Лопе де Вега - Новеллы

"Сеньор мой, я убедилась, что ваша любовь ко мне основывалась лишь на желании, и вы любили меня так мало, что, зная о том, что ваше отсутствие убьет меня, все же уехали, и не куда-нибудь, а ко двору, избрав тем самым верное средство, ибо вам было известно, что именно там находится река забвения, в которой, говорят, многие так и остаются, чтобы никогда больше не вернуться к себе на родину. Я не стану говорить о том, сколько я пролила из-за вас слез и как я изменилась по вашей вине, но все, кто меня видят, меня не узнают, хотя все эти люди живут в моем доме, из которого я еще ни разу не выходила. Я умираю, и если какая-нибудь песчинка из этого моря красоты, ума и нарядов еще не привязала к себе вашу душу, отзывчивость которой мне известна, возвращайтесь прежде, чем ваше отсутствие успеет лишить меня жизни, потому что я решилась подчиниться вашим желаниям, не думая больше о родителях, муже и чести, так как все это кажется мне ничтожным по сравнению с горем утратить вас".

Поверьте, сеньора Марсия: сейчас, когда я дошел до рассказа об этом письме и о решении, принятом Лаурой, у меня не хватает сил, чтобы закончить эту повесть. О безрассудная женщина! О женщина! Но мне кажется, что мне могут напомнить слова, которые произнес, стоя уже на лесенке, один висельник, обращаясь к тому, кто помогал ему умереть и при этом весь обливался потом: "Отец мой, я ничуть не вспотел, так почему же потеет ваше преподобие?" Если Лаура не беспокоится о позоре и об опасности, то к чему должен утруждать себя тот, кто обязан лишь рассказать обо всем, что случилось, ибо, хотя повествование это и кажется с виду новеллой, на самом деле оно является правдивой историей.

Почти лишившись рассудка, Лисардо в тот же день покинул Мадрид, купив своим слугам роскошные ливреи на той чудесной улице, где, не снимая мерки, оденут кого угодно, а кроме того, два ожерелья, по тысяче эскудо каждое, для Лауры, ибо даже самой богатой женщине в мире бывает приятно получать подарки, в особенности после разлуки. Невозможно передать, как он безумствовал в дороге, ибо безумство его можно было бы сравнить только с его счастьем, а счастье его было столь велико, как и его желание. Наконец он удивительное дело - благополучно достиг Севильи, и на другой день во время его продолжительного пребывания в ее доме Лаура исполнила свое обещание. На этом их любовь не кончилась, как это часто бывает; напротив, от этих встреч она стала еще более пылкой, а встречи постепенно становились более частыми, чем они должны были быть, чтобы оставаться благоразумными, ибо то, что любовникам кажется блаженством, чаще всего приводит их к гибели и лишь в редких случаях кончается только разлукой.

В это время умерла Росела, тетка Лисардо; она была вдовой, и Лисардо должен был взять к себе в дом Леонарду, свою кузину, девочку тринадцати или четырнадцати лет, очень стройную и хорошенькую. За несколько дней, которые она у него провела, Антандро столь безрассудно влюбился в эту девушку, что его дерзкие чувства заметили остальные слуги Лисардо и кто-то из них рассказал ему о происходящем, опасаясь какой-нибудь из тех бед, которые так часто происходят, когда девушки еще столь невинны и неосмотрительны. Какими удивительными путями идет судьба, приносящая несчастья! Лисардо был так возмущен наглостью Антандро, что не на шутку его выбранил, а тот стал ему отвечать на его справедливый гнев с неподобающей дерзостью и тогда Лисардо схватил алебарду, которая находилась у изголовья его кровати, и принялся бить Антандро ее рукояткой, ранив при этом его в голову, так что слуга должен был целый месяц пролежать в кровати и прошел еще месяц, прежде чем он вполне выздоровел. Лисардо помирился с ним, хотя в таких случаях мир всегда бывает непрочен, и снова с неразумной доверчивостью стал поверять свои тайны Антандро, который однажды, после того как Лисардо укрылся в доме Лауры, как он часто делал это и раньше, окликнул Марсело и у входа в одну небольшую церковь сказал ему, что Лисардо лишает его чести, и изложил ему во всех подробностях то, что ему было столь хорошо известно с самого начала этой злосчастной любви. Для того чтобы Марсело не подумал, что он его обманывает, желая получить деньги или отомстить какому-нибудь своему врагу, он предложил ему отправиться к себе домой, где сейчас укрылся Лисардо, и заглянуть в комнату, примыкавшую к саду, в которой хранились для зимы циновки и разная садовая утварь. Марсело долго не в силах был ему ничего ответить, и наконец с осмотрительностью, которая не покинула его в такую трудную минуту, он сказал слуге Лисардо: "Пойдемте со мной, ибо я хочу, чтобы первый человек, сказавший мне об этом, первый увидел, как я отомщу". Антандро пошел вместе с Марсело и оставил его только у самого входа в дом, куда Марсело вошел один и направился к упомянутой комнате, где за одной из циновок он обнаружил Лисардо и сказал ему следующее:

