мужчина решительно менял привычный с детства мир, знакомых, коллег и друзей на полную неожиданностей провинцию единственно по причине доступности здешних баб – вершина деградации homo sapiens: обновлённый, бесконечно счастливый, эволюционировавший до абсолютного нуля homo erectus. Безусловно, грустно сознавать себя исходящим слюной неисправимым кобелём, но на то Николай и читал не меньше штатного филолога, чтобы уметь облечь любую грязь в изящную, ласкающую слух форму, а потому лично свою персону давно привык именовать бескорыстным ценителем лучшего, что дало нам провидение: молодости, нежности и красоты. Женской, естественно, прибавлял он неизменно, пугаясь одного лишь призрака однополой страсти, поскольку до мозга костей, несмотря на всестороннюю открытость и приличествующую современному человеку толерантность, всё же оставался неисправимым остервенелым натуралом.

Скромные пожитки вскоре были собраны и упакованы в багажник ослепительно-белой немецкой прелестницы, вынужденной лучшие свои годы посвятить ожесточённой борьбе за выживание с безжалостным климатом северного соседа, на чьих просторах некогда закончили недолгий путь многие тысячи её соотечественниц. Текущие офисные дела одномоментно улажены, то есть отложены на месяц-другой, и окрылённый предчувствием нового, полный надежд и чуждый сомнений, казалось, изрядно помолодевший Николай ранним утром тёплого летнего дня не спеша двинулся в путь. По замыслу смелого путешественника, он должен был прибыть в искомую точку к полудню, чтобы, осмотревшись на местности, первым делом выбрать подходящий отель и, разместившись там на неделю, приступить к освоению неизведанных земель и населявших их, хотелось верить, приветливых аборигенов. Установив целью навигатора сердце города, зачем-то трижды перекрестившись и улыбнувшись отражению в зеркале, гордый обладатель новенького «Мерседеса» нажал на педаль. Обдумывая с такой лёгкостью принятое решение, он, как и всякий не слишком решительный человек, уже в начале пути начал сомневаться, с каждым новым километром опасаясь затеянного всё более.