Кнут Гамсун - Бенони (пер. Ганзен)

Бенони поклонился, и всѣ остальные тоже, но двое британцевъ не отвѣтили. Они шли себѣ, перекидываясь между собою словами и откалывая отъ горъ небольшіе куски камня. Глаза у сэра Гью посоловѣли отъ хмеля. Вскорѣ господа скрылись изъ виду.

— Ну, опять Мареліусъ изъ Торпельвикена получитъ за своихъ лососокъ цѣлую кучу денегъ, — заговорили люди.

— А дочка его Эдварда — отца своему ребенку.

— Да, да, тутъ, небось, пахнетъ не малыми деньгами! Везетъ же этому Мареліусу на дочекъ!

Когда Бенони повернулъ обратно домой, нѣсколько дровосѣковъ все-таки крикнули ему вслѣдъ что, пожалуй, не прочь расчистить горы Бенони, если поденщина будетъ идти имъ отъ Макка.

— Поденщина? — сказалъ Бенони глубоко уязвленный. — Маккъ Сирилундскій солиднѣе меня что ли? У меня за этимъ самымъ Маккомъ пять тысячъ далеровъ.

— Ну, ихъ тебѣ не видать больше, — послѣдовалъ отвѣтъ.

Да, несмотря ни на что, Макку довѣряли всѣ, а Бенони никто…

Однажды къ Бенони пришелъ посланный сказать, что сэръ Гью Тревельянъ зоветъ его поговорить съ нимъ. А посланнымъ былъ самъ Мареліусъ изъ Торпельвикена.

— Чего ему нужно отъ меня? — спросилъ Бенони.

— Не знаю.

— Скажи ему, что Бенони Гартвигсена можно застать здѣсь, въ его собственномъ мѣстожительствѣ.

Мареліусъ попытался было уломать Бенони, но этотъ отвѣтилъ:- Спроси-ка его, пошлетъ ли онъ такимъ манеромъ за Маккомъ Сирилундскимъ? Такъ пусть зарубитъ себѣ на носу, что я не считаю себя хуже Макка.

Бенони какъ разъ въ тотъ день разозлилъ негодный Стенъ Лавочникъ, который напомнилъ ему про его долгъ въ лавку.

— Еще что? — спросилъ Бенони. — А твой Маккъ не долженъ мнѣ пяти тысячъ далеровъ?

— Ничего этого мнѣ не извѣстно, — отвѣтилъ Стенъ. — И какъ ни какъ, то — особый счетъ. А тутъ работница твоя забирала въ лавкѣ всю зиму и весну; это, наконецъ, составляетъ сумму…

— А тебѣ-то, чортъ подери, какое дѣло? — спросилъ Бенони, взбѣшенный. — Щенокъ ты этакій! Смерть ходячая! Спустить бы съ тебя штаны да всыпать по родительски горячихъ!

Стенъ Лавочникъ не посмѣлъ больше перекоряться и, прикусивъ языкъ, пробормоталъ:- Я только такъ сказалъ, ради порядка. Я все запишу, что только потребуется; мнѣ-то все едино — на чей счетъ писать. Макку только будетъ хуже.

— А развѣ Маккъ говорилъ тебѣ что-нибудь насчетъ моего долга въ лавкѣ? Коли такъ, лучше бы ему помолчать. Вѣдь треска-то на скалахъ не Маккова треска, а моя!

— Ну, объ этомъ ты лучше потолкуй съ самимъ Маккомъ, — сказалъ Стенъ и вызвалъ хозяина изъ конторы.

Бенони разомъ притихъ и насчетъ трески — ни слова.

— Ты хотѣлъ поговорить со мной? — спросилъ Маккъ.

— Нѣтъ, это все Стенъ тутъ… То-есть, я насчетъ моего долга въ лавку: можно вѣдь повременить до осени?

— Да, — отвѣтилъ Маккъ, — я тебя не стѣсняю.

Бенони обернулся къ Стену Лавочнику и съ торжествомъ сказалъ:- Слышишь ты!

— Я только такъ сказалъ, — отозвался Стенъ. — И не зачѣмъ было такъ горячиться.

— Больше ничего? — освѣдомился Маккъ.

— Нѣтъ. Гм… Кажется, ничего.

Не Макку, этому важному барину, было вмѣшиваться въ пререканія своихъ приказчиковъ съ покупателями, — онъ повернулся и ушелъ обратно въ контору…

Недѣлю спустя, Бенони одинъ побрелъ въ свой сарай провѣдать неводъ и лодки. Онъ былъ обреченъ на бездѣйствіе. Всю недѣлю старался онъ собрать неводную артель. Но добрые односельчане больше не вѣрили въ его счастье и не хотѣли ѣхать съ нимъ.

