Пэлем Вудхауз - Том 11. Монти Бодкин и другие

«Интересно, как долго мисс Флокс здесь пробудет?» — подумал он.

— В тот раз все уладилось через неделю. Второй раз было серьезнее, потому что и правда похоже было на то, что это конец. Мы стали думать, куда поедем после свадьбы. Он хотел жить в Лондоне, а я — на милом побережье, там, где у меня так чудесно сложилась карьера. Да, мы спорили до хрипоты и так и не договорились. Амброз ведь упрям, как осел, но и меня не переупрямить, и в конце концов я разозлилась и сказала: «Все! Между нами все кончено!» — и все было кончено. Но вдруг, откуда ни возьмись, появляется Айвор Лльюэлин, предлагает работу, и все тип-топ.

Мисс Флокс принялась пудрить носик. Монти кашлянул. Он смотрел на нее, как хозяйка на гостей в конце долгого обеда. Нельзя сказать, что он был утомлен разговором; напротив, беседа казалась ему весьма занимательной. Тем не менее он не мог избавиться от мысли, что не стоит так уж полагаться на суждение Альберта Пизмарча о привычках нежных, чистых английских девушек.

— Э-э, в общем… — сказал он.

— В тот раз, — подытожила мисс Флокс, изучая в зеркале свой нос и припудривая его в последний раз, — казалось, что все очень серьезно. Да. А то, что сейчас, — полная чепуха. Через полчаса он будет обнимать меня и просить прощения, а я скажу: «О, Амброз!» — а он скажет, что страдает не только потому, что заставил меня страдать, хотя от этого он тоже страдает, а еще оттого, что знает, как я страдаю, зная, что он страдает оттого, что заставил меня страдать. А каков он был в коридоре — вот умора! Он смешной, честное слово, и я очень люблю его. Гордый такой. Сказал «доброе утро», глянул на меня, нос задрал и испарился. Все-таки мужчины — ненормальные. Ничего не поделаешь. Монти вновь кашлянул.

— Ну да, — сказал он. — А сейчас, поскольку, как я полагаю, у вас на утро столько дел…

— Вы правы.

— Помолвка там, помолвка здесь…

— Нет, у меня больше женихов нет.

Монти очень не хотелось, но он вынужден был пояснить:

— Не кажется ли вам, — вежливо заметил он, — что вам пора идти?

— Пора идти?

— И поскорее, — пояснил Монти.

Фуксия Флокс в немом изумлении уставилась на него. Это было что-то новенькое. Мужчины, как класс, обычно искали ее общества. Взять хотя бы испанцев — их надо было палкой отгонять!

— Но мы ведь еще не поболтали как следует. Посидим рядком, поговорим ладком. Или я вам надоела, соседушка Бодкин?

— Нет-нет.

— Тогда какая муха вас укусила? Монти ухватился за покрывало:

— Тут… дело в том… мне кажется… я подумал… а вдруг случайно, знаете ли… Гертруда…

— Какая Гертруда?

— Моя невеста… Мне подумалось, что вдруг Гертруде придет в голову зайти ко мне посмотреть, проснулся ли я… В таком случае…

— Вот уж не знала, что у вас есть невеста!

— Да. Честно говоря, есть.

— Это та самая девушка, которую я видела здесь в самый первый день?

— Да.

— Милая.

— Да, очень.

— Вы сказали: Гертруда?

— Точно, Гертруда. Мисс Флокс задумалась.

— Гертруда? Звучит не слишком благозвучно. Конечно, есть Гертруда Лоуренс…

— Да, — прервал ее Монти. — Но не о ней сейчас речь. Понимаете, именно сейчас я не хотел бы расстраивать другую Гертруду — Баттервик.

Мисс Флокс рассмеялась:

— Как-как ее фамилия? Баттервик?

— Да.

— Ужас!

