Кнут Гамсун - Мистерии (пер. Соколова)

Ну, что дѣлать, родная, съ этимъ ужъ ничего не подѣлаешь! Только не нужно плакать изъ-за этого! Вѣдь слезами не поможешь, пусть она проститъ ему, что онъ присталъ къ ней со своей просьбой. Вѣдь онъ желалъ ей только добра.

Она быстро схватила его руку и крѣпко сжала ее. Онъ нѣсколько удивился этой горячности и спросилъ:

— Такъ нѣтъ ли въ немъ чего-нибудь особеннаго, что отталкиваетъ ее? Онъ тогда это измѣнитъ, исправится, если это только въ его власти. Напримѣръ, можетъ быть ей не понравилось…

Она поспѣшно перебила его:

— Нѣтъ, нисколько, нисколько! Но все это, право, немыслимо, я вѣдь даже не знаю, напримѣръ, кто вы такой. Да, я знаю, вы искренни; не поймите только меня превратно…

— Кто я, напримѣръ, такой? — сказалъ онъ и посмотрѣлъ на нее. Вдругъ мысль его пронизало какое-то подозрѣніе: онъ понялъ, что кто-то подкопался подъ ея довѣріе къ нему. что кто-то сталъ между нимъ и ею; онъ сказалъ:

— Былъ кто-нибудь сегодня у васъ?

Она не отвѣчала.

— Да, простите, я бы не долженъ былъ этимъ интересоваться, у меня нѣтъ еще права разспрашивать васъ.

— О, я была такъ счастлива эту ночь! — сказала она. — Боже, какъ я ждала утра и какъ ждала васъ! Ну, а сегодня на меня напало сомнѣніе.

— Не скажете ли вы мнѣ только одно: вы, значитъ, не вѣрите, что я былъ честенъ по отношенію къ вамъ, вы подозрѣваете меня во всемъ и всегда?

— Нѣтъ, не всегда! Другъ мой, не сердитесь на меня! Вѣдь вы мнѣ чужой, я ничего не знаю о васъ, кромѣ того, что вы сами мнѣ говорите; теперь вы, можетъ быть, говорите отъ всего сердца, но потомъ раскаетесь; я не знаю, какія мысли могутъ притти вамъ!

Пауза.

Вдругъ онъ беретъ ее за подбородокъ, слегка подымаетъ ея голову вверхъ и говоритъ:

— Ну, а что же еще сказала фрейлейнъ Килландъ?

Она растерялась, бросила на него испуганный взглядъ. выдавшій ея смущеніе, и воскликнула:

— Я не говорила этого, нѣтъ: развѣ я это сказала? Не говорила я!

— Нѣтъ, нѣтъ, не говорили, — отозвался онъ. Онъ погрузился въ задумчивость, глаза его уставились въ одну точку, ничего не видя. — Нѣтъ. вы не сказали, что это была она, вы не назвали ея имени, успокойтесь… И все-таки фрейлейнъ Килландъ дѣйствительно была здѣсь. Ей, видите ли, необходимо было сегодня выйти по этакой погодѣ! Какъ это однако удивительно!… Милая, хорошая Марта, добрая душа, я на колѣни становлюсь передъ вами, потому что вы такъ добры! Вѣрьте мнѣ все-таки, повѣрьте мнѣ хоть только сегодня, тогда я докажу вамъ впослѣдствіи, какъ мало я хочу обмануть васъ. Не берите теперь назадъ вашего обѣщанія! Отложите немного; согласны? Отложите до завтра и позвольте мнѣ тогда притти къ вамъ. Я вамъ чужой, что правда, то правда, но теперь еще не можетъ быть иначе; однако я ничего не лгу вамъ, какъ бы мнѣ это дорого ни стоило. И я когда-нибудь объясню вамъ все, можетъ быть, завтра же, если только вы позволите притти…

— Нѣтъ, я не знаю, — перебила она его.

— Не знаете? Такъ вамъ хочется избавиться отъ меня сегодня разъ навсегда? Ну, что же дѣлать!

— Я лучше пріѣду къ вамъ, когда вы женитесь и приготовите… домикъ… то-есть… когда… Я лучше готова быть вашей служанкой. Да, это лучше.

— Это лучше?

