Халлдор Лакснесс - Салка Валка

Все события сегодняшнего утра не ошеломили Сигурлину так, как этот разговор. Она просто оторопела и стояла, как чурбан. Манера разговаривать этого человека, его мысли были так же непостижимы для нее, как и те загадочные запахи, которые исходили из его бутылей. Она со страхом думала о непроницаемой темноте, которая скрывала от нее этого человека, хотя он уверял, что между ними нет и тени непонимания. Может быть, думала она про себя, ей следовало бы еще раз произнести чудесные слова о священной земле обетованной и о распятии Иисуса? Но почему-то ей казалось, что это только усложнит дело. Она сделала еще одну попытку вырваться из этого темного леса премудрости, где людям так трудно понять друг друга. И, ухватив прерванную нить, она продолжала.

— Не знаю, поняли ли вы меня. Дело в том, что я приехала сюда с Севера, я направлялась на Юг, но у меня вышли все деньги, я вынуждена была сойти здесь на берег, чтобы попытаться найти работу. Может быть, вы, по какой-нибудь счастливой случайности, знаете такой дом, где нужна служанка. Я сейчас без крова над головой. Это бы еще куда ни шло, но моя бедная девочка…

— Да-да-да, — перебил ее доктор. — Это как раз то, о чем я говорю. Я вижу, что мы отлично понимаем друг друга. Такой маленький, невинный ребенок! Я искал именно это слово. Лед, как говорят, хе-хе-хе, только лед, ничего больше. Непонятное взаимодействие: сначала лед и ничего больше, потом оттепель и ничего больше. Лед и оттепель, зима и лето, весна и осень. Этого не понимает ни один человек. А мы понимаем друг друга. Так, значит, с Севера, вы говорите? Направлялись к Югу, в столицу, вы говорите? Как будто все всходит из моего собственного сердца. Мы все на пути к Югу. Подумайте только: молодая девушка — рак почек, понимаете? Мы оперируем, вопрос жизни и смерти. Пришлось кое-что удалить из нее. Всего лишь месяц тому назад. После операции она уже не была больше женщиной. Три дня она только и говорила, что о замужестве. Она собиралась на Юг. Доктор помог ей, хе-хе-хе, он понимал ее и сделал все, что мог. Потом она умерла. Сейчас лежит под снегом. Она добралась до Юга.

— Не знаю, правильно ли я поняла вас, — сказала женщина. — Вы что, советуете мне лишить себя жизни?

— О, что вы, ничего подобного, ничего подобного. Мы впервые не поняли друг друга. Пусть же это не повторится никогда, никогда, никогда! Я всего-навсего доктор. Все, что могу делать, это лечить. Простите, если я задам вам всего лишь один вопрос. Назовите мне хотя бы один случай, когда в смерти не был повинен мужчина. Я всматриваюсь в ваши черты и вижу, что в них дремлет старая любовь. Быть может, и не дремлет. Может быть, пробудилась вновь. Влюбленная женщина знает, как возлюбленный сливается со всем ее существом, как в нее вливаются силы и настроение, которые живут в ее возлюбленном. Слышали вы о половом влечении? Физиологическое явление. Бели называть вещи своими именами. Я понимаю вас прекрасно. Я вижу вас насквозь. Между нами нет и тени непонимания. Я знаю, у вас был возлюбленный. По вашему лицу я могу определить, какой он был. Я знаю, что он по-прежнему ваш возлюбленный, я уверен, что вы в конце концов доберетесь к нему на Юг. Желаю вам удачи. Счастливого пути. Мы понимаем друг друга. Я признателен вам, что вы оказали мне честь, здесь, на этом берегу. Я надеюсь, что вы доставите мне еще такое удовольствие…

Он широко распахнул руки, как бы собираясь обнять их обеих, улыбнулся и раскланялся. После этого излияния вежливости он потянулся к стеклянной банке на одной из полок, взял оттуда пригоршню мятных лепешек, отсыпал несколько штук в бумажный кулечек и, улыбаясь, протянул их девочке, потрепав ее по щеке.

— Меня очень радует, что мы понимаем друг друга, как друзья, настоящие друзья. Сердечное спасибо за это. Я надеюсь, вы доставите мне еще удовольствие, вы понимаете, удовольствие увидеть вас вновь. Как говорят старые люди, я рад сознавать, что ты мне друг. Хе-хе-хе. Храни вас господь, как говорится. Большое спасибо.

Он открыл широко дверь аптеки и выпустил своих гостей в снежную вьюгу.

Рябой матрос с затаенным огнем в глазах сидел, развалившись, на шатком стуле, в столовой Армии спасения, он плевал на пол и потешался над пьяным в дымину парнем, забившимся в угол и пытавшимся читать стихи. Когда Сигурлина с девочкой вошли в комнату, матрос не изменил положения, не поздоровался с ними, а, сделав вид, что не замечает их, продолжал разговаривать с пьяным, как разговаривают с попугаем, и всякий раз получал самый нелепый ответ в прозе или в стихах. Хотя вареная рыба уже остыла и была с душком, мать и дочь после приключений сегодняшнего утра жадно поглощали ее. В столовой появился капитан собственной персоной, чтобы пожелать им аппетита во имя Иисуса и справиться о новостях. Страшный рябой матрос даже не подумал ответить на приветствие хозяина. Он с презрением посмотрел на этого датского болтуна-евангелиста. Пьяный же парень пытался вскочить на нетвердые ноги, чтобы показать свое почтение к уважаемому человеку. И, подавшись вперед, он с пьяным подобострастием выпалил следующие строки:

Опустившись затем на стул, он снова впал в блаженное забытье.

Конечно, капитан нашел положение матери и дочери незавидным, узнав, какой прием они встретили в домах местной знати. По мнению капитана, пока не начнется лов, работы в поселке найти не удастся. Поэтому единственное, что он мог посоветовать, — это уповать на помощь господа бога и по доброте своей душевной обещал помянуть их в своих молитвах. Тем не менее, сказал он, не мешало бы узнать, не нужна ли прислуга шорнику, который был одновременно парикмахером, часовщиком и местным поэтом и к тому же торговал кофе, пивом и другими товарами. Жил он в хорошем доме и всегда держал прислугу. Затем в самых приятных выражениях, вставляя датские слова, капитан пожелал им всего хорошего и вышел.

— Мы единодушно протестуем, — мрачно брякнул пьяный, полагая, очевидно, что находится на большом народном вече 1851 года. [2] Национальное собрание, на котором предполагалось выработать конституцию Исландии.

Как только вышел капитан — но не раньше, — рябой матрос сделал вид, что вдруг обнаружил присутствие женщины. Внимательно посмотрев, как они с дочерью едят рыбу, он откашлялся. Женщина подняла голову и опять увидела перед собой его необыкновенные глаза, таящие вулкан необузданной силы. Ей показалось, что она где-то уже видела однажды эти глаза, что с ними связана какая-то давно забытая тайна. Да, верно, они напоминали ей костер, так пленивший ее в детстве, когда она читала о страданиях и смерти Христа. Быть может, с тех пор этот забытый огонь тлел в ее душе. Какое удивительное совпадение: она вновь обрела своего спасителя в тот самый вечер, когда встретила эти глаза.