Льюис Уоллес - Бен-Гур

– О, нет!

– О философах?

– Нет, нет.

– О магах и привидениях?

– Если хочешь.

– О войне?

– Да.

– О любви?

– Да.

– Я расскажу тебе историю о том, как нужно лечиться от любви. Это история царицы. Слушай ее с должным почтением. Папирус, на котором она изложена, жрецы Филии вырвали из рук самой героини. Она совершенна по форме и должна быть справедлива по содержанию.

Нет такой жизни, что текла бы по прямой линии. Совершеннейшая жизнь описывает круг, начало которого сливается с концом, вот почему невозможно сказать: здесь ее начало, там конец.

Совершеннейшие жизни – драгоценности Бога: по торжественным дням Он носит их на указательном пальце той руки, что ближе к сердцу.

Не-не-гофра жила невдалеке от Асуана, ближе первого водопада. Она, действительно, так близко жила от него, что шум вечной битвы реки со скалами был характерной чертой того местечка, где она жила.

День ото дня она все более и более хорошела, так что о ней говорили, как о маке в саду ее отца: что сравнится с ней, когда наступит время ее полного расцвета?

Каждый новый год ее жизни был началом новой песни, песни восхитительной, превосходившей все песни, пропетые ранее.

Она была дитя Севера, граничащего с морем, и Юга, граничащего с пустынями, лежащими за Лунными горами. Один из родителей наделил ее своей страстностью, другой – своим гением, вот почему, когда они видели свое дитя, то оба весело смеялись и произносили не черствые слова "она моя", но великодушно говорили: "Она наша".

Вся природа содействовала ее совершенству, и все приходило в восторг от ее присутствия. Когда она гуляла, птицы раскрывали свои крылья в знак приветствия, буйный ветер превращался в прохладный зефир, белый лотос поднимался из речной глубины, чтобы взглянуть на нее, величавая река замедляла свое течение на ее пути, пальмы, кивая, трепетали своей перистой листвой и как будто говорили – одна: "Я уступила ей свою грацию", другая: "Я дала ей яркость моих цветов", третья: "Я передала ей свою чистоту", и так все, как будто они могли одарить ее добродетелью.

Когда ей было двенадцать лет, все в Асуане восхищались ею, в шестнадцать – слава о ее красоте распространилась по всему свету, в двадцать – каждый день к ее двери являлись князья пустыни на быстрых верблюдах и властители Египта в золоченых ладьях. Они возвращались от нее безутешными, повсюду разнося славу о ней: "Мы видели ее: это не женщина, это – сама Аврора".

Из 330 царей, последовательно царствовавших после доброго царя Менеса, восемнадцать были эфиопы. Одному из них, Орату, было 110 лет. Царствовал же он 76 лет. Все это время народ благоденствовал, а земля ликовала от изобилия. Он на деле был мудр, ибо, много повидав на своем веку, знал, в чем состоит мудрость. Он жил в Мемфисе, имея там свой главный двор, арсеналы и казнохранилище. Он часто переезжал в Бутос побеседовать с Латоной.

Умерла жена у доброго царя. Она была слишком стара, чтобы можно было бальзамировать ее. Он же любил ее и оплакивал безутешно. Видя это, слуга дерзнул как-то сказать ему:

– Орат! Я удивлен, что человек мудрый и великий, как ты, не знает лекарства от горя.

– Укажи мне его, – сказал царь.

Три раза слуга коснулся устами пола и затем ответил, зная, что мертвые не могут слышать:

– В Асуане живет Не-не-гофра, красивая, как Аврора. Пошли за ней. Она отказала бесчисленным князьям и царям, но кто же откажет Орату?

Не-не-гофра плыла вниз по Нилу в такой богатой ладье, какой до сих пор не видел еще никто, и ее сопровождала целая армия лодок, лишь немного уступавших по красоте ее собственной.

Вся Нубия, весь Египет, множество народу из Ливии, толпы троглодитов [46] Первобытные люди , немало и макробов [47] Мифические макросущества, "я" (сознание) которых пребывает в "параллельном" мире из-за Лунных гор покрыли своими шатрами берега, желая взглянуть на плывущий мимо кортеж, движимый благоуханными ветрами и золотыми веслами.

Она пронеслась мимо сфинксов, мимо лежащих со сложенными крыльями львов и высадилась перед Оратом, сидевшим на троне, воздвигнутом на украшенном скульптурной работой портале дворца. Он провел ее наверх, посадил рядом с собой, положил свою руку на ее руку и поцеловал ее: Не-не-гофра сделалась царицей всех цариц. Этого было недостаточно для мудрого Ората: он жаждал ее любви, он желал, чтобы она была счастлива его любовью. Вот почему он был так нежен с ней, показывая ей свои владения. Водя ее по своей сокровищнице, он говорил: "О Не-не-гофра, поцелуй меня с любовью, и все это будет твое".

Думая, что она, может быть, от этого будет счастлива, она поцеловала его раз, и два, и три – поцеловала его трижды, несмотря на то, что ему было 110 лет.

Первый год они были счастливы, и год этот показался ей очень коротким. На третий же год она почувствовала себя несчастной, и он показался ей очень длинен. Тогда она прозрела: то, что она принимала за любовь к Орату, было только ослеплением от его могущества.

Было бы хорошо для нее, если бы это ослепление длилось подольше. Веселость покинула ее: она постоянно заливалась слезами, и женщины-прислужницы уже позабыли то время, когда они слышали ее смех. Розы поблекли на ее щеках. Она увядала медленно, но верно. Одни говорили, что ее преследует Ириней за жестокость к любовнику, другие, что ее поразило одно божество из зависти к Орату. Но какова бы ни была причина ее увядания, чары магов казались бессильными излечить ее и предписания врачей имели не больший успех: Не-не-гофра была обречена на смерть. Орат выбрал для нее пещеру в гробницах цариц и, вызвав в Мемфис известных скульпторов и живописцев, заставил их работать по рисункам изысканнее тех, по которым построены гробницы почивших цариц.

– О ты, царица моя, прекрасная, как сама Аврора! – сказал царь, который, несмотря на свои 113 лет, был в страсти своей молод, как юный любовник. – Скажи мне, прошу тебя, какой недуг на моих глазах сводит тебя в могилу?

– Ты перестанешь любить меня, если я скажу, какой, – произнесла она, страшась.

– Тебя не любить?! Я буду еще больше любить тебя. Клянусь в этом духом Амеите, глазом Озириса клянусь тебе! Говори! – вскричал он страстно, как любовник, и повелительно, как царь.

– Ну, в таком случае слушай, – сказала она. – В пещере близ Асуана живет анахорет [48] Отшельник , самый старый и самый святой из всех анахоретов. Зовут его Менофа. Он был моим учителем и опекуном. Пошли за ним, Орат, и он скажет тебе то, что тебе так хочется знать. Он поможет тебе найти лекарство от моей болезни.

Он вышел от нее, помолодев духом по крайней мере на сто лет сравнительно с тем Оратом, каким он вошел к ней.