Август Мейхью - Блумсберийская красавица

— Конечно, отвѣчалъ я хвастуну: — который же изъ каналовъ пораженъ?

— Ну, я не могу сказать, возразилъ онъ, снова потирая подбородокъ: — страдаетъ ли тутъ желчный, или мочевой. Вообще и желудочный каналъ не совсѣмъ хорошъ.

— Мнѣ кажется, докторъ, прибавилъ я: — насколько я могу судить, тутъ дѣло совсѣмъ въ другомъ каналѣ!

— Въ саномъ дѣлѣ? спросилъ онъ, оскорбленный тѣмъ неуваженіемъ, съ которымъ я относился къ каналамъ вообще. — Интересно звать ваше мнѣніе.

— По моему мнѣнію, тутъ виноваты не ея каналы [1] Здѣсь игру словъ: duct — каналъ и Conduct — поведеніе мы не могли иначе передать, какъ посредствомъ этой, быть можетъ, не совсѣмъ приличной остроты. , а ея канальское поведеніе. Спросите моего друга Икля. Какъ вы недовольны дурнымъ состояніемъ ея каналовъ, такъ онъ недоволенъ ея дурнымъ обращеніемъ.

Онъ не зналъ, сердиться ли ему, или смѣяться, но такъ-какъ онъ ждалъ платы, то и рѣшился обратить это въ шутку.

— Могу васъ увѣрить, докторъ, что аппетитъ у вся превосходный; поваръ можетъ засвидѣтельствовать. Дѣлая вамъ это открытіе, я единственно имѣю въ виду предохранить васъ отъ пустой траты времени, столь драгоцѣннаго для вашихъ многочисленныхъ паціентовъ.

Я сказалъ это съ умысломъ, ибо зналъ, что онъ необыкновенно любятъ своихъ паціентовъ, которые ему платятъ по пяти гиней за визитъ.

— Въ самомъ дѣлѣ, докторъ, прибавилъ я: — вся эта болѣзнь сводится къ простой семейной ссорѣ. Какого вина прикажете?

— Вы говорите очень рѣшительно, Тоддъ! вскричалъ онъ, съ удивленіемъ смотря на Долли; потомъ, какъ бы вспомнивъ прибавилъ: — Кларету!

— Я у себя въ домѣ всегда поступаю рѣшительно, возразилъ я. — Лафиту или Ла-Рокь?

— Мнѣ мистриссъ Икль упомянула, что вы купили это имѣніе? Поздравляю васъ, проговорилъ онъ мягко. — Если позволите лафиту.

Мы избавились отъ ученаго мужа только тогда, какъ вся бутылка была опорожнена и Долли (по моему совѣту) вручилъ ему деньги за визитъ, которыя онъ, облизываясь послѣ вина (выборъ мистриссъ Икль), засунулъ себѣ въ карманъ.

— Куда ни шло пять гиней, замѣтилъ я Долли, который угрюмо смотрѣлъ на удалявшагося доктора. — По правдѣ сказать, это дороговато — но за то мы разомъ избавились отъ дальнѣйшихъ убытковъ.

Пролежавъ съ недѣлю «при смерти» и заставивъ презрѣнную Мери Вумбсъ насказать такое множество лжи, которое подавило бы любаго цыгана-конокрада, побѣжденная Анастасія убѣдилась, что мы безсердечные скоты и не стоимъ тѣхъ ужасныхъ принужденія, какими она себя мучила.

Злополучная, но великолѣпная женщина! Въ ожиданіи того, что Долли сдастся, она купила себѣ новые ночные чепчики самаго убійственнаго фасона. Она была такъ обворожительна съ разбившимися прядями смоляныхъ волосъ, оттѣняемыхъ яркими бантиками! Такъ трогательна была ея поза, когда она, поддерживаемая подушками, полулежала на софѣ! Такъ божественно было выраженіе ея томныхъ, полузакрытыхъ глазъ и полуоткрытыхъ устъ! Такъ выразительна матовая блѣдность напудренныхъ щекъ! Стоило Долли явиться (въ чемъ она не сомнѣвалась), онъ взвизгнетъ отъ восторга и горя, и упадетъ въ ея ногамъ какъ плѣнникъ, какъ рабъ!

