Чарльз Диккенс - Домби и сын

— Совѣтникъ — да, льстецъ — нѣтъ! — сказалъ Каркеръ. — Маленькая осторожность не вредитъ никому и полезна для многихъ. Свѣтъ вообще помѣшанъ на интересахъ и приличіяхъ, которые очень часто препятствуютъ намъ обнаруживать истинныя чувства. Бываютъ компаніи, основанныя на интересѣ и приличіи, дружескія связи на интересѣ и приличіи, торговыя сдѣлки на интересѣ и приличіи, супружества, основанныя на интересѣ и приличіи, и такъ далѣе. Все это бываетъ сплошь да рядомъ, м-съ Домби.

Эдиѳь закусила губы, но ни въ чемъ не измѣнила сврей наблюдательной позы. Каркеръ сѣлъ теперь подлѣ нея и продолжалъ съ видомъ глубочайшаго уваженія.

— Позвольте, м-съ, говорить съ вами искренно, какъ человѣку, который готовъ посвятить всего себя вашимъ услугамъ. Разумѣется, совершенно въ порядкѣ вещей, если леди, съ вашимъ умомъ и талантами, считала возможнымъ измѣнить въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ характеръ своего суируга и отлить его въ лучшую форму.

— Для меня, сэръ, это было вовсе не въ порядкѣ вещей, — возразила Эдиѳь. — Этого никогда я не ожидала, и y меня вовсе не было такого намѣренія.

Ея гордое неусграшимое лицо показывало ясно, что она отнюдь не намѣрена носить маски, и готова показать себя во всемъ такою, какова она есть, не заботясь о мнѣніи, какое могли о ней составить.

— По крайней мѣрѣ, — продолжалъ Каркеръ, — вы могли надѣяться, что, сдѣлавшись женою м-ра Домби, вамъ можно будетъ жить, не унижаясь передъ нимъ и не приходя въ такія непріятныя столкновенія. Но, сударыня, вы не знали м-ра Домби, когда такъ разсуждали (если только разсуждали). Вы не знали, что при своей непомѣрной взыскательности и гордости, онъ въ то же время — рабъ своего собственнаго величія, и что, запряженный въ свою торжественную колесницу, онъ слѣпо и сломя голову идетъ впередъ, не видя ничего за собою и не заботясь узнать, есть ли что на свѣтѣ, кромѣ его фирмы.

Черезъ зубы м-ра Каркера просвѣчивалось неимовѣрное презрѣніе, когда онъ продолжалъ далѣе рекомендацію своего патрона:

— М-ръ Домби, могу въ этомъ увѣрить, уважаетъ васъ не болѣе какъ и меня. Сравненіе, конечно, странное, но совершенно справедливое. М-ръ Домби, съ высоты своего величія, просилъ меня — это я слышалъ своими собственными ушами вчера иоутру — просилъ, чтобы я былъ его посредникомъ при васъ. Онъ очень хорошо знаетъ, что одинъ мой видъ крайне непріятенъ для васъ, но для того-то именно онъ и выбралъ меня, разсчитывая, что такое посольство будетъ наказаніемъ для его супруги. Я не могъ и не долженъ былъ высказывать ему своихъ мнѣній. По его понятіямъ, я не болѣе, какъ купленный рабъ, y котораго нѣтъ своей воли, и который, слѣдовательно, не смѣетъ отказываться ни отъ какихъ порученій; но ему не приходитъ и въ голову, что, дѣлая этого раба посредникомъ при своей супругѣ, онъ оскорбляетъ вмѣстѣ съ тѣмъ и свою собственную честь. Да и что значитъ для него его супруга, когда онъ заранѣе осмѣлился грозить ей этимъ посольствомъ? Вы, конечно, не забыли, м-съ, въ какомъ тонѣ говорилъ онъ объ этомъ.

Она наблюдала его съ большимъ вниманіемъ, но и онъ не спускалъ съ нея глазъ. Поэтому Каркеръ замѣтилъ, что послѣднее извѣстіе впилось смертельною стрѣлою въ ея гордую грудь. До сихъ поръ Эдиѳь надѣялась, что Домби не разсказывалъ, по крайней мѣрѣ, о своихъ переговорахъ съ нею.

— Все это я говорю отнюдь не къ тому, чтобы усилить раздоръ между вами и м-ромъ Домби — Боже сохрани! Какая мнѣ отъ этого польза? — но единственно въ подтвержденіе печальной истины, что м-ръ Домби не уважаетъ никого на свѣтѣ. И все, что его ни окружаетъ, на его бѣду, только утверждало его въ этомъ образѣ мыслей. Мы, въ нашихъ различныхъ положеніяхъ, были всегда его безотвѣтными рабами, которые, при первомъ мановеніи, готовы были стать передъ нимъ на колѣни и вытянуть къ его услугамъ свои шеи. Иначе мы не можемъ себя вести, потому что м-ръ Домби привыкъ повелѣвать безусловно. Не будь насъ, онъ нашелъ бы другихъ рабовъ, не менѣе покорныхъ. Словомъ, до сихъ поръ онъ встрѣчалъ со всѣхъ сторонъ безусловную подчиненность. Поэтому, очень натурально, что до сихъ поръ онъ и понятія не имѣлъ, что значитъ оскорбленная гордость, противопоставленная его деспотической власти.

Эдиѳь не пошевелила губами, но ея глаза, казалось, выговаривали отвѣтъ: "Надѣюсь, теперь онъ получилъ это понятіе". — Каркеръ замѣтилъ, что ея нижняя губа задрожала, и грудь высоко подымалась оть напряженія волновавшихъ ее чувствъ. Ему слѣдовало теперь дополнить свою рекомендацію, и онъ продолжалъ съ непоколебимымъ спокойствіемъ:

— М-ръ Домби, конечно, очень почтенный человѣкъ, но, отуманенный своимъ величіемъ, онъ способенъ даже извращать факты и выводить изъ нихъ заключенія, какія ему нравятся. Такъ, напримѣръ, онъ искренно убѣжденъ — извините за глупость, которую услышите, но она принадлежитъ не мнѣ — убѣжденъ, что его строгіе выговоры настоящей супругѣ, сдѣланные незадолго передъ плачевной смертью м-съ Скьютонъ, произвели на нее оглушительное дѣйствіе, такъ что она совершенно подчинилась его волѣ.

Эдиѳь захохотала. Смѣхъ негармоническій, но который однако-жъ, чрезвычайно понравился м-ру Каркеру.

— Теперь, м-съ, если вамъ угодно, это дѣло можно считать оконченнымъ. Ваши собственныя мнѣнія такъ рѣшительны и, я увѣренъ въ этомъ, такъ неизмѣнны, что я почти боюсь вновь подвергнуться вашему негодованію, если осмѣлюсь замѣтить, что, несмотря на всѣ эти недостатки м-ра Домби, я, однако, привыкъ къ нему и глубоко его уважаю. Все это, повѣрьте, я говорю отнюдь не для того, чтобы хвастаться чувствами, къ которымъ, разумѣется, вы не можете имѣть никакой симпатіи, но единственно для того, чтобы объяснить по возможности степень моего усердія къ вашимъ общимъ интересамъ и вмѣстѣ показать негодованіе на несчастную роль, которую я принуждень играть въ этой печальной драмѣ.

Эдиѳь сидѣла такимъ образомъ, какъ будто бы боялась оторвать свои глаза отъ его лица.

Теперь оставалось развязать послѣдній узелъ.

— Уже поздно, м-съ, — началъ Каркеръ, — и вы, конечно, устали; но мнѣ невозможно забыть другую цѣль, для которой я осмѣлился теперь явиться на ваши глаза. Вы любите миссъ Домби, — это знаю я, и знаетъ м-ръ Домби. Будьте, умоляю васъ, какъ можно болѣе осторожны въ обнаруженіи этой привязанности.

— Осторожна! Это что значитъ?

— По причинамъ, весьма важнымъ, вамъ не должно показывать чрезмѣрную привязанность кь этой молодой леди.

— Чрезмѣрную привязанность! — воскликнула Эдиѳь, нахмуривъ свои широкія брови и вставая съ мѣста. — Кто смѣетъ судить о моихъ привязанностяхъ. Кому какое до нихъ дѣло? Вамъ?

— Конечно не мнѣ! — отвѣчалъ Каркеръ, вздохнувъ изъ глубины души и притворяясь крайне растроганнымъ.

— Кому же?