Одинъ Свенъ Дозорный сразу отпросился у Макка наняться къ Бенони работникомъ. Стояло лѣто, и дрова въ Сирилундѣ требовались только для плиты, вотъ Свенъ и хотѣлъ поѣхать на ловъ, даромъ что недавно женился, а, пожалуй, какъ разъ именно потому, что женился.

Бенони постоялъ въ дверяхъ сарая, глядя на тресковыя горы, гдѣ возился народъ подъ командой Арна Сушильщика. Неужели среди этихъ десятковъ людей не наберется артели для неводнаго лова? Погода уже порядочное время держалась теплая, ясная; скоро можно будетъ грузить треску на суда. Бенони затворилъ двери сарая и пошелъ къ горамъ. Не мѣшало взглянуть на сушку собственной рыбы!

День былъ тихій, теплый, чайки блестѣли крыльями на солнцѣ и, летая стаями, напоминали медленно стригущія въ воздухѣ серебряныя ножницы.

Бенони боялся обидѣть Арна Сушильщика своимъ посѣщеніемъ, поэтому скромненько подошелъ къ работникамъ и сказалъ:- Богъ въ помощь! Погода-то какъ разъ для сушки.

— Грѣхъ пожаловаться, — отвѣтилъ Арнъ Сушильщикъ и занялся чѣмъ-то.

Бенони взялъ въ руку одну рыбу, положилъ ее и взялъ другую, сталъ взвѣшивать на ладони рыбу за рыбой, — тутъ рѣшительно нечѣмъ было обидѣться, — потомъ сказалъ:- Похоже, что скоро совсѣмъ провялится. Какъ по-твоему?

— По-моему? Тебѣ, вѣрно, лучше знать, — пробормоталъ Арнъ Сушильщикъ и отошелъ въ сторону.

Бенони сталъ бродить въ одиночку по площадкамъ, осматривая собственную рыбу. Онъ расправлялъ сплющенные спинные плавники и смотрѣлъ хорошо ли провялилась рыба въ складкахъ; такимъ же образомъ поступалъ онъ и съ грудными плавниками, хоть это было и не столь важно. Наконецъ. онъ сгибалъ въ дугу всю рыбу, испытывая ея твердость. — Еще нѣсколько сухихъ деньковъ, товаръ выйдетъ первый сортъ, — сказалъ онъ. Никто ему не отвѣтилъ. Тогда Бенони прямо перешелъ къ дѣлу, изъ-за котораго собственно и пришелъ сюда: кто поѣдетъ съ нимъ на неводный ловъ? Никто не откликнулся согласіемъ. Да, Бенони Гартвигсенъ стоялъ тутъ, словно проситель, которому всѣ отказываютъ. — Лучше имѣть маленькій да вѣрный заработокъ тутъ, чѣмъ ѣхать съ неводомъ, — говорили ему. — Ну, что до этого, такъ вѣдь рыба скоро будетъ готова, и заработку вашему тутъ конецъ, — возразилъ Бенони. — Ну да, еще бы тебѣ не знать этого! Ты, поди, больше смыслишь, чѣмъ Арнъ Сушильщикъ!

Вернувшись къ себѣ, Бенони засталъ около своего дома важныхъ гостей: двухъ клѣтчатыхъ англичанъ съ двумя провожатыми. Рѣчь повелъ Мареліусъ изъ Торпельвикена: сэръ Гью Тревельянъ и другой англичанинъ пришли, молъ, по дѣлу.

— Что же имъ нужно отъ меня? — спросилъ Бенони.

На этотъ разъ Мареліусъ былъ лучше освѣдомленъ: сэръ Гью привезъ нынче съ собою изъ Англіи вотъ этого господина, свѣдущаго по горной части, и они нѣсколько дней ходили и все рылись въ горахъ Бенони, нанесли ихъ на карты и, кажется, хотятъ купить участокъ.

Бенони подумалъ, что дѣло идетъ о бездѣлицѣ въ нѣсколько далеровъ, о небольшомъ береговомъ участкѣ съ правомъ ловли, и сказалъ:

— Да, только бы мы съ Бенони были согласны продать.

— А вы не согласны?

— Нѣтъ. Не нуждаюсь.

Вмѣсто того, чтобы онѣмѣть и совсѣмъ растеряться отъ столь гордаго отвѣта Бенони, Мареліусъ отыскалъ себѣ камень и присѣлъ на него.

— А вѣдь сэръ Гью, вѣрно, не поскупился бы, — сказалъ онъ.