Джонатан Свифт - Дневник для Стеллы

Однажды сонм блестящих дам,
Чей мир — Сен-Джеймс, а не Бедлам,
Застал, уполномочен светом,
Красавицу за туалетом.
Портшезы около дверей.
Стремятся дамы прямо к ней,
Идут по комнатам шумливо.
Повсюду книги, что за диво!
Перед Ванессою Монтень [1108].
Ей за прическою не лень
Читать — нашла себе усладу!
Спросили чаю, шоколаду
И обсуждали, как вчера,
Перчатки, ленты, веера.
Вот образцы индийских тканей,
Но без особых колебаний
Ванесса выбрала из них
Образчик хуже остальных,
Пренебрегая модным цветом,
Не зная даже цен при этом.
Черед злословия настал.
Кто на гуляний блистал?
Как быстро Мопса увядает!
Известно, чем она страдает.
А, кстати, знаете ли вы?
Коринне тридцать лет, увы!
Коринна герцогом пленилась,
Когда учиться я ленилась.
Зато Филина какова!
Вступила в брак едва-едва…
Муж у Фелины просто дивный,
А кавалер такой противный!

Ах, милочка, наряд у вас
Для королевы Бесс как раз! [1109]
Скажу вам прямо, без обмана:
Пойдут, Ванесса, вам румяна!
Какой же это кринолин!
Стесняться нечего мужчин.
Показывайте без опаски
Свои красивые подвязки!

Сгорала нимфа со стыда,
Скрывала гнев не без труда
И своего стыдилась пола.
За гостьей гостья вздор молола.
Потом разъехались они
Для повсеместной болтовни:
Не так уж хороша малютка,
И не заметно в ней рассудка
Опрятна? Да! Нарядна? Нет!
Все это больше не секрет.
Она такая же простушка,
Как деревенская пастушка.
Распознает едва-едва,
Какие это кружева!
В нарядах даже Нэнси-крошка
Изобретательней немножко.
Ей никого не ослепить,
Ей даже маски не купить.
Не знает, где наклеить мушки, [1110]
А между тем, забыв игрушки,
Наклеивает их шутя
И пятилетнее дитя.
Удобней дурочке природной
В такой одежде старомодной.
Ей наша помощь не во вред.
Узнать бы ей получше свет!
(Свет! Больше нет обозначений
Для низкопробных развлечений?)

Венера видит промах свой,
Для человека роковой.
Весь мир Паллада пристыдила,
Однако делу повредила.
Глупцам благой пример не впрок.
Зачат невежеством порок.
Восстали дружно оба пола:
«Нам не к чему такая школа!»
Зачем Ванессе подражать?
За что Ванессу обожать?
Так наша грешная планета
Светилом дальним не согрета.
Ванессою с таких высот
Бывал замечен только тот,
В ком виден разум безупречный,
Избранник, а не первый встречный.
Талант умела оценить
И недостатки оттенить,
И совершенствовала гений
Посредством вдумчивых суждений,
Восхищена умом других,
Училась исподволь у них.
Рассудок робкий ободряла,
Успехи юных одобряла,
В беседе дружеской любя
Других отметить, не себя.
Кто принят был едва ли в свете,
Кто разъезжает не в карете
И в обращенье неуклюж,
Священник и ученый муж
Бывает у нее в гостиной.
Каденус этому причиной.
Мудрец Ванессу просвещал,
При ней Палладу замещал.
Но Купидон возжаждал мщенья,
Когда такие упущенья
В расчетах матери узрел.
Паллада не боится стрел,
Неуязвима патронесса,
Зато в опасности Ванесса
По крайней мере, Купидон
Был в этом твердо убежден,
И в беззащитном сердце девы
Взошли Венерины посевы.
Вновь натянулась тетива.
Не повезло стрелку сперва.
Стрелявший в знатных кавалеров,
В щеголеватых офицеров,
Он цели так и не достиг.
Каденус под защитой книг:
Застряли стрелы в переплете,
Ломаясь в яростном полете.
Паллада видит наперед:
Любовь сумеет в свой черед
Пленить Ванессу незаметно.
Цепь адамантовую тщетно
Пытались мудрые разбить —
Нельзя Ванессе не любить.
Ей мудрость будет западнею,
Оставшись для него бронею.
Иссяк запас каленых стрел,
Хотя стрелок не преуспел;
Пускал он в ход любые средства,
Но в этой нимфе нет кокетства,
Жеманства нет ни капли в ней.
Такая цель всего трудней.
Тогда решил коварный мститель:
Ей нужен, стало быть, учитель.
Так что придется нимфе вдруг
Влюбиться в доктора наук.
Чем плох Каденус престарелый?
Писатель и политик зрелый,
Остряк министрами любим
И ненавистен всем другим.
Такой возлюбленный — находка.
Не будет ревновать красотка,
Всех женщин в мире насмешив,
Всем сожаление внушив.

