Джонатан Свифт - Дневник для Стеллы

Пренебрегая мелочами.
Не увлеклась его речами
Красавица на этот раз.
Был разум ей дороже фраз.
Усвоены не без причины
Его глубокие доктрины.
По всходам узнают посев.
Его наукой овладев,
Воображенье с ним согласно
В том, что презренно, что прекрасно.
Любовь к себе, по существу,
Не изменяет естеству;
В его науку углубилась
В его лице в себя влюбилась.
Он сам не менее пленен
Учеными былых времен,
В чьих сочиненьях образцовых
Нашел он столько мыслей новых,
Что чтит провидцев таковых,
Хоть не застал он их в живых.
Живи Каденус вместе с ними,
Он пренебрег бы остальными.
Когда вместил бы малый том
Все то, что создано умом,
В почете был бы сочинитель,
Хоть мрачный гроб — его обитель.

А был бы этот автор жив,
Привлек бы, мир заворожив,
Он всех, подобно чародею.
Теперь случилось это с нею.
Каденус именно таков,
Писатель, друг и острослов;
И от него набраться знаний —
Вершина всех ее желаний,
Он кладезь глубочайших тем,
Дает он синтез всех систем;
В своих суждениях он точен,
В нем дух ее сосредоточен.

Тот, кто любовью одарен,
Красноречив, как Цицерон.
Влюбившись, говорят немые.
Ванесса юная впервые,
Нарушив тягостный запрет,
Решила, что преграды нет,
Одною движимая страстью,
Красноречивая, к несчастью.
Так в океан издалека
Бежит безудержно река.
Так фанатический философ
Не слышит каверзных вопросов,
К своей концепции ревнив,
Весь мир системе подчинив.

Преподаватель близорукий
Не знал, куда ведут науки;
Теперь он видит результат,
В котором сам же виноват;
Причем новейшие соблазны
Достаточно многообразны.
Искусник, милый нам порой, —
В подобном смысле наш герой.
Учитель — идол ученицы.
Таким причудам нет границы.
Девице нравится спинет?
Маэстро барышней пригрет!
И для певцов придурковатых
Достаточно невест богатых.
Танцмейстер с ножек лишь начнет,
В сердечко мигом проскользнет.
Училась нимфа без натуги.
Педант берет ее в супруги.
Каденус видит со стыдом,
Что возражает он с трудом,
И предпочесть готов на горе
Он пораженье в этом споре.
Отлично говорит она,
В аргументации сильна.
Красавицей с таким талантом
Он предпочтен всем этим франтам!
Он по достоинствам своим
Такою нимфою ценим,
И даже если это чудо,
Судила до сих пор не худо
Читательница стольких книг.
Ей в память вечный свет проник.

Одна из древних истин школьных:
Лесть — пища для самодовольных,
Но это лакомство глупцов
Порой прельщает мудрецов.
Каденус гордости стыдился,
Но в глубине души гордился
Любовью вдумчивой такой,
Успех оправдывая свой.
Успех подобный обоснован:
Ей вкус природою дарован.
Любовь, пускаясь в дальний путь,
К нему не проникала в грудь;
Ждала у входа год за годом
И пренебречь решила входом.
Мы говорим «любовь», но в ней
Соединенье всех страстей.
В ней горечь, сладость, жар и холод.
Вкушать вольно тому, кто молод
Восторги, скорбь, надежду, страх.
Каденус между тем в летах,
И у него заслуг немало,
Ему влюбляться не пристало.
Но дружбу, этот высший дар,
Разумный, постоянный жар,
Который греет, не сжигая,
Когда пройдет любовь слепая
И не грозит позорный плен,
Он может предложить взамен,
Известный недостаток страсти
Дополнив тем, что в нашей власти:
Благоговением своим.
Так на земле богинь мы чтим.

Он говорил велеречиво.
Ванесса просто и учтиво,
Чтобы его не огорчить,
Мир предложила заключить.
Она романов не читала
И отвращение питала
К пустым высоким словесам.
Их, впрочем, презирал он сам.
Опасное поползновенье:
Ей предложить благоговенье.
Освободить он должен трон
И признавать ее закон.
Не грех поймать его на слове,
Хоть это для Ванессы внове;
Им нужно роли поменять,
Чтоб друг на друга не пенять.
Ему при всем его значенье
Придется к ней пойти в ученье;
Хоть прочитал он много книг,
Он, в общем, слабый ученик.
Он как ученый бесподобен,
Постичь, однако, неспособен
Предмет, в котором каждый фат
Осведомленней во сто крат.
Находят фаты без подмоги
Союзы так же, как предлоги
Во взорах благосклонных дам,
Читая книги по складам.

Но каковы завоеванья
Дальнейшего преподаванья,
Взвилась ли нимфа в облака,
Сопровождая пастушка,
Иль превозмог он пафос пресный
И выбрал стиль не столь небесный,
В котором чтенье визави
Благоприятствует любви,
Все это любопытно крайне,
Но муза держит это в тайне.
Задумчива, невесела,
С небес Венера снизошла
И снова смертных посетила;
Ее Ванесса просветила,
Паллады, что и говорить,
Не удалось перехитрить.
Киприда сделалась мудрее
Благодаря своей затее
И вспомнила, что до сих пор
Не вынесен был приговор.
И вот приглашены истицы
Предстать перед лицом царицы;
И не признавшие вины,
Ответчики приглашены.
Среди Венериной палаты
И стороны, и адвокаты.
Все дело снова рассмотрев,
Венера проявила гнев.
Ее слова довольно строги.
Велела подвести итоги
Лишь вкратце, без обиняков.
Она сама без лишних слов
Все аргументы рассмотрела,
Решив, что в заключенье дела
Возможен приговор один:
Признать виновными мужчин.

Венера продолжала властно:
Она судила беспристрастно
Враждебным толкам вопреки,
Смиряя злые языки;
И, разумеется, повинны
Во всех превратностях мужчины.
Был подан ими встречный иск;
Мол, возникает страшный риск.
Нет больше нимф неотразимых,
Влюбленных нет, и нет любимых;
Шедевр Венера создала,
Но эта нимфа не мила
Мужскому ветреному полу,
Который впал давно в крамолу;
Напрасен был Венерин труд,
И справедлив подобный суд:
Мужчины в наше время плохи,
Они — позор своей эпохи.
Придется переделать их
За неимением других
Или прибавить сумасбродства
Прелестным нимфам ради сходства
С безумным сонмом пастушков.
Что делать, род людской таков —
Влюбляются в себе подобных,
Нет смысла в улучшеньях пробных.

Венера понесла урон.
Пусть миром правит Купидон
По собственному усмотренью
На благо всякому творенью.

Приветствуя исход суда
Все отвечали дружно: «Да!»
Богине медлить нет резона.
Венера быстро встала с трона,
Голубок запрягла скорей
И нет ее среди людей.

Мне счастие могло достаться в дар,
Когда бы я твоих не знала чар;
Глумятся над тобою лишь глупцы;
Побеждены тобою мудрецы;
Не страшен безрассудным твой силок,
В котором осторожный изнемог.
Не избежит глупец других тенет,
К тебе в тенета разум нас влечет,
И мы томимся в горестном плену,
Впустую проводя свою весну.
Благоразумье, мирное на вид!
Твоя вражда к любви меня гневит.
Вредить любви ты любишь без конца.
Мешаешь ты воспламенять сердца;
Стрел золотых своих лишился бог,
И в этом заключается подвох:
Бог в ослепленье пагубном своем
Разит сердца свинцовым острием;
Обманутый, стрелять он поспешил
И думает, что подвиг совершил;
Для нимфы пламень горестный жесток,
Невозмутим, однако, пастушок.
Клянет она божественную власть,
Когда Благоразумье надо клясть.
Благоразумье! По вине твоей
В раздоре Купидон и Гименей:
Один пришел, другой стремится прочь;
Не знает мать Венера, как помочь.
Лишь для любви Венерины весы,
Для радости, для счастья, для красы;
Теперь они грехом отягчены,
На них богатства, почести, чины.
Пускай, Венера, грозный твой отец
Положит злоключениям конец,
Чтобы, сраженный молниями враг,
Благоразумье кануло во мрак.