Кнут Гамсун - Роза (пер. Ганзен)
- Название:Роза (пер. Ганзен)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Кнут Гамсун - Роза (пер. Ганзен) краткое содержание
В романах «Бенони» и «Роза» нашло свое отражение сформировавшееся как раз к этому моменту твердое убеждение автора в необходимости для современного человека вернуться к патриархальным формам жизненных отношений.
Гамсун в дилогии вновь встречается с персонажами своих ранних произведений, с торговцем Фердинандом Маком, уже знакомым читателям по роману «Пан». Он — типичный представитель старых добрых времен, когда в поселках и городках Норвегии крупные торговцы, матадоры, царили безгранично и обладали властью даже большей, чем представители государства.
Гамсун с мягкой иронией, но и с уважением изображает этого умного и циничного человека, но чувствует, что время его уже проходит.
Главный герой первой части дилогии — Бенони Хартвигсен, удачливый и добродушный рыбак, простой человек из народа, не обладающий никакими особыми достоинствами. Ему просто посчастливилось загнать в свой невод огромный косяк сельди, с чего и началось его возвышение. Его успех — дело случая, а в сущности он совершенно бессилен перед Маком, распоряжающимся всем в рыбачьем поселке Сирилунн.
Жизнь в этом романе Гамсуна словно бы застыла на нарисованной им картине идеальных, как ему кажется, старых времен, но именно в этом и заключен смысл «Бенони»: ведь такая народная жизнь и есть альтернатива бессмысленному существованию его прежних героев.
Будур Наталия — «Гамсун. Мистерия жизни»
Роза (пер. Ганзен) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Я нарочно ушелъ съ дѣтьми подальше; мнѣ показалось, что такъ будетъ лучше. Черезъ два часа мы вернулись, а баронессы съ Мункеномъ Вендтомъ все нигдѣ не было видно. Мы съ дѣтьми вошли въ домъ, и я заглянулъ въ большую горницу; и тамъ никого не оказалось. Тогда я прошелъ къ себѣ на верхъ.
Тамъ я увидалъ въ окно баронессу и Мункена Вендта. Они только-что вышли изъ дома Гартвигсена, и Роза еще стояла на порогѣ. Мункенъ Вендтъ несъ шаль баронессы. О, да, погода была холодная, и я видѣлъ, какъ баронесса сама накинула ему на плечи шаль и расправила ее такъ, что она совсѣмъ прикрыла ему спину и грудь. Но ужъ, конечно, баронесса сдѣлала это подъ тѣмъ предлогомъ, чтобы шаль не смялась.
Они разстались на дворѣ Сирилунда. Баронесса поднялась на крыльцо, а Мункенъ Вендтъ, какъ былъ въ шали, отправился въ лавку.
Прождавъ съ часъ, я спустился туда и засталъ Мункена Вендта у винной стойки. Онъ напился, — никогда онъ ни въ чемъ не зналъ мѣры, — но на ногахъ держался твердо, что твоя башня. Я хотѣлъ было спасти баронессину шаль, которую онъ волочилъ по грязному полу, но онъ запротестовалъ: — Нѣтъ, оставь; пусть виситъ; такъ теплѣе. — Онъ былъ настоящій скоморохъ, шутилъ съ приказчиками и богохульствовалъ. И теперь, какъ прежде, онъ возставалъ противъ Бога.
Наконецъ, мнѣ удалось увести его къ себѣ въ комнату. Тамъ онъ заснулъ и проспалъ съ часъ. Проснувшись, онъ осушилъ весь мой кувшинъ съ водой и спалъ еще часъ. А потомъ опять сталъ молодцомъ и душою, и тѣломъ, такой веселый, ласковый. Ахъ, ты мой сумасбродный пріятель, Мункенъ Вендтъ!
Сыпь на рукахъ у него стала хуже; пальцы опухли; тамъ и сямъ натянуло пузыри.
