Элизабет Гаскелл - Руфь (Без указания переводчика)

— Говорите мнѣ обо всемъ, Руфь, какъ говорили бы брату; позвольте мнѣ помогать вамъ въ вашихъ затрудненіяхъ, сказалъ ей однажды послѣ вечерни мистеръ Беллиигемъ. И онъ въ самомъ дѣлѣ силился понять и представить себѣ какъ такое ничтожное и гадкое существо, какъ портниха мистриссъ Мезонъ, можетъ быть предметомъ страха для Руфи и имѣть надъ нею власть. Онъ возгорался негодованіемъ, когда Руфь, въ доказательство силы и значенія мистриссъ Мезонъ, приводила ему примѣры дурныхъ послѣдствій ея гнѣва. Онъ объявилъ, что мать его не закажетъ болѣе ни одного платья такой злодѣйкѣ, и что онъ предупредитъ всѣхъ своихъ знакомыхъ не имѣть болѣе съ нею дѣла. Руфь испугалась послѣдствій своего односторонняго описанія и принялась очень серьозно защищать мистриссъ Мезонъ, какъ-будто угрозы молодого человѣка дѣйствительно могли были быть приведены въ исполненіе.

— Право, сэръ, я совсѣмъ несправедлива; не сердитесь такъ, прошу васъ. Иногда она бываетъ очень добра къ намъ; она только немножко вспыльчива, да вѣдь мы часто выводимъ ее изъ терпѣнія и признаться, въ особенности я. Мнѣ часто приходится пороть мою работу, а вы не можете представить себѣ какъ это портитъ матерію, особливо толковую. А вѣдь выговоры приходится выслушивать ей же, мистриссъ Мезонъ. О, какъ я сожалѣю, что говорила объ этомъ, прошу васъ сэръ не говорите ничего вашей маменькѣ. Мистриссъ Мезонъ такъ дорожитъ честью работать на мистриссъ Беллингемъ.

— Хорошо, на этотъ разъ я промолчу, сказалъ молодой человѣкъ, сообразивъ, что не совсѣмъ-то ловко будетъ объяснять матери какимъ образомъ онъ приобрѣлъ всѣ эти точныя свѣдѣнія о томъ что происходитъ въ мастерской у мистриссъ Мезонъ: — но если она опять сдѣлаетъ что-нибудь подобное, тогда я уже не ручаюсь за себя.

— Я ужь небуду расказывать вамъ, сэръ, тихо выговорила Руфь.

— О, нѣтъ, Руфь, вы не станете ничего таить отъ меня. Не такъ ли? Помните, что вы обѣщали видѣть во мнѣ брата. Продолжайте расказывать мнѣ обо всемъ что съ вами случается, прошу, васъ. Вы не можете вообразить какое участіе я принимаю въ васъ. Я такъ живо воображаю себѣ этотъ прелестный домъ въ Мильгемѣ, который вы описывали мнѣ въ прошлое воскресенье. Я какъ-будто уже былъ и въ мастерской у мистриссъ Мезонъ; это конечно доказываетъ или живость моего воображенія, или ваше умѣнье краснорѣчиво описывать.

Руфь улыбнулась.

— Должно быть, сэръ. Наша мастерская такъ мало походитъ на вce что вы когда-либо видѣли. А мимо Мильгема вы я думаю часто проѣзжали, по дорогѣ въ Лауфордъ.

— Такъ вы не вѣрите, что это одно мое воображеніе такъ живо рисуетъ мнѣ Мильгемъ-Гренджъ. Не влѣво ли отъ дороги лежитъ онъ, Руфь?

— Влѣво, сэръ; какъ разъ надъ мостомъ, на холмѣ, гдѣ такая тѣнистая вязовая роща; а за нею и мой милый Гренджъ, котораго мнѣ не видать ужь никогда.

— Никогда! вздоръ Руфь! Это всего въ шести миляхъ отсюда; вы можете побывать тамъ. Это менѣе часа ѣзды.

— Можетъ быть и увижу, когда буду постарше. Я еще не знаю хорошенько что значитъ «никогда». Я такъ давно не была тамъ и не предвижу никакой возможности побывать еще впродолженіи многихъ лѣтъ.

— Почему же Руфь? вы — мы можемъ отправиться туда если хотите въ будущее же воскресенье послѣ вечерни!

Она взглянула на него, просіявъ удовольствіемъ отъ этой мысли.

— Какъ сэръ? развѣ я успѣю сходить туда между вечернею и возвращеніемъ мистриссъ Мезонъ? Мнѣ бы только взглянуть… Если бы можно было войти въ домъ — ахъ сэръ! и я опять увидала бы маменькину комнату!