Но за Долли былъ зоркій присмотръ и онъ не имѣлъ случая опозорить свой полъ.

Я полагаю, что красавица была одолжена мнѣ своимъ внезапнымъ и чудеснымъ исцѣленіемъ. Я открылъ восхитительное блюдо изъ цыплятъ съ фаршировкой, которое легкомысленная Мери Вумбсь поставила въ столовой, пока сама побѣжала за приборомъ для мученицы.

Фаршированные цыплята положительно вредны для больныхъ, страдающихъ болѣзнью сердца, приливами крови къ головѣ и частыми обмороками. Какъ медикъ миддльсекскаго госпиталя, я считалъ своимъ долгомъ сдѣлать по поводу этого мягкое и деликатное замѣчаніе.

Я вырвалъ чистый листокъ изъ своей записной книжки и начерталъ слѣдующее:

Я сунулъ это подъ салфетку, покрывавшую рисъ, такъ что она тотчасъ же должна была увидать мое поэтическое изліяніе.

Мнѣ пріятно сказать, что на слѣдующій день прелестная мистриссъ Икль на столько оправилась, что не только встала съ постели, но даже вышла погулять пѣшкомъ, и, я откровенно сознаюсь, рѣдко видалъ ее очаровательнѣе и свѣжѣе. Когда она, около шести часовъ, покушала свиныхъ котлетокъ, я имѣлъ честь бросить испытующій взглядъ на косточки, оставшіяся послѣ этой закуски, и могъ разумно заключить, что выздоровленіе было полнѣйшее.

Тогда явился волнующій вопросъ: отправится ли мистриссъ Икль въ родителямъ, или будетъ продолжать удостоивать насъ своимъ присутствіемъ?

Я зналъ, что лэди, съ ея энергіею и изобрѣтательностію, не уступите такъ легко поле битвы.

Она, до обычной добротѣ и внимательности, скоро вывела насъ изъ недоумѣнія. Въ одинъ солнечный день къ виллѣ подъѣхалъ кэбъ.

Чужеземецъ, свѣжій и массивный, отличающійся не только изяществомъ костюма, но и величиною ушей, громко постучался у дверей.

Мой милый Долли, увидавъ этого чужеземца, началъ такъ эксцентрически корчиться и пручаться, что безпристрастный наблюдатель могъ заключить, что у него острое воспаленіе внутренностей, или предположить, что онъ неосторожно положилъ себѣ въ карманъ панталонъ живаго рака.

— Небо! прошепталъ онъ: — небо! Зачѣмъ этотъ человѣкъ здѣсь? Зачѣмъ явился нѣмецкій мошенникъ въ мой домъ?

Клянусь пророкомъ, мистриссъ Икль сама сбѣжала съ лѣстницы, чтобы радостно привѣтствовать гостя! Она отодвинула Мери Вумбсъ въ сторону и собственными прелестными руками повернула тяжелую дверную ручку!

Мы слышали, катъ она очаровательнымъ голосомъ выражала свое удовольствіе снова увидѣть широколицаго чужестранца. Ея платье шелестѣло, словно неудержимый восторгъ заставлялъ ее метаться изъ стороны въ сторону.

Коварной Мери Вумбсъ дано было приказаніи приготовить комнату гостю и снести туда его дорожный мѣшокъ.

— Я упьюсь его кровью! заревѣлъ Долли, свирѣпо вращая глазами.

— Долли, сказалъ я:- если вы выкинете какое-нибудь сумасбродство, вы этимъ разутѣшите мистриссъ Икль. Послушайтесь меня, успокойтесь. Мы его выживемъ другамъ способомъ, болѣе для него унизительнымъ.

— Но они вмѣстѣ проведутъ вечеръ! вскрикнулъ жалобно Долли.

— Любезный другъ, чего вы безпокоитесь? Пусть проведутъ вечеръ вмѣстѣ. Ручаюсь вамъ, что мистриссъ Икль мало получитъ удовольствія, а чужеземецъ еще меньше.

Зная, что германскій народъ высоко цѣнитъ музыку, я устроилъ гостю мистриссъ Икль серенаду.

Я откомандировалъ моихъ вѣрныхъ Фреда и Дика съ приказомъ перевернуть весь Твикингемъ, но отъискать странствующихъ менестрелей.