Лесли Хартли - По найму

Дрожащей рукой она протянула ему стакан, но Ледбиттер покачал головой:

— Прошу прощения, мадам, но я не пью.

— Это вы напрасно, — сказала Констанция. — Выпьешь — и сразу на душе делается веселее. Впрочем, какое уж тут веселье! Он говорит, что я его погубила. А знаете, почему? Потому что, по его убеждению, я послала анонимку, и теперь он не может жениться на богачке и роскошно бездельничать. Но он не понимает, что своими нелепыми обвинениями губит меня... Да нет, я хотела сказать не это. Дело в другом. Скажу все, как есть. Даже если б вдруг я решилась на такое письмо, то только потому, что люблю его и мне было бы невыносимо больно его потерять. Может быть, потом он бы простил меня, а я его — за то, что он заподозрил меня в такой низости. Но он меня не любит. Ему противно пить со мной из одного стакана — вот что ужасно. Но такое бессердечие не пройдет даром ни ему, ни его искусству. Человек без чувства мертв для искусства. Тьфу, стихи вдруг получились: чувство — искусство. Потеха. На первый взгляд ничего страшного не случилось — подумаешь, анонимка. В газетах об этом не напечатают! Но мне-то что с того, она теперь будет преследовать меня кошмаром всю жизнь. Дорогой мистер Ледбиттер! Мне почему-то кажется, что вы замечательно разбираетесь в людях. Вы столько всего перевидали. Умоляю вас, скажите этому человеку, что я тут ни при чем.

Ледбиттер промолчал и нажал на стартер. Когда машина тронулась, он сказал:

— Вы тут ни при чем.

Наступила пауза, продолжавшаяся до тех пор, пока Констанция не сказала с нервным смешком:

— Ты слышал, Хьюи? Он говорит, что я тут ни при чем.

— Откуда ему знать? — фыркнул Хьюи.

— Я знаю, кто послал письмо, — ответил Ледбиттер. На сей раз молчание оказалось гораздо более продолжительным и несколько иного свойства.

— Если знаете, то скажите, кто это? — потребовал Хьюи.

Ледбиттер не удостоил его ответом.

— Но, Хьюи, — вмешалась Констанция, — не приставай к нему. Он сказал, что я тут ни при чем. Чего еще ты хочешь? — В ее голосе было столько ликования, что, казалось, говорит не она, а другая женщина.

— Чего я еще хочу? — свирепо повторил Хьюи. — Я хочу знать, кто же все-таки...

— Но, милый мой, неужели так важно, кто именно послал письмо. Главное, что я его не посылала. Теперь у нас все будет по-старому. Любимый, я так счастлива. Поцелуй меня, Хьюи.

Хьюи подчинился. Поцелуй был долгим, потом Констанция сказала:

— Любимый, я такая сонная. Как бы мне не заснуть.

— Правда? — сказал Хьюи. Он заметно успокоился, хотя злые нотки нет-нет давали о себе знать — словно барашки на море после шторма. — Лично я хочу есть.

— Ну так почему бы нам не пообедать? — предложила Констанция.

— Где же?

— В Ричмонде, например.

— Неплохая мысль, — сказал Хьюи.

— У нас теперь и впрямь есть повод кое-что отпраздновать.

— Дорогая, по-моему, ты сегодня уже вдоволь напраздновалась. Ты совсем пьяная.

— Разве что самую чуточку. И тебе советую напиться. Ты что-то слишком трезв.

— Пожалуй, — согласился Хьюи.

— Я сейчас спрошу у мистера Ледбиттера, не разрешит ли он еще немножко угоститься его бренди.

Ледбиттер молча передал ей бутылку и стакан.

— Ну а теперь ты, может быть, выпьешь из одного стакана со мной? — осведомилась Констанция, неверной рукой наливая бренди.

— Да простится тебе пьянство твое, — сказал Хьюи и вдруг икнул. — Прошу меня извинить. Но тебе сегодня пить хватит.