Онъ сталъ придумывать какъ бы доставить ей это удовольствіе, имѣя въ виду и свое собственное. Если онъ повезетъ ее въ своемъ экипажѣ, то вся прелесть прогулки пропадетъ и ктому же они будутъ въ нѣкоторой степени связаны присутствіемъ слугъ и подвергнутся ихъ пересудамъ.

— Хорошій ли вы ходокъ, Руфь? можете ли вы пройти шесть миль? Если мы отправимся въ два часа, то не спѣша будемъ тамъ къ четыремъ или къ половинѣ пятаго. Тамъ мы отдохнемъ часа два И вы покажете мнѣ всѣ ваши бывшія любимыя мѣста и прогулки. Погулявъ, мы вернемся домой. Итакъ, это рѣшено.

— Но хорошо ли все это будетъ, сэръ? Это такое большое удовольствіе, что я боюсь нѣтъ ли въ немъ чего нибудь дурного.

— Полноте, трусиха, что же тутъ дурного?

— Вопервыхъ, мнѣ придется пропустить вечерню, чтобы пойти въ два часа, замѣтила Руфь довольно серьозно.

— Одинъ-то разъ — бѣда не велика. Вы сходите къ обѣднѣ.

— Едва ли мистриссъ Мезонъ позволила бы это.

— Полагаю, что нѣтъ. Но развѣ мистриссъ Мезонъ указчица вамъ въ томъ что дурно и что хорошо? Вѣдь она находитъ, что хорошо поступать съ бѣдною Бальшеръ такъ какъ вы мнѣ расказывали, а вы находите, что это дурно. Значитъ каждый думаетъ и чувствуетъ посвоему. Помните, Руфь, не глядите чужими глазами; судите посвоему. Вамъ предстоитъ совершенно невинное удовольствіе и притомъ же удовольствіе не эгоистическое, потомучто я буду наслаждаться имъ столько же сколько и вы. Мнѣ будетъ пріятно взглянуть на тѣ мѣста, гдѣ вы провели свое дѣтство; я вѣрно полюблю ихъ такъ же какъ и вы.

Онъ понизилъ голосъ и говорилъ тихо, убѣдительно. Руфь наклонила голову, пылая отъ избытка счастія; она не могла говорить и не настаивала болѣе на своихъ сомнѣніяхъ. Такимъ образомъ дѣло было условлено.

Сколько счастія доставилъ этотъ планъ Руфи на всю недѣлю! Она слишкомъ рано лишилась матери, чтобы получить какія нибудь совѣты и наставленія касательно положенія женщины, касательно того, о чемъ умные родители если и говорятъ прямо, то все же едва ли могутъ вполнѣ объяснить словами; — что имѣетъ подразумѣваемый смыслъ, но не имѣетъ вида и формы, извѣстныхъ людямъ, хотя неопровержимо существуетъ и доказывается намъ, прежде нежели мы успѣемъ сознать и опредѣлить сущность этого. Руфь была невинна и чиста какъ первый снѣгъ. Она слыхала, что люди влюбляются, но не знала еще симптомовъ этого чувства, да и не задумывалась о немъ. Горе наполнило жизнь ея до исключенія изъ нея всякой свѣтлой мысли, кромѣ сознанія своихъ настоящихъ обязанностей и воспоминанія о прошлыхъ, счастливыхъ дняхъ. Пробѣлъ, наступившій въ ея жизни послѣ смерти матери и впродолженіе ипохондріи отца, какъ нельзя болѣе подготовилъ ее отозваться на сочувствіе, которое она нашла сначала въ Дженни, потомъ въ мистерѣ Беллингемѣ. Видѣть себя снова дома и видѣть себя тамъ съ нимъ, показывать ему (вѣря въ его участіе) всѣ ея любимыя мѣста, каждое отмѣченное какимъ нибудь воспоминаніемъ, какимъ нибудь давно-миновавшимъ случаемъ! Ни малѣйшая тѣнь не помрачила для нея счастія этой недѣли, счастія, слишкомъ свѣтлаго, чтобы быть высказаннымъ постороннимъ, равнодушнымъ ушамъ.

Наступило воскресенье; наступило оно такое свѣтлое, какъ будто бы въ мірѣ не было ни горя, ни смерти, ни преступленія: одинъ или два дождливыхъ дня сдѣлали землю такою чистою, свѣжею и веселою, какъ голубое небо что было надъ нею. Руфи показалось, что желаніе ея исполняется уже слишкомъ точно и она ожидала, что къ полдню снова соберутся облака; однако солнце не переставало свѣтить, и въ два часа Руфь была въ Лисауесѣ. Сердце ея шибко и весело билось и ей хотѣлось остановить часы, которые пронесутся слишкомъ быстро въ этотъ день.