Ивлин Во - Сенсация

Уильям, заметив, что его гость непроизвольно вздрогнул, перегнулся через стол.

— Солтер, неужели вам ничего не предложили выпить?

— Э-э, я как раз…

По лицу миссис Таппок скользнула тень, как если бы Уильям нечаянно толкнул ее.

— Мистер Солтер предпочитает воду.

— И правильно делает, — сказал дядя Теодор. — Я его за это уважаю.

— Э-э, я бы, пожалуй…

Дамы атаковали его одновременно.

— Вы сегодня совершили прекрасную прогулку, — с напором произнесла леди Трилби.

— Как хорошо, должно быть, вырваться после работы в деревню, — сказала миссис Таппок более мягким тоном.

И к тому времени, когда мистер Солтер учтиво ответил своим соседкам на их дикие предположения, алкогольная тема иссякла сама собой.

Ужин продолжался около часа, но вовсе не потому, что еды было много или она была разнообразной. Попросту говоря, это был плохой ужин, ничуть не лучше тех, что мистеру Солтеру приходилось есть у лорда Коппера, и ни в какое сравнение не идущий с изящно гарнированными кушаньями, которые подавала ему жена. За многие годы у каждого из Таппоков выработалась своя манера есть. Перед каждой тарелкой громоздились запасы приправ и деликатесов, на которых значились инициалы владельцев, — луковая соль, корнишоны, харподон, чесночный уксус, горчица, ореховая паста, сахарная пудра, крекеры, пармезанский сыр и прочее. Все это помещалось в бутылках, банках и коробочках, плохо сочетавшихся с массивным георгианским серебром. У дяди Теодора была маленькая спиртовка и жаровня, на которой он стряпал себе соус. Блюда, приносимые из кухни, были скорее исходным материалом для ужина, чем самим ужином. Они казались мистеру Солтеру безвкусными, а паузы между ними — невыносимо долгими. Разговор был скупым и прерывистым.

Подобно сводкам зарубежных новостей, застольная беседа семейства Таппоков носила скорее характер разноречивых утверждений, чем свободного обмена мнениями.

— Присцилла забрала Амабель с собой к Колдикотам, — сказала леди Трилби.

— Она оставила ее здесь, — сказала миссис Таппок.

— Старая грязнуля, — сказал дядя Бернар.

— Ужасно старая. Нечего возить ее по гостям, — сказал дядя Родерик.

— Ужасно грязная.

— Она будет спать у мистера Солтера, — сказала миссис Таппок.

— Она очень нравится мистеру Солтеру, — сказала леди Трилби.

— Он ее не видел, — сказал дядя Бернар.

— Он очень любит собак, — сказала миссис Таппок.

Возникла пауза, которую нарушил Джеймс:

— Прошу прощения, мадам, но рабочие говорят, что уже слишком темно и они не могут разгребать шлак.

— Какая досада, — сказал дядя Родерик. — Во дворе не повернуться.

— И мистер Солтер остался без вещей, — сказала миссис Таппок.

— Уильям одолжит ему что-нибудь на ночь.

— Мистер Солтер не обидится. Он понимает.

— Но ему жаль, что его вещи пропали.

В какой-то момент мистер Солтер попробовал включиться в беседу.

— От станции до вас далеко, — сказал он.

— И вы останавливались.

— Да, спросить… Я заблудился.

— Вы останавливались несколько раз.

Наконец ужин кончился.

— Ему стало намного лучше под конец, — сказала леди Трилби в гостиной.

— Он совершенно пришел и себя, — сказала миссис Таппок.

— Родерик проследит, чтобы он не прикладывался к портвейну.

— Вы не любите портвейна, — сказал дядя Родерик.

— Э-э, я бы, пожалуй…

— Прошу вас, передайте бутылку Бернару. Вот так.

— Вам с Уильямом еще нужно поговорить.

— Да, — с готовностью подхватил мистер Солтер, — это очень важно.

— Вам лучше пройти в библиотеку.

— Да.

Уильям и его гость вышли.

— Заурядный тип, — сказал дядя Родерик.

— Прекрасная фамилия, — сказал дядя Бернар. — Хотя, конечно, ее можно присвоить и незаконно.

— Пить совсем не умеет, — сказал дядя Теодор.

— Мне всегда казалось, что род Солтеров оборвался в пятнадцатом веке…

В библиотеке у Уильяма наконец-то появилась возможность извиниться перед своим гостем.

— Что вы, что вы. Я прекрасно понимаю, как трудно вам живется в такой обстановке… Я ни за что не решился бы вас побеспокоить, если бы не дело чрезвычайной важности. Личный приказ лорда Коппера — надеюсь, вы понимаете… Нам необходимо обсудить две вещи. Во-первых, ваш контракт с нами… Таппок, — серьезно сказал мистер Солтер, — вы ведь не покинете корабль…

— Что?

— Я хочу сказать, что если бы не «Свист», вы не добились бы такого успеха. Разве можно об этом забывать?

— Нет.

— Догадываюсь, что предложение «Дейли Врут» выглядит очень заманчивым. Но, Таппок, поверьте, я знаю нравы Флит-стрит лучше вас. На моей памяти пара журналистов переметнулись от нас к ним, полагая, что заработают больше. Но они ошиблись! Вы продадите свою душу, Таппок… Кстати, вы ее еще не продали?

— Нет. Хотя они и вправду прислали мне телеграмму. Но я был так рад снова оказаться дома, что забыл на нее ответить.

— Слава Богу. У меня с собой контракт в двух экземплярах, нужна только ваша подпись. К счастью, я не положил его в саквояж. Пожизненный — две тысячи фунтов в год. Вы подпишете?

Уильям подписал, и они с мистером Солтером положили в карман по экземпляру. Оба были чрезвычайно довольны.

— Теперь о банкете. Понимаю, что пока вы обдумывали предложение «Дейли Врут»… но теперь с этим покончено. Я очень рад, что все так хорошо устроилось. Вам лучше поехать со мной в Лондон завтра утром. Вы можете понадобиться лорду Копперу.

— Нет.

— Но, дорогой Таппок… Вам не стоит беспокоиться по поводу речи на банкете. Ее для вас пишет секретарь лорда Коппера по внешним сношениям. Она будет очень простой. Пять минут похвалы лорду Копперу.

— Нет.

— О банкете будут писать все газеты. Возможно, он даже попадет в кинохронику.

— Нет.

— Таппок, я вас отказываюсь понимать.

— Видите ли, — мучаясь, проговорил Уильям, — я буду чувствовать себя ослом.

— Да, — сказал мистер Солтер, — это я понимаю. Но всего один вечер!

— Я уже давно чувствую себя ослом. С тех самых пор, как впервые приехал к вам в Лондон. И ко мне относятся как к ослу.

— Да, — грустно сказал мистер Солтер. — За это нам и платят.

— Но одно дело быть ослом в Африке, а если я поеду на этот банкет, то о нем могут узнать здесь, в Таппок-магна.

— Конечно, узнают!

— Няня Блогс, и няня Прайс, и все остальные.

У мистера Солтера не было сил для нового наступления, и он это знал. У него ныл каждый мускул, он был грязный, весь в волдырях, совершенно трезвый и в мятом костюме. Он был на чужой территории. Его окружали странные люди, живущие по странным законам. Он чувствовал себя римским легионером вдали от Рима, закованным в стальные и медные латы цивилизации, пробирающимся через лес, где его преследовали неуловимые, молчаливые варвары. Он был авангардом наступления, слишком далеко оторвавшимся от основных сил… или, может, брошенным на произвол судьбы арьергардом отступления. А может, легионы давно уплыли?