Виктор Гюго - Труженики моря

Несмотря на свои исцарапанные руки, он скоро очутился на плоской вершине.

Последние отблески дня угасали на западе. На море пала ночь. Только на вершине Дувра было еще не совсем темно.

Жилльят воспользовался этими остатками света, чтобы наклентовать узловатую веревку. Он обернул то место, которым она прикасалась к скале, бандажом из нескольких рядов полотна, крепко связанных по каждому ряду.

Окончив клетень, Жилльят привстал.

Уже в течение нескольких минут, укрепляя тряпки на веревке, он заметил в воздухе странное трепетание.

В тишине вечера это походило на шум крыльев какой-нибудь громадной летучей мыши.

Жилльят поднял глаза.

Над головой его, в глубоком бледном небе, вращался большой черный круг. Ничего не могло быть страннее. Точно ореол ночи над Большим Дувром.

Круг этот приближался к Жилльяту и снова отдалялся, суживался и расширялся.

То были чайки-рыболовы, ласточки, бакланы, целая стая морских птиц, носившихся в удивлении над знакомым местом.

Большой Дувр был их гостиницей, и они прилетали ночевать на нем. Жилльят теперь занял их комнату. Неожиданный жилец встревожил их.

Они никогда не видывали здесь человека.

Испуганное летанье продолжалось довольно долго. Птицы как будто ждали, чтобы Жилльят ушел, а он следил за ними задумчивым взором.

Летучий вихрь пришел наконец к решению, круг разделился на стороны, и туча птиц опустилась на другой край бездны.

Там они принялись совещаться. Жилльят, вытягиваясь на своих гранитных ножнах и подкладывая под голову камень вместо подушки, долго слушал, как переговаривались птицы.

Наконец все смолкло. Все заснули: птицы на одной скале, Жилльят на другой.

Жилльят не позаботился снять со своей постели множество камешков, довольно острых, которые очень мешали ему спать, и несмотря на все это, он спал крепко.

Иногда он, впрочем, просыпался и, открыв глаза, слышал громкие залпы. Поднимающееся море входило в отверстия скалы с шумом, напоминающим пушечные выстрелы.

Среда, окружавшая Жилльята, была необычайна, как видение. Ночь удваивала впечатление, и Жилльяту казалось, что он видит сон.

Потом он снова засыпал и во сне видел себя в Бю-де-ла-Рю, в Браве, в С<���ен->Сампсоне; слышал пение Дерюшетты; то была действительность. Когда он спал, ему казалось, что он не спит и живет; когда просыпался, ему казалось, что он спит и грезит.

Около половины ночи в небе раздался странный гул. Жилльят сохранял во сне смутное сознание, что это, вероятно, занимался ветер. Он приоткрыл веки и увидал, что на зените висели большие тучи; луна убегала, а за нею следом катилась какая-то крупная звезда.

Голова у Жилльята была полна смутных снов, и преувеличение грез преувеличивало и странные картины ночи.

На рассвете он окостенел от холода и заснул глубоким сном.

Резкость зари вызвала его из этого усыпления, быть может опасного.

Он зевнул, потянулся и выскочил из своей ямы.

Он так заспался, что сперва ничего не мог понять.

Мало-помалу сознание действительности возвратилось к нему до такой степени, что он вскрикнул: «Позавтракаем!»

Погода была тихая, небо холодное и ясное, туч как не бывало, ночь вымела горизонт, солнце вставало весело. Второй благоприятный день.

Жилльят снял плащ и наколенники, ввернул их в баранью шкуру, убрал постель, спустился по веревке на палубу «Дюранды» и побежал к нише, где вчера оставил корзину с провизией. Но увы! Ее там уже не было! Так как она стояла очень близко к краю, то ночной ветер сбросил ее в море.

Жилльяту оставались только сухари, да мука, да раковины, которыми питался несчастный умерший с голоду на скале, куда его забросила буря после погибели корабля.

О рыбной ловле нечего было и думать. Рыба боится бурунов; верши и большие невода совершенно бесполезны на подводных рифах: они только рвут сети.

Жилльят позавтракал несколькими морскими вшами, отделив их с большим трудом от скалы. Он чуть не сломал на них ножа.

Во время этого скудного завтрака он услышал странный шум на море. И посмотрел.

Стая ласточек и чаек ринулась на одну из скал, хлопая крыльями, кувыркаясь и крича наперерыв. Все шумно кишели на одном месте. Все клювы и когти старались разорвать что-то.

Это нечто — было корзинка Жилльята.

Корзинка, брошенная ветром на острую скалу, разорвалась. Птицы слетелись. Каждая из них захватила в клюв по обрывку. Жилльят издали узнал свою жареную говядину и сушеную рыбу.

Птицы вступали в борьбу в свою очередь. Они отмстили по-своему. Жилльят отнял у них квартиру; они отняли у него ужин.

Прошла неделя.

Хотя дождливая пора уже наступила, но дождь еще не шел, к великой радости Жилльята.

Впрочем, все равно: то, что он предпринял, по-видимому, превосходило человеческие силы. Успех был так невероятен, что попытка казалась безумной.

Жилльят тотчас же на первом шагу наткнулся на препятствие.

Чтобы вытащить машину «Дюранды» в такую пору года и из такого места, нужна была бы целая толпа людей. Жилльят был один; нужны были бы все плотничьи и слесарные инструменты, у Жилльята была только пила, топор, клещи и молоток; нужна была бы просторная мастерская, у Жилльята не было крыши; нужна была бы сытная, крепительная пища, у Жилльята не было и хлеба.

Мудрено было бы догадаться, что делал Жилльят на скалах в течение этой недели. Он как будто забыл о «Дюранде» и обоих Дуврах. Он весь сосредоточился на спасении обломков от крушения во время отливов. Он ходил со скалы на скалу собирать, что на них понабросало море: лохмотья парусов, клочки канатов, куски железа, бревна, цепи, винты, гвозди.

Он вместе с тем изучал все впадины и извилины скал. Ни одна из них не была удобообитаема, к великой досаде Жилльята, которому было очень холодно и неудобно в каменной берлоге на вершине Большого Дувра.

Впрочем, два уступа оказались просторнее других: на них можно было стоять и ходить, хотя каменный помост и там был очень неровен. Их мыли дожди и обдували ветры, но они зато были недоступны и самым высоким приливам. Жилльят решил, что один из них будет кладовой, а другой — кузницей.

Он понаделал тюков изо всех остатков от крушения, плававших между рифами, связывая обломки с обломками, лоскутья холста с лоскутьями холста. Он тщательно занайтовал все и перетащил в кладовую при помощи прилива, подталкивавшего их кверху. В одной из расселин он нашел стенг-вынтреп, посредством которого он мог вылавливать даже самые крупные отломки. Таким же путем он достал из моря множество обрывков цепей, застрявших между бурунами.

Жилльят работал с удивительной настойчивостью. Он доделывал до конца все, что предпринимал. Ничто не может устоять перед упорством муравья.