Джованфранческо Страпарола - Приятные ночи

Я слышала, милейшие дамы, от мудрых мира сего, что судьба помогает смелым и предприимчивым { 234 234 ...смелым и предприимчивым... - Страпарола излагает здесь ставший крылатым стих Вергилия: Audaces fortuna iuvat, т.е. судьба помогает смелым ("Энеида", X, 284). } и ополчается против тех, кто робок и боязлив, и что это действительно так, я покажу своей коротенькой сказкой, которая доставит вам развлечение и удовольствие.

В Чезене { 235 235 Чезена - город в Северной Италии. }, славном городе Романьи на реке Савьо, жила-была одна бедная, но весьма добропорядочная вдовица, прозывавшаяся Лучеттой. Был у неё сын, до того никудышный, до того сонный и вялый, что второго такого никогда ещё не создавала природа. Улёгшись на ночь в постель, он не покидал её на следующий день раньше полудня, а проснувшись, долго зевал и тёр заспанные глаза, потягиваясь и раскидывая во все стороны руки и ноги, как самый последний лентяй. Из-за всего этого мать его немало сокрушалась душою, ибо лелеяла в сердце надежду, что он станет костылём её старости. И вот, чтобы побудить его стать старательным, предприимчивым и прозорливым, она ежедневно наставляла его, обращаясь к нему с такими, словами: "Сын мой, человек усердный и дальновидный, буде он хочет, чтоб всякий день был для него подлинно добрым, должен пробуждаться едва забрезжит рассвет, ибо судьба подаёт помощь смелым и предприимчивым, а не тем, кто только и знает, что спит. Посему, если ты последуешь, сыночек, моему совету, ты обретёшь для себя подлинно добрый день и останешься премного доволен этим".

Лучильо, ибо таково было имя, которое носил её сын, был невежественнее невежества и не понимал, чего от него добивается мать, но, уловив внешнюю оболочку, а не внутреннюю суть её слов, пробудившись, наконец, от глубокого и мёртвого сна, вышел из дому и, миновав городские ворота, разлёгся дремать на воздухе, прямо на проезжей дороге, мешая и тем кто прибывал в город, и тем, кто его покидал. Случилось так, что минувшею ночью три чезенских горожанина вышли из города, дабы выкопать обнаруженный ими клад и перенести его к себе. И вот, выкопав клад и намереваясь перенести его в город, они наткнулись на лежавшего прямо на дороге Лучильо, который в ту пору не спал, но бодрствовал, как его научила, мать, надеясь обрести для себя подлинно добрый день. Один из трёх упомянутых горожан, проходя мимо, обратился к нему и сказал: "Пожелаю тебе, приятель, доброго дня", и Лучильо ответил ему: "Итак, один уже у меня в руках", разумея при этом добрые дни, тогда как юноша-горожанин, помня о кладе, истолковал эти слова совсем по-другому и решил, что они сказаны были о нём. И это неудивительно, ибо, как говорится, на воре шапка горит.

Второй, проходя возле Лучильо, приветствовал его такими же словами, как первый, и тоже пожелал ему доброго дня. Отвечая ему, Лучильо заметил, что теперь в его руках уже два, всё так же разумея: два добрых дня. Последний из этих трёх горожан, поравнявшись с Лучильо, равным образом пожелал ему доброго дня. Тогда довольный и счастливый Лучильо поднялся на ноги и воскликнул: "Теперь у меня в руках уже три, и мой замысел увенчался успехом", имея в виду, что у него в руках уже целых три добрых дня. Опасаясь, как бы юноша не отправился к градоправителю и на них не донёс, горожане подозвали его к себе и, рассказав о своём деле, приняли его в долю и отдали ему четвёртую часть добытого клада. Весело взяв свою часть, юноша вернулся домой и вручил её матери, говоря: "Матушка, милость господня была на сей раз со мною, ибо, следуя вашим назиданиям, я и впрямь обрёл подлинно добрый день. Возьмите вот эти деньги и сохраните их на своё пропитание". Обрадованная врученными ей деньгами, мать наказала сыну быть постоянно смелым и предприимчивым, дабы и впредь все его дни были добрые, вроде этого.

Заметив, что рассказанная мадонною Кьярою сказка пришла к концу, Синьора обратилась к ней с просьбою прочитать, дабы удовлетворить её полностью, ещё и загадку, и не допустить, таким образом, нарушения установленного порядка. И синьора Кьяра, которая всегда была отменно учтива, с весёлой улыбкою на устах предложила свою загадку, произнеся нижеследующее:

"Предложенная мною загадка, - продолжала она, - не имеет в виду ничего другого, как благодарность, которую здесь олицетворяет собою птица, именуемая галкою, каковая, увидев, что её отец из-за старости не в силах больше летать, отдаёт ему долг благодарности, строит гнездо для него и кормит его до смерти". Сидевший рядом синьор Бельтрамо, увидев, что подошла его очередь рассказывать сказку, не пожелал дожидаться повеленья Синьоры, но с довольным и, пожалуй, правильнее сказать, радостным и оживлённым лицом начал нижеследующим образом свою сказку.

Участники и участницы наших собраний, благородные господа и милые дамы нарассказали столько всего, что мне уже почти не о чём говорить. Но, дабы не нарушать прочно установленного порядка, я постараюсь в меру моих возможностей рассказать вам сказку, которая, хоть и будет нехитрою, всё же окажется достаточно забавной и занимательной, в чём вы вскоре и убедитесь.

Падуанский дворянин Пандольфо Дзабарелла был в своё время человеком отважным, великодушным и весьма проницательным. Нуждаясь в слуге, который служил бы ему, и не находя никого себе по сердцу, он, в конце концов встретив случайно подвернувшегося человека, злокозненного и вздорного, но внешне производившего самое благоприятное впечатление, обратился к нему с вопросом, желает ли он при нём состоять и ему служить. Тот, которого звали Джордже, ответил, что согласен наняться к нему, однако с условием и уговором, что будет служить ему только в том, что касается ухода и присмотра за его лошадью, что готов, кроме того, повсюду сопровождать его, но отягощать себя ещё какими-либо обязанностями отнюдь не желает. На этом они и порешили, и рукою нотариуса был составлен соответствующий договор, за нарушение коего предусматривалась уплата денежной пени, обеспеченной всем имуществом обеих договаривающихся сторон и их взаимною клятвой. Проезжая однажды по заплывшей грязью и вконец разбитой дороге, Пандольфо случайно попал в глубокую рытвину, выбраться из которой лошадь его, завязнув в грязи, никак не могла, и он обратился к слуге за помощью, опасаясь, как бы с ним не стряслось беды. Присутствовавший при этом и глазевший на происходившее Джордже заявил, однако, хозяину, что сделать это он не обязан, ибо в договоре касательно его службы ничего об этом не сказано, и, вытащив договор из сумки, начал читать одну за другою его статьи и выискивать, не найдётся ли в них чего-нибудь подходящего к данному случаю. Пандольфо между тем повторял: "Послушай, братец, помоги мне, наконец, выбраться", а слуга отвечал: "Не могу, ибо это противоречит букве нашего договора".