Джон Стейнбек - Неведомому Богу. Луна зашла

Доктор Уинтер кивнул:

— Да, правильно, так и было, — потом медленно покачал головой. — Но сейчас, вероятно, все по-другому. Для королей и принцев война была забавой, как в наше время охота для англичан. Когда лисица убита, устраивается завтрак. Но, очевидно, мэр Оурден прав: в городе не понравится, если он будет пить вино с захватчиками.

Мадам сказала:

— Они все слушают музыку. Я это знаю от Энни. А раз так, почему бы нам не последовать обычаю цивилизованных народов?

Мэр твердо посмотрел на нее, и его голос прозвучал резко:

— С вашего позволения, мадам, вина не будет. Люди не успели во всем этом разобраться. Они так долго жили мирной жизнью, что еще не могут поверить в войну. Потом поймут и разберутся во всем. И меня выбрали для того, чтобы я во всем разбирался. Сегодня утром убили шестерых наших. Я думаю, что завтрака после охоты мы устраивать не будем. Войны ведутся не ради забавы.

Мадам ответила легким поклоном. Это был уже не первый случай в жизни мадам, когда ее муж становился мэром. Она научилась не смешивать мэра и мужа.

Мэр Оурден взглянул на свои часы, и когда Джозеф вошел в комнату с маленькой чашкой черного кофе, он рассеянно взял ее.

— Спасибо, — сказал он и отхлебнул кофе. — Надо, чтобы голова была ясная, — извинился он перед доктором Уинтером. — Надо, чтобы… Вы не знаете, сколько у них войска?

— Не так уж много, — сказал доктор. — Вряд ли больше двухсот пятидесяти человек, но они все вооружены маленькими пулеметами.

Мэр снова отхлебнул кофе и снова заговорил:

— А что делается в стране?

Доктор пожал плечами.

— Неужели им нигде не оказали сопротивления? — грустно продолжал мэр.

И доктор снова пожал плечами:

— Я не знаю. Телеграф у них в руках, а кое-где провода перерезаны. Известий нет.

— А наши солдаты?

— Я не знаю, — сказал доктор.

В разговор вмешался Джозеф:

— Я слышал, то есть Энни слышала…

— Что, Джозеф?

— Шестерых убили из пулеметов, сэр. Энни слышала, что еще троих ранили и взяли в плен.

— Но ведь их было двенадцать.

— Энни слышала, будто трое скрылись.

Мэр круто повернулся к нему.

— Кто скрылся? — спросил он.

— Не знаю, сэр. Об этом Энни ничего не слышала.

Мадам провела пальцем по столу, нет ли пыли. Она сказала:

— Джозеф, когда они придут, не отходите от звонка. Может быть, нам кое-что понадобится. И наденьте другую куртку, Джозеф, ту, что с пуговицами, — она на секунду задумалась. — И, Джозеф, как только вы сделаете все, что вам скажут, сейчас же уходите из комнаты. А то вы стоите и слушаете, и впечатление получается нехорошее. В этом есть что-то провинциальное.

— Слушаю, мадам, — сказал Джозеф.

— Вино подавать не будем, Джозеф, а папиросы на всякий случай приготовьте и положите их в тот серебряный ящичек. И когда будете давать закуривать полковнику, не чиркайте спичку о подошву. Чиркайте о коробку.

— Слушаю, мадам.

Мэр Оурден расстегнул сюртук, вынул часы, посмотрел на них, сунул обратно в карман и снова застегнулся, перепутав пуговицы. Мадам подошла к нему и застегнула правильно.

Доктор Уинтер спросил:

— Сколько сейчас?

— Без пяти одиннадцать.

— Они люди пунктуальные, — сказал доктор. — Будут здесь минута в минуту. Мне лучше уйти?

Мэр Оурден с испугом посмотрел на него:

— Уйти? Нет, нет… останьтесь, — он тихо засмеялся и сказал извиняющимся тоном: — Я немножко побаиваюсь… Вернее, не побаиваюсь, а нервничаю. — И грустно добавил: — Нас уже давно никто не завоевывал… — он замолчал и прислушался. Где-то далеко заиграл оркестр — марш. Все повернулись к окну и стали слушать.

Мадам сказала:

— Идут. Надеюсь, не все сразу сюда набьются. Приемная у нас небольшая.

Доктор Уинтер сказал иронически:

— Мадам предпочла бы Зеркальный зал в Версале?

Мадам поджала губы и огляделась по сторонам, мысленно размещая победителей.

— Совсем маленькая приемная, — сказала она.

Звуки оркестра стали громче, потом заглохли. В дверь тихо постучали.

— Кто это может быть? Джозеф, скажите, чтобы зашли позднее. Мы очень заняты.

Снова послышался стук. Джозеф подошел к двери, приоткрыл сначала на щелочку, потом шире. В дверях появилась серая фигура в каске и кожаных рукавицах.

— Полковник Лансер просит засвидетельствовать свое почтение, — сказала голова в каске. — Полковник Лансер просит аудиенции у вашего превосходительства.

Джозеф широко распахнул дверь. Вестовой в каске шагнул через порог, быстро оглядел комнату и отступил в сторону.

— Полковник Лансер! — провозгласил он.

В приемной появилась новая фигура в каске, на ее чин указывали только полковничьи погоны. За полковником шел коренастый человек в черном костюме. Полковник был средних лет, с проседью, суровый и, видимо, усталый. Выправка у него была военная, но взгляд не такой бессмысленный, как у обычных служак. Коренастый, вошедший с ним, был лысый, румяный, с маленькими черными глазками и чувственным ртом.

Полковник Лансер снял каску. Быстро поклонившись, он сказал:

— Ваше превосходительство! — Потом поклонился мадам: — Мадам! — И к солдату: — Закройте, пожалуйста, дверь, капрал, — Джозеф проворно прикрыл ее и с торжествующим видом уставился на солдата.

Лансер вопросительно посмотрел на доктора, и мэр Оурден сказал:

— Это доктор Уинтер.

— Должностное лицо? — спросил полковник.

— Врач, сэр, и, так сказать, местный историк.

Лансер слегка поклонился. Он сказал:

— Доктор Уинтер, не сочтите это за излишнюю смелость с моей стороны, но, может быть, в вашей истории будет одна такая страница…

И доктор Уинтер улыбнулся:

— Может быть, не одна, а много?

Полковник Лансер стал вполоборота к своему спутнику:

— Вы, вероятно, знакомы с мистером Кореллом? — спросил он.

Мэр сказал:

— С Джорджем Кореллом? Конечно, знаком. Как поживаете, Джордж?

Доктор Уинтер резко перебил его. Он сказал очень официальным тоном.

— Ваше превосходительство, наш друг, Джордж Корелл, провел всю подготовку к захвату города. Наш благодетель, Джордж Корелл, отправил солдат в горы. Наш застольный собеседник, Джордж Корелл, составил список огнестрельного оружия, имеющегося в городе. Наш друг, Джордж Корелл!

Корелл злобно сказал:

— Я служу тому, во что я верю! И считаю это за честь.

Мэр приоткрыл рот. Он был ошеломлен. Он беспомощно перевел взгляд с Уинтера на Корелла.

— Это неправда, — сказал он. — Это неправда, Джордж! Вы же сидели за моим столом, вы пили со мной вино. Да нет, ведь вы помогали мне строить больницу! Это неправда!

Он в упор смотрел на Корелла, и Корелл отвечал ему вызывающим взглядом. Наступило долгое молчание. Потом выражение лица у мэра стало напряженное и сухое, и он словно подобрался всем телом. Он взглянул на полковника Лансера и сказал: