Уильям Теккерей - Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Я не сказалъ о генералѣ Бэйнисѣ ничего недобраго, кромѣ того что налагаетъ на меня моя обязанность разскащика. Мы знаемъ изъ исторіи Морлборо, что самый храбрый и самый великій военный геній не всегда бываетъ храбръ или успѣшенъ въ своихъ битвахъ, съ женой и что самые великіе воины дѣлали ошибки относительно словъ meum и tuum. Мы не можемъ скрывать отъ себя того факта, что Бэйнисъ позволялъ водить себя за носъ и имѣлъ слабости несовмѣстные съ самой высокой степенью добродѣтели.

Когда онъ узналъ, что его небрежность относительно денегъ мистриссъ Фирминъ, ввѣренныхъ его попеченію, поставила его въ зависимость отъ ея сына, мы видѣли какъ старый генералъ, для того, чтобы не давать отчота, бѣжалъ изъ Англіи съ своей семьёй и со всѣмъ своимъ маленькимъ состояніемъ и какъ онъ испугался при выходѣ на иностранный берегъ, очутившись лицомъ къ лицу съ своимъ страшнымъ кредиторомъ. Отреченіе Филина отъ своихъ правъ успокоило старика чрезвычайно. Но Филиппъ могъ передумать, такъ повторяла союзница Бэйниса. Жить за границей было дешевле и безопаснѣе. Бэйнисъ, его жена, семья, деньги — всё отправилось въ изгнаніе. Сколько накопилъ старикъ, я навѣрно не знаю. И онъ и его жена этого не объясняли Филиппу, а когда генералъ умеръ, его жена объявила, что она почти нищая. Бэйнисъ не могъ оставить много денегъ, но чтобъ доля Шарлотты ограничивалась суммою… которую незачѣмъ здѣсь выставлять, было слишкомъ нелѣпо! Видите ли, мистеръ и мистриссъ Фирминъ путешествуютъ за границей теперь. Когда, я написалъ къ Фирмину, спрашивая, могу ли я упоминать о состояніи его жены, онъ мнѣ не отвѣчалъ, а а не люблю входить въ эти разсчоты безъ позволенія. Онъ горячаго характера и могъ по возвращеніи разсердиться на друга своей юности и сказать:

— Какъ мы смѣете, сэръ, говорить о моихъ частныхъ дѣлахъ? и какое дѣло публики до состоянія мистриссъ Фирминъ? Когда по окончаніи послѣдней церемоніи дядя Мэкъ предложилъ отвезти Шарлотту въ Туръ, мать ея не сдѣлала возраженія. Вдова старалась сдѣлать дѣвушкѣ такое оскорбленіе, что можетъ быть послѣдней простить было невозможно. Шарлотта любила Филиппа отъ всего сердца и всѣми силами; ей это позволили, её на это поощряли, какъ мы видѣли. Отказать ему, потому что явился женихъ богаче, было измѣной, отъ которой возмущалось ея вѣрное сердечко, и она не могла простить подстрекательницѣ. Вы видите въ этой простой исторіи я не умалчиваю ни о чомъ. Я не желаю, чтобы вы думали, будто Гели Уальсингэмъ еще плачетъ о Шарлоттѣ. Господь съ вами! Онъ былъ влюбленъ въ неё недѣли три тому назадъ. Онъ тогда не видалъ герцогиню Иври, за которую, если вы помните, онъ поссорился съ Подишономъ въ клубѣ, въ улицѣ Граммонъ. Онъ и герцогиня писали поэмы други въ другу каждый на языкѣ другого. Шарлотта давно вышла изъ головы молодого человѣка. Этотъ мотылёкъ спорхнулъ съ нашего англійскаго розоваго бутона и пересѣлъ на другой пожилой цвѣтокъ! Я не знаю, извѣстно ли было мистриссъ Бэйнисъ о невѣрности молодаго Гели, но его визиты прекратились, она разсердилась, разочаровалась. Шарлотта съ своей стороны сердилась на то, что мать принуждала её отказаться отъ человѣка, котораго она же сама поощряла её любить. Мама должна была защищать Филиппа, а не измѣнять ему! Если я прикажу моему сыну украсть ложку, долженъ ли онъ послушаться меня? А если онъ послушается и украдетъ и будетъ сосланъ за то, станетъ ли онъ любить меня впослѣдствіи? Мнѣ кажется, я не могъ бы требовать отъ него сыновней любви.

Отсюда произошло несогласіе между матерью и дочерью, и гнѣвъ мистриссъ Бэйнисъ тѣмъ сдѣлался сильнѣе, что ея мужъ, котораго алчность или страхъ сначала заставили взять ея сторону, перешолъ на сторону дочери. Среди этого раздора Бэйнисъ умеръ, оставивъ побѣду и право за Шарлоттой. Онъ не хотѣлъ говоритъ съ женой въ послѣднія минуты. Мистриссъ Бэйнисъ не противилась, чтобы ея дочь поѣхала къ дядѣ, подставила худощавое лицо губамъ Шарлотты и получила поцалуй, въ которомъ, я боюсь, было мало любви. Я не завидую дѣтямъ, которыя остались подъ командой вдовы, или бѣдной баронессѣ, которая должна была сносить надменность дерзость и скупость этой угрюмой женщины. И не долго баронесса страдала отъ этого тиранства. Въ газетѣ Галиньяни скоро появилось объявленіе, что баронесса отдаётъ квартиру внаймы, и я помню, что я читалъ въ Пэлль-Мэлльской газетѣ, что щегольскія квартиры, избранное общество и прекрасный столъ можно найти въ одномъ изъ самыхъ модныхъ кварталовъ въ Парижѣ. Спросить баронессу С., въ аллеѣ Марли, въ Элисейскихъ Поляхъ.

Мы угадали безъ затрудненія, какъ это объявленіе очутилось въ Пэлль-Мэлльской газетѣ; и вскорѣ послѣ него другъ баронессы, мистеръ Филиппъ, появился за нашимъ чайнымъ столомъ въ Лондонѣ. Онъ всегда былъ дорогимъ гостемъ для насъ и нашихъ дѣтей. У него на шляпѣ былъ крепъ. Какъ только дѣти ушли, онъ разсказалъ свою исторію и распространился о смерти, похоронахъ, ссорахъ, любви, разлукѣ, о которыхъ мы разсказали. Какъ онъ могъ заработать триста или четыреста фунтовъ въ годъ? Вотъ въ чомъ былъ вопросъ. Прежде чѣмъ онъ увидѣлся съ нами, онъ уже разузнавалъ о способахъ и средствахъ. Онъ остановился у нашего друга мистриссъ Брандонъ. Она думала, что трёхсотъ будетъ достаточно. Они могли бы жить у ней во второмъ этажѣ — не даромъ; нѣтъ, нѣтъ, но за умѣренную цѣну, которая для нея будетъ достаточна. Они могли бы готовить у ней въ кухнѣ и одна служанка исполняла бы у нихъ всѣ работы. Бѣдняжечка! Она очень молода. Eй будетъ девятнадцатый годъ, когда она выйдетъ замужъ. Сестрица предпочитаетъ ранніе браки продолжительнымъ отсрочкамъ.

— Небо помогаетъ тѣмъ, кто самъ себѣ помогаетъ, сказала она.

Филиппъ счолъ это превосходнымъ совѣтомъ, а другъ Филиппа, когда онъ спросилъ его мнѣнія, спросилъ въ свою очередь:

— Гдѣ же она? въ другой комнатѣ? Разумѣется, вы уже женаты?

Филиппъ громко расхохотался. Нѣтъ, онъ не былъ еще женатъ. Развѣ онъ не сказалъ, что миссъ Бэйнисъ уѣхала въ Туръ къ дядѣ и тёткѣ? Онъ желалъ жениться. Онъ не можетъ заняться работой пока не женится, онъ не можетъ быть спокоенъ, здоровъ, пока не женится на этомъ ангелѣ. На улицѣ можно было слышать, какъ онъ произносилъ имя своей Шарлотты и восхвалялъ ея ангельскія прелести и доброту. Онъ говорилъ такъ громко и такъ долго объ этомъ, что моей женѣ уже это немножко надоѣло; а моя жена всегда любитъ слышать какъ расхваливаютъ другихъ женщинъ, такъ по крайней мѣрѣ она говоритъ. Но когда мущина цѣлый часъ кричитъ о своей Дульцинеѣ, знаете, такой разговоръ сдѣлается приторенъ наконецъ; и когда Филиппъ ушолъ моя жена сказала;

— Онъ очень влюблёнъ; какъ Ты былъ, гораздо прежде чѣмъ въ меня, сэръ; но развѣ любовь будетъ платить по счотамъ, позволь спросить?