— Фу, ты чортъ! — ухмыльнулся онъ. А потомъ все сидѣлъ и посматривалъ на свои руки.
Мы поболтали. Но я все время былъ разсѣянъ и отвѣчалъ только по необходимости. Вдругъ я взялъ и отдалъ Мункену Вендту свою жилетку. Она не совсѣмъ была ему впору, маловата, но лучше какая нибудь, чѣмъ никакой. Потомъ мы еще поболтали нѣкоторое время.
— Что за фигура эта Роза? — спросилъ онъ.
— Не знаю, — отвѣтилъ я. — Роза? Да, вѣрно, нѣтъ въ мірѣ человѣка лучше ея. Но почему ты спросилъ?
— А баронесса что за фигура? — задалъ онъ опять вопросъ. — Мудреная дама.
— И баронесса, навѣрно, прекрасная женщина, — опять отвѣтилъ я. — Она вдова, мать двухъ милыхъ дѣвочекъ. Мудреная дама? Право, не знаю. Она сама такая взвинченная, и всѣхъ тутъ мутитъ, мѣшается во все и здѣсь въ домѣ, и у Гартвигсена; даже я заговорилъ другимъ языкомъ съ тѣхъ поръ, какъ она тутъ. Она все сокрушается о какомъ-то лейтенантѣ Гланѣ, котораго знавала въ молодости.
— Она васъ всѣхъ водитъ за носъ! — сказалъ Мункенъ Вендтъ. — Статочное-ли дѣло давать командовать надъ собой такой старушенціи! Я ей такъ и сказалъ.
— Ей самой?
— Именно. А она что отвѣтила? То же самое сказалъ-де докторъ, который жилъ тутъ когда-то. Умный былъ человѣкъ, значитъ!
— И она не обидѣлась, не взбѣленилась?
— Не знаю, — отозвался Мункенъ Вендтъ. — Она меня совсѣмъ заговорила, я даже ошалѣлъ. «Я, — говоритъ она, — вѣрю въ безуміе, въ силу его необходимости; да, въ силу скрытаго въ немъ самомъ разума, какъ противовѣса обычному разуму». А я ей на это: зайду-ка лучше въ лавку выпить стаканчикъ.
И Мункенъ Вендтъ самодовольно захохоталъ.
Я спросилъ:- Ты видѣлъ маленькую Марту? Берешься быть ея учителемъ?
— Чему-бы я сталъ учить ее? — отвѣтилъ онъ. — Тебѣ извѣстны мои познанія. Вообще ни чьимъ учителемъ я не буду, а вернусь во-свояси. Нѣтъ, тутъ мнѣ долго не выдержать.
— Да, да! — сказалъ я.
Я взглянулъ на его руки. Онѣ имѣли довольно жалкій видъ: пальцы все больше и больше становились похожими на сосиски. Онъ уже не могъ надѣть перчатокъ. Я взялъ и подарилъ ему пару рубашекъ. Когда же онъ поблагодарилъ меня, я прослезился и сталъ просить у него прощенія.
Мункенъ Вендтъ удивленно разсмѣялся и спросилъ:- Въ чемъ ты просишь у меня прощенія?
Я на это не отвѣтилъ, но сказалъ только:- Любовь жестокая вещь.
Тогда онъ вытаращилъ на меня глаза и спросилъ:
— Надѣюсь, ты не влюбился въ эту старую… въ эту… ну какъ ее назвать?
— Нѣтъ, нѣтъ; въ Розу, — сказалъ я.
Дни проходили. Мункену Вендту не сидѣлось въ четырехъ стѣнахъ; хотѣлось пойти пострѣлять, но съ больными руками ничего не подѣлаешь. Съ баронессой у него вышла стычка; они никакъ не могли поладить между собой. Мункенъ Вендтъ даже запасся хорошимъ хлыстомъ и показалъ ей, какъ отхлещетъ лопаря Гильберта. Случилось это въ лѣсу у мельницы. Я слушалъ его разсказъ, затаивъ дыханіе.
