Торнтон Уайлдер - К небу мой путь

Через несколько минут Херб вернулся:

— Послушай, Джордж, если уж ты пообещал мне пойти с нами, тогда я тебе кое в чем признаюсь. Тут есть одна маленькая шуточка… Не пугайся, не пугайся! Совершенно безобидная шутка, понимаешь? Я сказал им, что ты — знаменитый певец. Они пришли в такой восторг! Я сказал, что ты настоящий эстрадный певец, и знаменитый.

К изумлению Херба, ответ Браша был совершенно спокоен.

— А ты им не соврал, Херб, — сказал он. — Наверное, тысяч пять человек в стране с удовольствием слушают мое пение; я ведь пою на эстраде время от времени. Так что ты сказал им правду.

Херб, выпучив от удивления глаза, вышел вон из комнаты, а Браш, обернувшись к двери, крикнул ему вслед:

— Да я позавчера только в Кэмп-Морган пел вечером, и все были просто очарованы! Лупили в ладоши как сумасшедшие. Я вовсе не хвастаюсь, но у меня в самом деле чудесный голос. Скажи миссис Крофут, что я буду рад прийти к ним в гости.

Канзас-Сити. Воскресный обед у Мэри Крофут. Новости об отце Пажиевски. Момент уныния в больнице Канзас-Сити

Миссис Крофут действительно жила в прекрасном доме. Если у этого дома и были какие-то изъяны, то лишь в том, что его внешнему виду недоставало некоторой свежести и что с одной стороны к нему чересчур тесно примыкал некий деловой колледж, а с другой — похоронное бюро. Но если не принимать в расчет последние обстоятельства, это оказался, должен был признать Браш, домик хоть куда. Он возвышался над улицей, со своими башенками и фронтонами, эркерами и балкончиками. Дом не всегда принадлежал миссис Крофут — она купила его в рассрочку, минуя биржу. По непонятным соображениям среди кустов рододендрона валялась сломанная панель с неоновыми трубками, составлявшими надпись «The Riviera. Cuisine Française» [12] «Ривьера. Французская кухня» (англ., франц.). . Они вошли без звонка и оказались в темном холле. Браша в этом доме удивляло все. Отодвинув тростниковую портьеру, он увидел большую комнату, заставленную столиками, словно в ресторане.

— Это вы, мальчики? — спросил солидный уверенный голос из глубины комнаты. — Очень хорошо.

— Миссис Крофут, — сказал Херб. — Я хочу познакомить вас с певцом Джорджем Брашем.

— С огромным удовольствием. Позвольте вам сказать, что мы с нетерпением ожидали вас. Я хочу отметить, что мои дочери наряжались больше часа. Проходите, усаживайтесь в гостиной, мои девочки сейчас спустятся, — сказала она, кивнув в сторону лестницы, откуда сверху долетал шепот и щебетание девичьих голосов.

Браш оглянулся на большую лестницу, подошел к раскрашенной стеклянной двери и увидел улыбающееся лицо, выглядывающее между балясин балюстрады, и приглашающий взмах руки.

— Спускайтесь вниз и расскажите, что вы там над собой творите! — громко позвала миссис Крофут.

Миссис Крофут с небрежной элегантностью уселась в огромное плетеное кресло и кивком пригласила гостей садиться. У нее было большое красное лицо и тщательно устроенная копна желтых волос. Кайма мелких желтых завитков обрамляла ее лоб. На ней была черная шелковая блузка с длинными рукавами. На ее пышной груди покоились длинные бусы из гагата с золотыми часиками. Это была довольно крупная женщина, но с удивительно тонкой талией. Она с безошибочным изяществом носила свое достаточно увесистое тело. Брашу она понравилась сразу; он с трудом отрывал свой взгляд от ее высокой ловкой фигуры. Вскоре к ней присоединилась высокая тонкая девушка с такими же желтыми волосами.

— Это моя девочка. Лили, веди себя прилично! Это моя Лили, мистер Браш.

Ломаясь и хихикая, Лили стояла рядом с креслом, поглядывая на Браша.

— Лили очень музыкальна, — продолжала миссис Крофут. — У нее очень приятный голос.

Разговор неожиданно был прерван парадным выходом еще пяти юных леди. Все они были примерно одного возраста, от шестнадцати до восемнадцати лет, держались застенчиво и выглядели скромно. Одна из них была высока и темноволоса, явно не американка. У них у всех была одна и та же характерная черта: какая-то бессмысленность в глазах, словно им трудно было сосредоточить внимание на каком-либо определенном предмете. Процедура знакомства продвигалась с трудом. Они всё стояли, глазели, пунцовели и хихикали.

— У вас много дочерей, миссис Крофут, должен вам заметить, — сказал Браш.

— Боже! У меня? Во всяком случае, это еще не все, не правда ли, Герберт? Старшие еще наверху, прихорашиваются. Они сейчас сойдут вниз, и тогда весь мой детский сад будет перед вами, мистер Браш, — сказала она подмигивая. — Ну, может быть, не все из них — мои дочери; кое-кто из них просто временно живет у меня. Долорес, например, приехала с Кубы. Да, обед уже подан, давайте сядем за стол. Входите, девочки, входите. Что это сегодня с вами? Они такие взволнованные, они просто очарованы вами, мистер Браш. Нет, в самом деле! Они просто вне себя.

Вся компания направилась через анфиладу гостиных и оказалась в большой столовой в задней части здания. Миссис Крофут остановилась позади предназначенного для нее стула и принялась рассаживать гостей.

— Нас всего тринадцать, — сказала она, — поэтому Мэй сядет одна. Мы тянули жребий на картах, и Мэй выпал «джокер».

Мэй, покраснев от смущения, расположилась у окна и стала жадно пить воду.

— А теперь, мистер Браш, по праву вы должны сесть напротив меня, потому что я — самая старшая из всех находящихся здесь женщин. Девочки все хотели бы сидеть рядом с вами, и я не хочу отдать предпочтение какой-нибудь одной из них. Вот ваш прибор. Я вижу, Херб намерен расположиться рядом с Глэдис, как обычно.

Брашу ничего не оставалось делать, как только подчиниться столь скрупулезно составленному регламенту. Его место оказалось между кубинкой и шатенкой с мягким взглядом, которую звали Рут. Она была одета в простое белое платье и едва осмеливалась поднять глаза от своей тарелки. Подали суп, и некоторое время за столом царило молчание, неловкость которого отчасти сглаживалась ободряющими взглядами миссис Крофут. До сих пор Брашу не приходилось видеть вместе столько красивых девушек. Миссис Крофут с величайшим изяществом управилась со своим супом; рукой, усыпанной перстнями, она поправила салфетку на груди. Время от времени она делала несколько маленьких глоточков из бокала с тоником. Тарелки унесли; всеобщее нетерпение уже не могло больше сдерживаться, и нашему квартету предложили начинать. Они взялись за руки, попробовали голоса, сосредоточились и начали с «Как пережить разлуку с тобой?». Реакция публики превзошла все их ожидания. Они спели «Чахну в отчаянии», завершив ее особенно витиеватой каденцией. Девушки просто онемели от восторга и напустили на себя торжественный вид. Теперь уже никто не хихикал. Певцы наконец сели, исполнившись и сами благоговения перед собственным искусством, а девушки просто затрепетали, осознав наконец, что сидят рядом с такой знаменитостью. Миссис Крофут первой пришла в себя.