Чарльз Диккенс - Домби и сын

Сусанна охотно согласилась, и м-ръ Тутсъ торжественно повезъ ее къ своему жилищу. Тамъ ихъ встрѣтили почтенная женщина съ материнскимъ видомъ, дѣйствительно оправдывавшая рекомендацію своего хозяина, и Лапчатый Гусь, который, увидѣвъ леди, везомую на колесницѣ, предположилъ на первыхъ порахъ, что м-ръ Тутсъ, вѣрный его давнишнему совѣту, задалъ препорядочнаго тумака въ высокую грудь м-ра Домби и побѣдоносно совершилъ похищеніе его единственной дочери. Видъ этого джентльмена возбудилъ въ миссъ Нипперъ чувство нѣкотораго изумленія, такъ какъ его лицо находилось въ состояніи великаго распаденія, и онъ не могъ даже появляться въ болѣе или менѣе приличномъ обществѣ. Дѣло въ томъ, что Лепчатый Гусь имѣлъ недавно состязаніе съ отчаяннымъ боксеромъ, Сорви-Головою, который дѣйствительно чуть не сорвалъ головы своему знаменитому противнику. Самъ Лапчатый Гусь объяснилъ это несчастье тѣмъ, что рано имѣлъ неосторожность попасть подъ Сиротскій Судъ {Выраженіе "Tо get into chancery, попасть подъ "Сиротскій Судъ" не совсѣмъ удобоизъяснимо, такъ же, какъ и русская фраза "задать подъ микитки". Сиротскій Судъ — самый дурной изъ всѣхъ судовъ въ англійской администраціи, замѣчателенъ слишкомъ медленнымъ производствомъ дѣлъ, которыя иной разъ не рѣшаются и въ десятокъ лѣть. Въ искусствѣ боксированія "взять подъ Сиротскій Судъ" значитъ — нагнуть лѣвой рукой подъ мышку голову своего противника, a правой поддавать ему тузовъ и въ носъ, и въ глаза до тѣхъ поръ, пока, по другому весьма рельефному выраженію, носъ не превратится въ горчичницу, a глаза въ уксусницу. Вырваться изъ этого положенія очень трудно, точно такъ же, какъ изъ канцеляріи Сиротскаго Суда. Прим. перев. }, изъ-подъ котораго уже никакъ нельзя было освободиться. Но изъ публичныхъ листковъ, возвѣщавшихъ объ этомъ великомъ состязаніи, было очевидно, что Сорви-Голова съ самаго начала искусно повелъ битву и въ короткое время сбилъ своего противника на всѣхъ пунктахъ, превративъ подъ Сиротскимъ Судомъ его носъ въ горчичницу, a глаза въ уксусницу. Впрочемъ, какъ на самомъ дѣлѣ происходило это боксированіе, Богъ ихъ вѣдаетъ, только Лапчатый Гусь, кромѣ изумленія, пробудилъ даже нѣкоторое соболѣзнованіе въ чувствительномъ сердцѣ Сусанны Нипперъ.

Послѣ сытнаго и вкуснаго завтрака, Сусанна отправилась въ контору дилижансовъ въ другомъ кабріолетѣ вмѣстѣ съ мромъ Тутсомъ, который сѣлъ подлѣ нея, между тѣмъ какъ Лапчатый Гусь, безотлучный спутникъ своего кліента, взгромоздился на козлы, придавая, сказать правду, весьма незначительное украшеніе этому поѣзду, такъ какъ вся его рожа была облѣплена пластырями. М-ръ Тутсъ, наскучившій опекой этого героя, давно подумывалъ отъ него освободиться подъ какимъ-нибудь предлогомъ, который, однако-жъ, пріискать было очень трудно, тѣмъ болѣе, что Лапчатый Гусь далъ себѣ въ глубинѣ души твердое обѣщаніе не разставаться съ мромъ Тутсомъ ни подъ какимъ предлогомъ, развѣ только онъ сниметъ для него трактирное заведеніе съ мебелью и со всѣми принадлежностями, и притомъ въ лучшемъ кварталѣ Лондона. На этомъ основаніи знаменитый боксеръ радъ былъ, пожалуй, хоть сію же минуту бросить долговязаго Тутса и ознаменовать свое вступленіе въ новую должность великолѣпнымъ банкетомъ, на которомъ онъ заранѣе далъ себѣ честное слово н_а_п_и_т_ь_с_я д_о б_е_з_с_м_е_р_т_і_я — ученый терминъ, вынесенный имъ изъ академіи пьяницъ.