— Еще глоточек — давай выпьем за наше здоровье.

Они взглянули на стакан, и их взгляды встретились.

— Хьюи, — сказала Констанция.

— Констанция, — сказал Хьюи одновременно с ней.

— Снова вместе, — сказала Констанция.

— На веки вечные, — закончил Хьюи и в два приема осушил стакан.

— Противный! — сказала Констанция. — Я хотела предложить еще один тост. Может быть, мистер Ледбиттер позволит нам налить по последнему глотку?

— Разумеется, мадам, — отозвался Ледбиттер, — если там что-то осталось.

— Конечно, осталось. Разве может быть иначе. Это волшебная бутылка — она никогда не пустеет. — С этими словами она налила полный стакан.

— За кого же ты хочешь выпить теперь? — спросил Хьюи.

— Угадай!

— По-моему, я догадался.

— Правда, это неплохая идея, а? Давай выпьем за нее!

— Нет, пожалуй, я воздержусь, — решительно проговорил Хьюи. — Боюсь поперхнуться. В конце концов, у нее и так есть все на свете. Что ей наши добрые пожелания? Лучше я выпью просто так, — объявил он и тут же осуществил задуманное. — Ну вот, бренди и кончилось.

— Жадина! — сказала Констанция. — Давай подумаем о ней, а потом перевернем стакан.

— Сказано — сделано. Затем Констанция взглянула на перегородку. Стекло было задвинуто.

— Как ты думаешь, он нас не слышит? — забеспокоилась она.

— Вряд ли, хотя он обожает совать нос в чужие дела, — отозвался Хьюи. — Я еще с ним разберусь.

— Нет, нет, оставь его в покое. Теперь ведь он нам больше не понадобится!

— Да, но я все-таки хочу знать... — Он отодвинул стекло. — Ледбиттер, мы опять передумали. Мы возвращаемся в Ричмонд.

— Хорошо, сэр, — ответил Ледбиттер, но разворачиваться не стал, а ехал вперед. На этот раз он оставил перегородку открытой.

Некоторое время Констанция и Хьюи сидели молча, борясь с тихо подкрадывающимся — словно туман — сомнением.

— Мы действительно едем в Ричмонд? — наконец спросила Констанция. — Он разве поворачивал обратно?

— Не знаю, — лениво отозвался Хьюи. — Пока ты тут пировала, могло случиться все, что угодно.

В его голосе появилась теплота.

Через некоторое время Констанция сказала:

— Ты бы все-таки узнал, куда он нас везет.

Хьюи откашлялся и спросил:

— Послушайте, Ледбиттер, мы едем в Ричмонд?

— Это ричмондское шоссе.

— Но мы едем в правильном направлении?

— Вам лучше знать, — сказал Ледбиттер, — вы тут командуете.

— Но постойте...

— Здесь стоянка воспрещена.

Хьюи откинулся на подушки, чтобы собраться с мыслями.

— Ну что, все в порядке? — шепотом спросила Констанция.

— Вроде бы. Только он ведет себя как-то странно.

— То же самое он мог бы сказать и о нас с тобой, — радостно улыбнулась она.

Внезапно машина свернула налево и, взмыв вверх, оказалась на мосту. Они ехали через Темзу — справа и слева в воде отражались береговые огоньки.

— По-моему, он повез нас не туда, — сказал Хьюи.

— Но, милый, не все ли равно? Если даже не туда, это еще интереснее.

— Да, но... Ледбиттер, где мы сейчас?

— Переезжаем через реку, сэр.

— Но разве мы это делали раньше?

— Случалось...

Дорога была пустынна, и Ледбиттер заметно прибавил скорость.

— Мы не очень быстро едем? — спросила Констанция. — Нет, нет, я просто так...

Ледбиттер промолчал. Они и правда ехали слишком быстро — с опасностью для двигателя, с опасностью для них самих. Но какое это имело значение! И что вообще имело теперь значение?