Халлдор Лакснесс - Салка Валка

В этот вечерний час два человека в поселке в последний раз закрыли двери своего дома, спустились с пригорка и направились к берегу. Кто же они? Согбенный старик, в серой манишке. Он мелко семенил ногами и сутулился сильнее обычного. На спине старик нес небольшой рюкзак. Он уже не ворчал и не брюзжал, у него не оставалось не единого гроша для своих собственных похорон.

Вслед за ним шла высокая величественная женщина в исландском костюме, с шалью на плечах. Она не оборачивалась ни вправо, ни влево, никого не замечала, ни с кем не здоровалась. Казалось, сердце этой благородной, гордой женщины превратилось в камень. Они направились к пароходу. Одни приезжают в Осейри у Аксларфьорда, другие уезжают. Дождь льет, не переставая…

Несколько дней спустя установилась хорошая погода. Воздух был морозный, иней покрыл дворы, огороды.

Салка Валка поднялась на холм, остановилась перед красивой деревянной калиткой, ведущей в усадьбу Коф. Она хотела открыть ее, но оказалось, что калитка забита гвоздями. Девочка перелезла через забор. Кто-то выкопал и унес все овощи. Приходский судья приказал заколотить окна досками. Над дверным замком красовалась таинственная печать, напоминая о тех, кто ушел и никогда уж не вернется, — возможно, королевская печать. Через несколько дней дом будет продаваться с аукциона. Судя по слухам, распространившимся в поселке, приходский судья получил приказ из банка на Юге конфисковать все имущество старого Йоуна, движимое и недвижимое. Все было описано — дом, земля, обстановка, кредит в лавке — все. Прошлой зимой старик поставил свою подпись на какой-то бумаге для своего зятя. За это он поплатился всем имуществом. Такие бумаги называются векселями. Конечно, старик мог остаться на своей должности в лавке, ничем другим Йохан Богесен не мог помочь бедняге. Он сам последние годы терпит большие убытки из-за плохих уловов. Но Херборг и слышать об этом не хотела. Говорили, будто она ждет ребенка.

Новые обрученные готовились к свадьбе скорее платонически. Особых хлопот не замечалось, разве только Юкки попросил Свейна, крестьянина из Южного Оса, продать ему немного пуха для одеяла с расчетом через контору Йохана Богесена. Да еще будущий супруг предложил своей невесте купить материи для исландского костюма за его счет. Жена шорника согласилась сшить его. Но когда платье и все остальное было готово к свадьбе, над фьордом пронесся страшный ураган и разгулялась такая непогода, какой даже старики не припомнят. Проливной дождь лил без конца, море бушевало, чуть не каждый день в фьорде случалось несчастье. Буря причинила массу убытков. Пропала без вести одна из лодок Йохана Богесена со всей командой в пять человек. Почти у каждого рыбака осталась большая семья. Ветер срывал крыши с хижин и трепал их. Клочья от них летали по поселку, ударялись в окна соседних домов и, поднимаемые ураганом, летели над фьордом, пока наконец не погружались в воду.

Лишь немногие смогли подготовить свои жилища к зиме. В остальных домах дождь проникал в любую щель, на полу образовывались лужи и постели промокали До последней нитки. Дождь превратился в град, затем в снег, снег повалил в дома, на кроватях лежали сугробы. Наконец непогода утихла, потеплело, даже наступили солнечные деньки. Снег растаял.

Многие, наверное, думают, что непогода — всего лишь непогода, миновала она — и дело с концом. Но дурная погода в небольшом поселке на берегу моря вторгается в жизнь человека серьезнее, чем принято думать. Она подрывает здоровье, опрокидывает планы женитьбы, меняет всю дальнейшую судьбу человека, не говоря уже о том, что часто по ее милости не один рыбак — кормилец семьи вообще не возвращается домой, где его ждет гурьба ребятишек и жена, разбавляющая молоко своими слезами. В некоторых домах ненастье оставляет после себя сильнейшую простуду или воспаление легких, которое в здешних местах обычно переходит в бронхит или плеврит и кончается туберкулезом.

Прошлой осенью в такую непогоду в первый раз захворал мальчик в Марарбуде. Что-то неладное произошло у него с легкими. Потом привязалась золотуха: у него болело горло, припухли веки, появилась непрекращающаяся течь из ушей и глазок. Летом он отогрелся на солнышке, поправился и выглядел почти здоровым, у него поджили нос и ушки. Но при нынешней непогоде он опять расхворался, как и в прошлую зиму. Болезнь опять подобралась к легким, ребенок потерял аппетит, у него начался жар. Снова вскрылись болячки, началась течь из ушей и носа, снова дом огласился его плачем, раздирающим душу, мучительным, как крик животного, подвергающегося истязанию. Болезнь малыша стала серьезным препятствием на пути к предполагаемому браку. Было ясно: пока мальчик не поправится, он не будет большим приобретением в хозяйстве в Квиуме.

Ребенок был единственным достоянием женщины, не считая, конечно, Иисуса Христа. Сигурлина ни на шаг не отходила от мальчика ни днем, ни ночью, пока кто-нибудь не сменял ее. Обрученные решили отложить свадьбу до весны. Невесте пришлось спрятать исландский костюм в сундук старой Стейнун. Если мальчик на минутку утихал ночью, она подходила к сундуку, доставала наряд и разглаживала гладкий блестящий материал красной распухшей рукой, вознося молитву Иисусу. Сколько страстных и проникновенных молитв посылала Сигурлина своему спасителю, когда она рассматривала свое подвенечное платье или когда с тоскою вглядывалась в личико ребенка и видела его ввалившиеся щечки, всегда открытый ротик, белый от молочницы, опухшие веки, покрытые корками.

— Боже всемогущий, — молилась она. — Ты единственный друг бедных и страждущих, протяни свою благословенную руку над моим любимым мальчиком…

Йохан Богесен не видел особых поводов для веселья и гулянья в этих местах. Поэтому он предоставлял свое помещение для развлечений только в самых исключительных случаях, например для благотворительных вечеров, и люди разумные не осуждали его за это. И вот между рождеством и Новым годом Богесен разрешил союзу женщин устроить вечер. Все, кто хотел, могли взять со своего счета наличными деньгами от пятидесяти эйриров до двух крон. А люди позажиточнее даже целых пять крон. Этот вечер устраивался в пользу вдов и сирот, чьи кормильцы погибли этой осенью во время урагана. Йохан Богесен с готовностью предоставил один из своих рыбных складов. Предполагалось, что доктор прочтет лекцию о так называемых рентгеновских лучах, потом с небольшой речью выступит сам Йохан Богесен. Союз женщин, возглавляемый теперь женой шорника, собирался торговать кофе. Союз надеялся собрать до полутора сотен крон в пользу вдов и сирот. Давненько не было в этих местах такого праздника, ведь не каждый же день в Осейри гибнет сразу столько рыбаков.