- Безрассудный юноша, хотя вы и заслуживаете смерти, но вы ее не примете от моей руки, так как я не хочу верить, чтобы Лаура нанесла мне такое оскорбление, и полагаю, что только ваша безумная дерзость привела вас сюда.

Лисардо, полный смятения, стал подкреплять это мнение всякими клятвами и уверениями.

Марсело сделал вид, что поверил ему, и, выведя его в сад, открыл потайную дверь, скрытую плющом. Выйдя на улицу, ошеломленный юноша, сам не зная как, добрался до своего дома. Терзаясь самыми ужасными сомнениями и вопросами, ни один из которых не находил ответа, он без сил упал на кровать, мечтая лишь о смерти.

Что касается Марсело, то, выпроводив Лисардо, он вышел на улицу и сказал Антандро:

- Вы, должно быть, питаете злобу к этому кабальеро: его нет ни в указанной вами комнате, ни вообще во всем доме. Знайте, что я не наказываю вас, как вы того заслуживаете, только потому, что людей, подобных вам, карает правосудие. Кто вам сказал, что этот человек являлся сюда, чтобы меня оскорблять?

- Сеньор, - ответил смутившийся Антандро, - мне об этом сказала одна ваша служанка, по имени Фениса.

- Отправляйтесь же с богом по своим делам, ибо вы не знаете ни дома, который желаете обесславить, ни моей жены, которая выше столь гадких подозрений.

На этом совершенно растерявшийся Антандро распрощался с Марсело и, полный опасений, не решился вернуться в дом Лисардо, а вместо того поспешил где-то укрыться на несколько дней.

Марсело, у которого на самом деле составилось несколько иное мнение о добродетели Лауры, колебался между доверчивостью и отчаянием и, опечаленный своими предположениями и горькой истиной, стойко переносил это несчастье, терпеливо ожидая случая, который принес бы ему удовлетворение; ни перед одним человеком, обладающим честью, не стояло еще столь трудной задачи. "О вероломная Лаура, - говорил он себе, - возможно ли, чтобы в такой совершенной красоте свил себе гнездо порок, чтобы твои складные речи и честное лицо прикрывали столь бесчестную душу? Чтобы ты, Лаура, изменила небу, своим родителям, мне и своему долгу? Но что же я сомневаюсь, когда я видел собственными глазами наглого соучастника твоего преступления и прикасался к нему собственными руками? Могу ли я еще сомневаться, когда твой проступок осквернил святыню нашего брака, а жестокость нанесенного мне оскорбления пробудила во мне обязательства перед честью, с которой я рожден? Я это видел, Лаура, и я не могу не замечать того, что я видел. Любовь моя не может избежать этого оскорбления, хотя мстить я должен чужими руками. Как я несчастен! Ведь мне труднее стремиться к твоей смерти, чем тебе расстаться с жизнью, потому что я должен ее отнять у той, которая мне настолько дорога, что я страдаю от этой мысли сильнее, чем ты будешь страдать от боли, хотя и мучительной, но уже последней".