— Этой сумасшедшей женщинѣ вздумалось!.. Ну, ей бросилась въ глаза сыпь у меня на рукахъ, и ее вдругъ словно осѣнило. «Да вѣдь не побывали же вы… тамъ, у божества?» говоритъ она мнѣ. — У божества? — спрашиваю я. «То есть, у каменнаго изваянія?» говоритъ она. — Былъ, — говорю. «Несчастный!» крикнула она, и пошла и пошла. Я-де дотронулся до бога лопаря Гильберта, до святыни, и вотъ онъ отомстилъ за себя! Я давай хохотать и вышучивать ее и, кажется, довелъ таки до бѣлаго каленія. Потомъ я сломилъ себѣ подходящую ветлу и сталъ ее общипывать. — Подайте, — говорю, — мнѣ этого лопаря! — Ты знаешь, его зовутъ Гильбертъ; должно быть, настоящая гадина. — Давайте его сюда! — твержу я ей. Она меня не слушаетъ, и все свое: бѣдный-де я, несчастный и тому подобныя жалкія слова. «Теперь — говоритъ, — я вижу, что онъ можетъ отомстить, этотъ каменный богъ. Это не простой камень. Какой же это камень? Вы замѣтьте себѣ, лопари поклонялись ему изъ рода въ родъ, и поклоненіе ихъ освятило его, влило въ него чудесную силу!» Вотъ до чего она договорилась. Насталъ мой чередъ, и я давай пробовать хорошъ-ли мой хлыстъ: только въ воздухѣ свистѣло! Досталось же тутъ моимъ пальцамъ, но я ничего не замѣчалъ отъ злости. — Давайте мнѣ сюда лопаря! — твержу я. «Лопаря?» спрашиваетъ она. «Онъ вамъ не поможетъ». — Такъ я самъ пойду и добуду его! — говорю. «Вы съ ума сошли! Что вы хотите съ нимъ сдѣлать?» спрашиваетъ она, бросилась за мной, ухватила и не пускаетъ. Баба сильная, удивительно сильная, а я съ этими руками просто калѣка. — Подайте мнѣ лопаря, или я самъ его найду и пригоню хлыстомъ къ вамъ на дворъ! — говорю я. «На что вамъ лопаря?» опять спрашиваетъ она и дышитъ на меня просто какъ звѣрь. Я поднялъ хлыстъ да какъ свистну по воздуху и говорю: — Клянусь Богомъ! — «Да объясните же мнѣ, на что вамъ лопарь?» вопитъ она. Я и объяснилъ, что хочу вздуть его. — Но я — говорю — подстелю ему мягкой хвои и мху, когда отдѣлаю его. Этотъ негодяй вымазалъ своего бога ядомъ, чтобы всякій, кто до него дотронется, поплатился за это. Охъ, я даже предчувствую, что прикрою лопаря Гильберта своей курткой, такъ я его отдѣлаю; придется ему тамъ полежать! — пока я это говорилъ, баронесса въ лицѣ вся перемѣнилась, глядитъ на меня, какъ помѣшанная. «Вы говорите — ядъ? Онъ намазалъ камень ядомъ?» — Да — говорю — смолой, а къ смолѣ подмѣшалъ, навѣрно, бородавочника и ртути. — «Я пошлю за лопаремъ», говоритъ она. И мы вышли изъ лѣса и пошли домой. Я даже невольно пожалѣлъ ее: такая глупая, — видно, и впрямь повѣрила всѣмъ продѣлкамъ этого лопаря! Теперь она поручила Іенсу Папашѣ день и ночь искать лопаря Гильберта и привести его съ собою. — Вы меня простите, что я былъ такъ грубъ, — говорю я ей. «Да, вы ужасный человѣкъ!» говоритъ она. Тутъ мы помолчали. «А вы правда хотите отхлестать лопаря?» спрашиваетъ она опять. — Да — говорю — хочу и сдѣлаю.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: