Халлдор Лакснесс - Салка Валка

Время близилось к полуночи. Кухня, как обычно, была полна гостей. Хозяйка дома стояла у плиты и готовила кофе. Гудмундур Йоунссон сидел на ящике в углу, Магнус Переплетчик — на табуретке. Желчная старая дева из соседнего дома стояла по другую сторону плиты и делала вид, что увлечена беседой с хозяйкой, сама же следила за разговором мужчин и время от времени вставляла ядовитые замечания. Хозяин дома расположился за кухонным столом, на котором были ржаной хлеб и маргарин. Два молодых «красных» сидели на полу, опершись спиной о бочку для воды. Дети, вместо того чтобы спать, с криком и визгом бегали полураздетые по дому. Из соседней комнаты слышалось хныканье грудного ребенка. Когда вошла Салка Валка, хозяин дома тотчас же соскочил со своего места, чтобы усадить ее. Салка была одета в дешевое ситцевое платье, непромокаемый плащ, фабричные чулки и серые полотняные туфли. В лавке Свейна Паулссона они стоили три кроны пятьдесят эйриров.

— Посмотрите, Салка Валка плывет точно шхуна, — сказал хозяин дома.

Статные девушки всегда представлялись ему похожими на плывущие корабли. Несмотря на свой рост и крепкое телосложение, девушка носила маленькие туфли и ходила легко и плавно. Она уселась на край скамьи и откинула волосы со лба. Речь шла о Бейнтейне из Крука.

— Какой еще подвиг совершил Бейнтейн? — спросила девушка.

Оказывается, на сей раз он всего-навсего умер. Он умер прошлой ночью от воспаления легких. Говорят, что Богесен собирается схоронить его за свой счет. В последние дни своей жизни Бейнтейн опять проявил интерес к делу независимости.

Без сомнения, Богесен это сделает, чтобы иметь труп в своем распоряжении, заметил один из «красных».

— Как это — в своем распоряжении? — спросил кто-то.

— Очень просто. Говорят, у трупа отвинтят ногу и отправят обратно в Германию. Протез ведь еще не оплачен.

— И чего только не говорят друг о друге эти мужчины, — заметила старая дева Гудвор. — Что ж удивительного в том, если Богесен откажется платить за такую дорогую ногу для человека, который вел себя так, как Бейнтейн прошлой осенью?

— Помнится, ему один раз уже откручивали ногу, — сказал один из «красных». — Я могу доказать, что Катринус получил десять крон за то, что однажды уже отвинчивал ее. Единственное, что Йохан Богесен сделал для Бейнтейна, это оплатил благодарственное послание, написанное пастором и напечатанное в газете на Юге от имени Бейнтейна.

— Я никогда не верю ни единому слову, сказанному «красными», — заявила Гудвор. — И вообще ничему, что говорят мужчины. Какие богохульники! Постыдились бы восставать против самого господа бога!

— Ты часто ходишь в церковь, дорогая Гува?

— Не все ли равно! Если бы я даже и никогда не ходила в церковь, бог не стал бы от этого менее удивительным и прекрасным.

— Во всяком случае, в библии немало всякой лжи и чепухи, — с раздражением сказал другой «красный».

— Для меня это не имеет значения, — ответила старая дева. — Я знаю одно: я всегда буду следовать Христу как в правде, так и в неправде.

— Мы все несчастные грешники, — промолвил кадет Гудмундур Йоунссон.

— Да, — вмешался Магнус Переплетчик. — Я всегда говорю: люди должны относиться друг к другу терпимо и стараться понять друг друга.

— Вот, вот, — поддержал его Хаукон, хозяин дома. — Вот ты, Магнус, человек начитанный, настоящий книжный червь. Скажи мне, пожалуйста, что ты думаешь о человеческой жизни? Как ты думаешь, с чем можно сравнить ее?

— Человеческая жизнь, — произнес Магнус после некоторого раздумья, — больше всего напоминает муравейник, в котором усиленно копошатся муравьи, стремясь вырваться на свет.

— Муравьи! — отозвался презрительно один из «красных». — Хотел бы я знать, где и когда ты видел муравьев в Исландии? В Исландии нет муравьев.

— Это не важно, есть они у нас в стране или нет, — заметил хозяин дома. — Во всяком случае, то, что сказал Магнус, совершенно верно. Люди похожи на муравьев. Я часто наблюдал за муравьями, когда был за границей. Это маленькие суетливые создания, они живут в небольших кочках. Собственно, это четвероногие животные. У них есть что-то вроде хвоста и крошечные, крошечные глазенки. Стоит только появиться солнцу, как эти маленькие негодники выползают из своих дыр.

— Хаукон, наверное, имеет в виду лисиц, — съязвил один из «красных».

— Мне они представляются летающими насекомыми, — сказал Магнус Переплетчик.

— А что ты можешь сказать о большевизме, Магнус? — спросил хозяин.

— Ну что ж, с большевизмом дело обстоит так же, как и со всеми другими вещами. Человечество всегда к чему-нибудь стремится. Большевизм сам по себе, конечно, идея, но, как мне кажется, при большевизме, как и при других движениях, побеждает тот, кто выкладывает деньги. Вам, молодым парням из профсоюза, не мешает подумать об этом. Деньги на стол — вот что прежде всего требует свет. Возьмите, к примеру, кооператив. Кооперативное общество — это, конечно, большевизм. Но что произошло, когда людям предложили внести деньги? Насколько мне известно, это сделал только Стейнтор Стейнссон.

«Красные» рьяно возражали против его доводов. Салка Валка не слушала, что они говорят. Она почувствовала, как при упоминании Стейнтора Стейнссона все посмотрели на нее. А хозяин дома даже заметил, что только глупая женщина могла отказаться от предложения Стейнтора. Затем, посмотрев на Гудвор, он добавил:

— Ну, теперь подвертывается случай для Гувы выйти выгодно замуж и путешествовать по заграницам.

Гудвор не снизошла до разговора о таких глупостях. С удвоенным рвением она продолжала через плиту беседовать с хозяйкой дома, в то время как «красные» объясняли Магнусу Йоунссону основные принципы социализма.

— У нас, пожалуй, найдутся два-три человека, у которых водятся деньги, но они не носятся с ними, как Стейнтор, — сказал хозяин дома, имея в виду себя. — Я вам скажу: если человеку удается в один день очистить две лисьих норы и его ежедневный доход в среднем составляет не менее ста крон, то он понимает, что хвастаться деньгами сущая чепуха, или, мягко говоря, — грязная болтовня. Это мое твердое убеждение. Организовать кооператив мог бы и кто-нибудь другой, кроме Стейнтора, и если бы захотел, он мог бы оказаться единственным хозяином кооператива, без помощи Кристофера Турфдаля.

— Если верить тому, что болтают люди, — сказал Магнус, — то Стейнтор близко сошелся с ним, когда был на Юге. Поэтому трудно сказать, чем может стать этот парень здесь. Говорят, он закупил не меньше десяти тысяч пудов соленой трески на Востоке. Это помимо того, что он купил у Свейна Паулссона прошлой зимой.

Слушатели изумились, услышав эту новость. Они были убеждены, что Кристофер Турфдаль был непримиримым врагом всякой торговли рыбой. Теперь они еще меньше понимали в большевизме, чем прежде. И даже «красные» не могли объяснить, как Кристофер Турфдаль соглашается иметь дело с теми, кто покупает этот товар.