— Мне и самому не очень нравится, — согласился Монти. — Напоминает о ее отце, торговая фирма «Баттервик, Прайс и Мандельбаум». Но это не важно. Важно…

— Вы думаете, ей будет неприятно, если она увидит меня здесь?

— Думаю, сильно не обрадуется. В прошлый раз не обрадовалась. Из-за вас мне пришлось с ней объясняться.

Мисс Флокс прикусила губу. Ей все это явно не нравилось.

— Примитивно мыслит эта ваша мисс Баттеркрик.

— Ну, что вы! — улыбнулся Монти. — Она умная и благородная. И фамилия ее не Баттеркрик, а Баттервик.

— Все равно звучит кошмарно, — скривилась мисс Флокс.

— Не так уж и кошмарно. И в конце концов, дело не в фамилии, а в том, что она подумает, если застанет вас здесь, можно сказать, на моих ногах. Она в обморок упадет. Знаете, везде есть тайные пружины. Реджи Теннисон, осел, пошел и наговорил ей про меня, что я вроде Дон-Жуана. И это после истории с татуировкой…

— Какой татуировкой?

— Долго рассказывать. Если коротко, то у меня была невеста по имени Сью Браун, и я сделал на груди татуировку: сердце, а в нем — ее имя.

— Вот это да! — воскликнула мисс Флокс. Ей стало любопытно:

— А дайте посмотреть!

Монти сидел, откинувшись на спинку кровати, и не мог отпрянуть. Но попытался.

— Нет, ни за что!

— Да ладно, покажите.

— Сказано вам, нет.

— Да что с вами? Какие у друзей секреты? Тем более на груди. За меня не беспокойтесь, я однажды играла в сцене соблазнения, фильм «Бозо, мужчина-обезьяна».

— Но я бы не…

— Да ладно, давайте.

— Нет, не могу.

— Ну и ладно. Ну и любуйтесь сами на свою дурацкую грудь.

Разобиженная, мисс Флокс подобрала крокодила, поправила на его шее розовый бантик и вышла из комнаты. Когда она закрыла за собой дверь и шагнула к своей каюте, чтобы положить Уилфреда в корзинку, в коридоре появилась Гертруда.

Гертруда хотела постучать в дверь Монти и сказать, что солнышко сияет и пора вставать. Теперь она передумала. Она постояла, посмотрела, развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла обратно на палубу.

Над головой в тот день сияло безоблачное небо, дул легкий ветерок, но время от времени Монти замечал, что любимая девушка ведет себя как-то странно. Вроде ничего особенного, но как-то не так… Она неожиданно умолкала. Порой он ловил на себе ее задумчивый взгляд. Не столько задумчивый, сколько… ну да, странный. Вроде как оценивающий.

К вечеру, однако, настроение его улучшилось. Будучи по природе человеком жизнерадостным, после великолепного обеда он и вовсе развеселился.

Составители меню, знатоки своего дела, понимали: ничто так не поднимает дух, как вкусная и здоровая пища, и предложили на выбор пять видов супа, шесть вариантов рыбных блюд и вдобавок к этому запеченную курицу, ростбиф, бычьи хвосты, свиные отбивные, бараньи котлетки, сосиски, бифштекс, оленину под соусом, говяжье филе, фрикадельки, телячью печенку, зельц, три вида ветчины, рагу из утки под острым соусом и кабанью голову, затем шесть видов пудинга, несколько сортов сыра, мороженое и фрукты, чтобы уж совсем пустого места в желудке не осталось. Монти попробовал не все, но вполне достаточно, так что на шлюпочную палубу он вышел бодрым, свежим и настроенным на сентиментальный лад, как влюбленный питон.

Атмосфера на шлюпочной палубе также располагала к сентиментальности. Был тихий теплый вечер со звездами и закатом, и если бы у Монти не кончились сигареты, он так бы и стоял там и даже, глядишь, сочинил бы какие-нибудь стихи.