Вечерній дилижансъ, въ которомъ слѣдовало отправиться Сусаннѣ Нипперъ къ своему брату, стоялъ уже совсѣмъ готовый y подъѣзда конторы. М-ръ Тутсъ, усадивъ свою спутницу, съ нерѣшительнымъ видомъ остановился y окна, между тѣмъ какъ кучеръ уже собирался тронуть лошадей. Наконецъ, м-ръ Тутсъ, просунувъ черезъ окно свою голову, сказалъ дрожащимъ голосомъ:

— Эй, Сусанна! Послушайте-ка…

— Что вамъ угодно, сэръ?

— Миссъ Домби… то есть оно… ну, право… вы сами знаете, Сусанна…

— Что такое?

— Какъ вы думаете?… ну, оно вѣдь того… вы, разумѣется, понимаете…

— Извините, м-ръ Тутсъ, — сказала Сусанна, — я совершенно васъ не понимаю.

— То есть, оно, какъ вамъ кажется… можно ли этакъ… напримѣръ… не теперь конечно, a co временемъ… надѣяться, что миссъ Домби… будетъ имѣть… удов… то есть снисходительность… полюбить меня… ну, вы сами знаете? А? — заключилъ м-ръ Тутсъ.

— О нѣтъ, почтенный Тутсъ, нѣтъ! — отвѣчала Сусанна, сдѣлавъ отрицательное движеніе головой.

— Неужели никогда?

— Никогда, рѣшительно никогда!

— Покорно васъ благодарю, миссъ Нипперъ. Это ничего. Счастливый вамъ путь. Это совершенно ничего. Покорно васъ благодарю.

Дилижансъ исчезъ, и вмѣстѣ съ нимъ исчезла всякая надежда въ сердцѣ добраго Тутса. Долго простоялъ онъ на одномъ мѣстѣ, засматривая въ даль безъ всякой опредѣленной цѣли и, наконецъ, махнувъ рукой, пошелъ отыскивать Лапчатаго Гуся, который между тѣмъ стоялъ за буфетомъ, выпивая третью порцію джина.

Эдиѳь выѣзжала въ этотъ день одна и воротилась домой очень рано. Было пять минутъ одиннадцатаго, когда карета ея прокатилась по улицѣ, гдѣ она жила.

Было на ея лицѣ какое-то принужденное спокойствіе, какъ и поутру, когда ее одѣвали, и вѣнокъ на ея головѣ обвивалъ то же холодное и упрямое чело. Но одна минута, и — почемъ знать? — бѣшеная рука, пожалуй, въ клочья растерзаетъ листья и цвѣты этого вѣнка, и не останется отъ драгоцѣннаго наряда ни малѣйшихъ слѣдовъ на угрюмомъ челѣ. Ничто, казалось, не могло смягчить дикую натуру этой женшины, неприступной, нераскаянной, непреклонной, и всѣ явленія въ жизни, по-видимому, только ожесточали ее больше и больше.

При выходѣ изъ кареты, кто-то, спокойно стоявшій y подъѣзда, предложилъ ей свою голую руку, и, такъ какъ лакея не было подлѣ, Эдиѳь не могла отказаться отъ этой вѣжливости, и тогда она узнала, чья это рука.

— Что вашъ больной, сэръ? — сказала она, вздернувъ губы.

— Ему лучше, — отвѣчалъ Каркеръ, — гѳраздо лучше. Я только что отъ него.

Она склонила свою голову и пошла наверхъ. Каркеръ, остановившійся y лѣстницы, почтительно спросилъ:

— Смѣю ли просить васъ, м-съ Домби, удѣлить для меня не болѣе одной минуты?

Она остановилась и обратила на него глаза,

— Теперь не время, сэръ. Я устала и хочу быть одна. Вамъ очень нужно?

— Чрезвычайно, м-съ; дѣло не терпитъ никакой отсрочки. Такъ какъ я имѣлъ счастье случайно васъ встрѣтить, то ужъ позвольте васъ побезпокоить.

Она смотрѣла на его лоснящійся ротъ, a онъ, съ нижнихъ ступеней, съ жадностью вперилъ глаза въ ея нарядное платье и опять думалъ, какъ она прекрасна.

— Гдѣ теперь миссъ Домби? — громко спросила она лакея.

— Въ уборной, сударыня.

— Ведите насъ туда.

И взглянувъ опять на внимательнаго джентльмена, она показала легкимъ движеніемъ головы, что онъ можетъ за нею слѣдовать, если хочетъ.