Генрих Клейст - Драмы. Новеллы

Чтоб он — да нет же! — мог таить в груди
Такие бессердечные решенья?
За мелкий брак, чуть видимый в очки,
Растаптывать дарителя алмаза?
Тогда белей бела Алжирский бей [169],
Сарданапал [170]безгрешней херувима!
Тогда невинны римские цари, [171]
Как на груди умершие младенцы!

Тебе придется в этом убедиться.

Вот все, что маршал мог тебе сказать?

А что ж еще?

Творец! Мои надежды!

Быть может, ты себе когда-нибудь
Позволил шаг — умышленно ли, нет ли, —
Задевший гордость князя?

Никогда.

Припомни.

Нет, свидетель бог, — ни разу.
Я чтил ревниво тень его главы.

У нас в гостях посланник шведский Горн.
Он с делом до принцессы. [172]К горю князя,
Расстраивает что-то сватовство:
Есть будто свой избранник у принцессы.
Скажи, ты не замешан в этот спор?

Творец! Что говоришь ты?

Ты — избранник?

Ну да, мой друг; теперь я понял все!
Посольство шведов роет мне могилу.
В ее отказе, знай, повинен я.
Она уже помолвлена со мною.

Глупец! Что ты наделал? Сколько раз
Я предостерегал тебя, бывало!

Спаси, подай мне помощь, я пропал!

Ну да, а как найти из горя выход?
Быть может, ты б к курфюрстине сходил?

Эй, стража!

Здесь!

Начальство позовите.

Вперед вполне обдумай этот шаг.
Он может послужить тебе к спасенью.
Ведь если только этою ценой
Желает Карл мириться, курфюрст тотчас
Помирится за это и с тобой,
И через час ты будешь на свободе.

Я у тебя под караулом, Штранц.
Дозволь по настоятельному делу
Уйти на час из камеры.

Ты не под караулом. Предписанье,
Полученное мной насчет тебя,
Велит пускать тебя, куда захочешь.

Диковинно! Так это не арест?

А как же! Слово принца — те же узы.

Ах, так? Идем. Прекрасно же. Прощай.

А узы принца мы с собой захватим.

Я только в замок, к тете, на момент,
И ворочусь немедленно обратно.

Ступай, дитя. Пора. Посланник шведский
Граф Густав Горн уехал из дворца.
У дяди свет я вижу в кабинете.
Накинь платок и проберись к нему.
Ступай. Попробуй, не спасешь ли друга.

Сударыня, за дверью принц фон Гомбург.
Едва поверила своим глазам!

Не может быть!

Он сам?

Ведь он под стражей.

Он на дворе, в плаще и шляпе, просит
Впустить на миг и выслушать его.

Вот легкомыслие! Нарушить слово!

Как знать, какое дело.

Пусть войдет.

Ах, матушка!

Как вы сюда попали?

Позволь твои колени мне обнять.

Вас под арест — а вы сюда без спросу?
Зачем к проступку новый прибавлять?

Ты знаешь, что со мной случилось?

Знаю,
Но чем могу я, бедная, помочь?

Ах, матушка, ты б так не говорила,
Когда б тебе грозила смерть, как мне.
Мне кажется: ты, весь твой двор, принцесса
Одарены всесильностью небес.
Ведь я на шею броситься готов
К последнему из слуг твоей конюшни
С одной мольбой: спаси меня, спаси!
Лишь я один в огромном божьем мире
Беспомощен, покинут и без сил.

Да ты ведь вне себя! Но что случилось?

Ах! По пути к тебе сейчас я видел:
При свете факелов открыли гроб,
Который завтра примет это тело.
Смотри: глаза, молящие тебя,
Они хотят одеть холодной ночью
И эту грудь свинцом изрешетить.
На площади, где совершится казнь,
Заранее расхватывают окна.
А тот, кто в будущность с вершины жизни
Еще вперяет взор, как в царство фей,
Назавтра будет заколочен в доски
И лишь надгробье скажет вам: он был.

Мой сын, раз воля неба такова,
То надо мужеством вооружиться.

Но божий мир, родная, так хорош!
Не приобщай меня до срока в мыслях
К семье страшилищ черных под землей!
Он должен наказать меня? Есть кары,
К чему же обязательно расстрел?
Он может отрешить меня от званья,
Понизить в чине, раз таков закон —
Разжаловать, уволить. Боже правый!
С тех пор как я увидел близко гроб,
Что ждет меня, я жить хочу, и только.
А с честью, нет ли — больше не вопрос.