Уилки Коллинз - Деньги миледи

— Нет-нет, сэр, — сказал Моуди. — Если вы не возражаете, я бы предпочел его оставить.

Гардиман понял, что слова эти продиктованы деликатностью, и, сам не зная почему, почувствовал еще больший прилив гнева. Он собрался уже ответить что-то резкое и недостойное, когда от дома послышался голос Изабеллы: она звала Гардимана.

Моуди тоже узнал этот голос. Лицо его неожиданно исказилось, как от боли.

— Не стану вас задерживать, сэр, — грустно сказал он. — Всего хорошего.

Гардиман развернулся и ушел, не прощаясь. Моуди медленно двинулся в ту же сторону и вскоре подошел к шатру. Внутри никого не было: приготовления к обеду уже завершились. Против каждого места стояла карточка с именем гостя. Моуди нашел карточку невесты и вложил футляр с браслетом в свернутую салфетку на ее тарелке. Он постоял немного, опершись рукою о стол. Ему нестерпимо хотелось получить от Изабеллы хоть коротенькую весточку — пока она еще не потеряна для него навсегда. Искушение было так сильно, что он не устоял. «Попросить ее черкнуть несколько слов — нравится ей браслет или нет, — думал он. — Ее записка будет мне утешением в одиночестве».

Вырвав из блокнота листок, он написал на нем: «Всего два слова: принимаете ли Вы мой подарок и мои пожелания? Положите ответ под сиденье Вашего стула — я найду его, когда гости разойдутся». Он положил листок в футляр и, вместо того чтобы уйти, как намеревался, снова вернулся под сень густого кустарника.

Гардиман подошел к дому. На пороге стояла обеспокоенная Изабелла. Рядом с нею, опасливо следя за Гардиманом, словно в ожидании пинка, помахивал хвостом пропавший Тобби.

— Уехала леди Лидьяр? — тревожно спросила Изабелла.

— Да, — сказал Гардиман. — Где ты его нашла?

Однако так уж вышло, что Тобби нашел Изабеллу сам. Случилось это следующим образом.

Появление в курительной комнате лакея с карточкой леди Лидьяр сильно смутило приемную дочь почтенной вдовы. Она чувствовала себя виноватой оттого, что не ответила на записку леди Лидьяр, вложенную в письмо мисс Пинк, и оттого, что, не послушавшись ее совета, поддалась на уговоры Гардимана. Когда он поднялся идти в сад встречать гостью, Изабелла попросила его не говорить, что она здесь, — разве только ее милость сама смягчится и спросит о ней. Едва он ушел, из коридора вдруг послышался лай, показавшийся девушке знакомым. Она отворила дверь — и в курительную с восторженным визгом ворвался Тобби! Забравшись в дом из любопытства, он услышал за дверью голоса, узнал в одном из них голос Изабеллы и со свойственной ему хитростью и недоверием к чужакам ждал, пока Гардиман куда-нибудь исчезнет. Изабелла поцеловала, обласкала пса, а затем вывела его обратно на лужайку, зная, что леди Лидьяр станет его искать. Вернувшись в курительную, она стояла у окна и высматривала Гардимана. Заглянувшим в комнату слугам она могла лишь сообщить, что в последний раз видела Тобби на лужайке около дома. А когда тщетные поиски были прекращены и карета отъехала от ворот — кто выполз из-за шкафа, заставленного пустыми старыми корзинами? Конечно же, Тобби! Как он ухитрился пробраться обратно в курительную, осталось загадкой — разве только Изабелла, вернувшись, неплотно затворила за собою дверь. Так или иначе, но на сей раз он твердо решил остаться с Изабеллой, а потому тихонько сидел в своем укрытии, покуда не услышал за воротами стук колес, возвестивший об отъезде его законной хозяйки. Изабелла сейчас же кликнула Гардимана — на случай, если карету леди Лидьяр еще можно догнать. Но карета уже скрылась из виду, и, по которой из двух дорог, ведущих в Лондон, она поехала, никто не проследил. Не зная, как быть, Изабелла в растерянности глядела на Гардимана.

— Теперь, пока не выпроводим гостей, все слуги будут заняты, — сказал он. — Придется привязать его на конюшне.

Изабелла замотала головой. Тобби не привык сидеть на привязи. Он поднимет шум, растревожит всех лошадей, и конюхи его побьют.

— Пусть останется со мной, — попросила она. — Я за ним посмотрю.

— Нам и без собак найдется за чем посмотреть, — желчно возразил Гардиман. — Вот хотя бы письма от тех, кто называл себя моими друзьями! — Он вытащил письма из кармана. — И таких не меньше семи. Экие хамы! Сначала приняли приглашение, а теперь, в самый день званого обеда, шлют свои извинения. И знаешь почему? Они все боятся моего отца. Забыл тебе сказать, что он не только лорд, но и министр — член кабинета. Трусы! Узнали, что его не будет на обеде, и решили на всякий случай выслужиться и тоже не приезжать. Пойдем, Изабелла! Уберем со стола их карточки. Ни один из них не переступит больше порога моего дома!..

— Это я во всем виновата, — печально промолвила Изабелла. — Из-за меня друзья уже отворачиваются от тебя. Альфред, еще есть время передумать и отказаться от женитьбы!

Он с грубоватой нежностью притянул ее к себе.

— Скорее я откажусь от всех друзей до единого, чем соглашусь потерять тебя! Идем!

Они направились на лужайку. Возле самого шатра Гардиман заметил трусившего за Изабеллой Тобби и, как это часто бывает среди мужской половины человечества, выместил досаду на первом попавшемся безобидном существе.

— Пшел вон, дворняга беспородная! — крикнул он.

Хвост Тобби, всегда упругим колечком торчавший вверх, разом обмяк и жалобно подогнулся между лап, а лапы во весь опор понесли бедного Тобби прочь, в знакомое укрытие — за шкаф в курительной комнате. Женщины, как правило, серьезно относятся к такого рода незначительным эпизодам. Изабелла ничего не сказала, но подумала про себя: «Как жаль, что он сразу не выказал свой нрав!»

Они вошли под навес.

— Я буду читать имена, — сказал Гардиман, — а ты отыскивай и рви карточки… Хотя нет! Карточки я сохраню. Я знаю своего отца: ты совершенно в его вкусе. После свадьбы, как только он тебя увидит, мы с ним помиримся. И ежели кто из этих невеж когда-нибудь — пусть даже через несколько лет — вздумает просить у него места, я уж позабочусь, чтобы им было отказано. Вот, держи карандаш; на каждой карточке, что я буду называть, ставь крест и обводи его кружком. Таким значком я всегда отмечаю в своих записях лошадей, которые мне не нравятся.

Он достал из кармана записную книжку. Пока он листал ее на столе и подавал Изабелле карандаш, руки его тряслись от гнева. Только он успел зачитать имя первого вероломного друга, а Изабелла найти его карточку, как под навесом появился лакей с докладом:

— Приехала миссис Драмблейд, сэр, и желает вас видеть по делу чрезвычайной важности.

Гардиман неохотно поднялся.

— Подожди здесь, — сказал он Изабелле. — Я скоро вернусь.

В этот момент девушка как раз стояла рядом с собственной карточкой. Моуди постарался положить свой подарок так, чтобы угол футляра выглядывал из салфетки. Тотчас же браслет и записка оказались в руках Изабеллы. Прочитав записку, она бессильно опустилась на стул, охваченная противоречивыми чувствами. Голова ее поникла, к глазам подступили слезы. «Неужели все женщины на свете так же слепы, как и я, и не умеют ценить благородства тех, кто по-настоящему предан им? — печально думала она. — Ну что ж, так даже лучше, — заключила она с горестным вздохом. — Я его недостойна».