Пауза. Да, подозрительность уже успѣла пустить въ ней корни, онъ уже не могъ убѣдить ея, онъ уже не находилъ въ себѣ силъ укрѣпить ее, какъ это было раньше. И онъ чувствовалъ съ болью, какъ она все больше и больше ускользаетъ отъ него, пока онъ говорилъ. Но отчего она такъ плакала? Что такъ мучило ее? И отчего она въ то же время не отпускала его руку? Онъ снова заговорилъ о Минуттѣ; это было испытаніемъ: онъ хотѣлъ добиться того, чтобы она назначила ему свиданіе завтра, когда она еще разъ все обдумаетъ. Онъ сказалъ:

— Простите, что я снова завожу рѣчь о Минуттѣ. Успокойтесь, у меня есть основаніе такъ говорить. Я не хочу говоритъ ничего дурного объ этомъ человѣкѣ, нѣтъ, наоборотъ, вы знаете сами, что я въ вашемъ же присутствіи говорилъ о немъ все, что только зналъ лучшаго. Я представлялъ себѣ возможнымъ, что онъ стоитъ мнѣ поперекъ дороги по отношенію къ вамъ; вотъ почему я и говорилъ съ вами о немъ; я тогда высказалъ между прочимъ предположеніе, что онъ не хуже всякаго другого можетъ заботиться о цѣлой семьѣ, да я и теперь это думаю, конечно, если поддержать его въ началѣ. Но вы и слышать не хотѣли объ этомъ; вамъ дѣла не было до Минутты; и вы даже попросили меня больше не говоритъ о немъ. Хорошо! А все-таки я еще не совсѣмъ освободился отъ подозрѣнія, вы не убѣдили меня и я еще разъ спрашиваю, не было ли чего-нибудь между вами и Минуттой? Въ такомъ случаѣ я тотчасъ же отойду въ сторону. Вы покачиваете головой; но тогда я не понимаю, почему вы не соглашаетесь отложить дѣло до завтра, чтобы завтра дать мнѣ отвѣтъ. Вѣдь это было бы не болѣе, какъ простой справедливостью. И это вы… вы, такая добрая.

И вотъ она сдалась, да, она даже встала и, волнуясь, плача и смѣясь, погладила его по головѣ, какъ это было уже однажды. Онъ долженъ и завтра притти, она будетъ очень рада. только пусть онъ придетъ пораньше, въ четыре-пять часовъ, пока еще свѣтло; тогда никто не станетъ говорить объ этомъ. А теперь ему надо итти; лучше пусть онъ сейчасъ уйдетъ. Ахъ, да, такъ пустъ онъ приходить завтра, она будетъ дома, она будетъ ждать…

Странное дитя въ образѣ старой дѣвственницы! Одно слово, одинъ намекъ воспламенялъ ея сердце, увлекалъ это сердце къ порыву нѣжности и радости. Она держала его руку, пока онъ шелъ къ выходу, она проводила его до самыхъ дверей и все держала его руку. На крыльцѣ она громкимъ голосомъ пожелала ему доброй ночи, какъ будто бы по близости былъ кто-нибудь, для кого она сказала это нарочно.

Да, онъ будетъ угадывать ея мысли, онъ будетъ стараться! Завтра онъ лучше объяснится, онъ откроется ей весь и ничего не утаитъ; рано или поздно онъ заставитъ ее повѣрить ему. Какъ знать, быть можетъ, она сможетъ полюбить его хоть немножко! Никто не можетъ знать!..

Дождь прекратился; наконецъ-то онъ почти прошелъ; между мутными облаками мѣстами уже виднѣлись клочки голубого неба, изрѣдка падала на сырую землю капля дождя.

Нагель вздохнулъ свободнѣе. Да, онъ снова завоюетъ ея довѣріе; отчего бы это могло не удасться ему? Онъ не пошелъ домой, онъ поплелся по берегу моря вдоль пристани, прошелъ мимо послѣднихъ домовъ города и дошелъ до дороги къ приходу. Нигдѣ не было видно ни души человѣческой.

Когда онъ прошелъ еще нѣсколько шаговъ, вдругъ передъ нимъ поднялась съ края дороги какая-то фигура и пошла впереди. Это была Дагни; свѣтлое пятно бѣлѣлось надъ дождевымъ плащомъ.

Онъ задрожалъ съ головы до ногъ, и одно мгновеніе простоялъ почти неподвижно: онъ былъ въ высшей степени удивленъ. Развѣ она не должна быть и сегодня вечеромъ на базарѣ? или она только дѣлаетъ маленькую прогулку, прежде чѣмъ начнутся живые картины? Она шла крайне медленно, раза два даже останавливалась и посматривала на птичекъ, которыя снова начали перепархивать по деревьямъ. Видѣла ли она его? Испытывала ли она его? Не затѣмъ ли встала она при его появленіи, чтобы посмотрѣть, рискнетъ ли онъ снова заговорить съ нею?