Каденус — автор плодовитый,
Он стихотворец даровитый;
Ванесса книжицу взяла — [1111]
Красавице грозит стрела.
Проказник, не издав ни звука.
Украдкой целился из лука.
Стрелял юнец наверняка.
Уж слишком книжица тонка.
Невзрачный том стрела пронзила,
Ванессу в сердце поразила,
Ей сердце некий стих задел,
Он сразу сердцем завладел,
И оказались эти строки
Непозволительно жестоки.

Ванессе меньше двадцати,
Поэту сорок пять почти,
Он пожилой, подслеповатый
(В последнем книги виноваты).
Какой огонь в его очах!
Какая музыка в речах!
Воображение готово
Его принять за молодого.
Кто в море даст себя завлечь
На корабле, в котором течь?
Кто свяжет с молодым растеньем
Дз'б, угрожающий паденьем?
Гнетут Каденуса года.
Ванесса будет молода,
Когда поникнет, изнуренный,
Он, временем приговоренный.
Хоть был Каденус к людям строг,
Однако чувствовать он мог;
Писал, как будто знал он страсти,
Для развлечения отчасти;
А впрочем в сутолоке дел
Политик сердцем охладел;
Он увлекался в передышке,
Любовь ценил, но понаслышке;
Привык он видеть в нимфе дочь,
Отец внимательный точь-в-точь.
Он восхищался девой нежной
Как ученицею прилежной,
Как восхищался бы тайком
Способнейшим учеником.
Познанья девы столь широки,
Что отстают от них уроки.
Ей каждый час была нужна
Возвышенная новизна.
Не знала дева заблуждений,
Держалась правильных суждений,
Но все переменилось вдруг,
Как будто деве недосуг.
К наукам интерес утрачен.
Каденус очень озадачен.
Ванесса на него глядит,
За каждой фразою следит,
Усидчива по всем приметам
И невнимательна при этом.
Решил Каденус, что она
Уроками утомлена.
«Зачем читать нравоученья?»
Он думал не без огорченья.
Он ученицу не корил,
Однако же заговорил;
Сказал ей, что таких терзаний
Терпеть не стоит ради знаний,
Что был он, кажется, неправ;
Лишая девушку забав,
Приличных возрасту и полу,
Он действовал по произволу.
Ей в свете надобно бывать,
Красавиц первых затмевать,
А не разыгрывать черницу.
(Так наставлял он ученицу).
Он строить схемы был горазд,
Перемудрил он, как фантаст,
Но вразумила сумасброда
Неисправимая природа.
А если был невежлив он
И нарушал хороший тон,
То за такие упущенья
Готов он попросить прощенья;
Учитель хочет ей добра.
Откланяться ему пора.
Ванесса вознегодовала,
Но воли сердцу не давала,
Презрев искусство женских слез,
Хоть гневалась она всерьез.

Он объяснял ей так упорно,
Что благотворно, что тлетворно,
И прочь уходит, говоря,
Что объяснял он это зря?
Его провинность безусловна
В том, в чем она сама виновна;
Пусть убедится педагог,
Как твердо выучен урок.
Печальный опыт предоставил
Ей помощь двух прекрасных правил:
На добродетель уповать
И побуждений не скрывать,
В которых та же добродетель,
Так что не страшен ей свидетель;
И сверх того, хороший тон —
Для благородства не закон.
Заговорила нимфа с жаром:
«У вас училась я недаром.
Отброшу пошлый этикет,
Признаюсь в том, что не секрет,
Вы мне внушали ежечасно,
Как остроумие опасно,
Но как спастись от этих чар,
Когда наносят мне удар?
Помочь старались вы рассудку,
Задев мне сердце не на шутку».
Каденус этим поражен,
Разочарован, пристыжен;
Действительно, в подобном стиле
Они доселе не шутили,
И непривычные слова
С трудом осмыслил он сперва.
В своем усердии нечутком
Он занят был ее рассудком,
Он даже помнил не всегда,
Насколько нимфа молода,
И на гуляний бывая,
Встречал ее, не узнавая.
Облюбовала красота
Его преклонные лета?
Отвергнув эти уверенья,
Достоин будет он презренья.
С ней разделив ее весну,
Он примет на себя вину.
Проступок мнимый будет взвешен,
И свет решит: Каденус грешен!
Он девушку в себя влюбил,
Наукой злоупотребил;
Разоблачен подобным шагом,
Ученый оказался магом;
Воскликнут щеголи тотчас:
Ученые не лучше нас!
«Платон Платоном, — скажет модник, —
А сам ученый — греховодник.
Девицу бедную завлек
И к ней забрался в кошелек,
Стараясь действовать без шума.
Пять тысяч фунтов — это сумма!»
Прервав молчанье наконец,
Ответил кое-как мудрец.
Он столь прозрачные намеки
Лишить пытался подоплеки:
Заметно, дескать, в чем тут соль,
Насмешница играет роль,
Призвав трагическую сцену
Былым комедиям на смену
Но вспомнить, кажется, пора,
Что правил требует игра.
Предупредить бы хладнокровно:
Все это, так сказать, условней
А то в ответ на странный жест
Он должен выразить протест.
Опасны даже мудрым ковы,
Когда бездельники готовы
Злорадствовать, — мол, на крючок
Попался мудрый старичок.