Чарльз Диккенс - Большие надежды (без указания переводчика)

Мало-по-малу я пришелъ въ себя, и мы начали весело разговаривать, какъ бывало нѣкогда на нашей старой батареѣ. Въ моихъ глазахъ Джо въ это долгое время вовсе не перемѣнился; онъ былъ все тотъ же простой и честный Джо.

Пріѣхавъ домой, онъ опять поднялъ меня изъ коляски, перенесъ на рукахъ въ комнаты. Я невольно при этомъ вспомнилъ, какъ онъ меня таскалъ на спинѣ въ памятное мнѣ Рождество. До-сихъ-поръ мы еще ни разу не касались перемѣны моего положенія, и я еще не зналъ, на сколько ему были извѣстны послѣднія событія моей жизни. Я до-того сомнѣвался въ себѣ и такъ вполнѣ во всемъ полагался на него, что долго не зналъ, хорошо ли мнѣ начинать этотъ разговоръ, если онъ повидимому избѣгаетъ его.

— Ты слышалъ, Джо, кто былъ мой благодѣтель? рѣшился я, наконецъ, спросить его послѣ нашей прогулки.

— Я слышалъ, что то не была миссъ Гавишамъ, старый дружище, отвѣчалъ онъ.

— А ты знаешь кто?

— Ну. Я слышалъ, что будто тотъ самый человѣкъ, который послалъ тебѣ, помнишь, двѣ однофунтовыя бумажки.

— Да, тотъ самый.

— Удивительно! сказалъ Джо совершенно спокойно.

— Ты слышалъ, Джо, что онъ умеръ? спросилъ я недовѣрчиво.

— Кто? тотъ человѣкъ, который послалъ тебѣ однофунтовыя бумажки, Пипъ?

— Да.

— Кажется, отвѣчалъ Джо, подумавъ нѣсколько минутъ и не смотря на меня:- кажется, я слышалъ отъ кого-то, какъ-будто онъ… того… этого…

— А знаешь ли, кто онъ былъ?

— Нѣтъ, въ точности не знаю, Пипъ.

— Если ты желаешь знать, Джо… началъ-было я; но онъ всталъ и подошелъ во мнѣ.

— Послушай, старый дружище, сказалъ онъ, нагибаясь ко мнѣ: — вѣдь мы друзья, и всегда были друзьями — не такъ ли, Пипъ?

Маѣ совѣстно было отвѣчать.

— Ну, хорошо, хорошо, продолжалъ Джо, будто я отвѣтилъ утвердительно:- въ этомъ никто и не сомнѣвается. Такъ зачѣмъ же намъ, старой дружище, говорить о такихъ вещахъ? Есть намъ, слава Богу, о чемъ потолковать. Какъ подумаешь о твоей бѣдной сестрѣ, Пипъ! А помнишь ты хлопушку?

— Какъ же, Джо.

— Слушай, старый дружище, вѣдь я дѣлалъ все, что могъ, чтобъ отстранить хлопушку-то отъ твоей спины; но я, вѣдь, не всегда воленъ былъ дѣлать, что хотѣлъ. Бывало, когда бѣдная сестра твоя возьметъ въ голову побить тебя, если вступишься, не только самому достанется, да и тебѣ вдвое придется. Я это хорошо замѣтилъ. Не отстать же человѣку и не спасать ребенка отъ наказанія, изъ страху, что самъ получитъ толчокъ-другой. Нѣтъ, но когда за это еще ребенку прійдется хуже, то естественно, человѣкъ и скажетъ себѣ: «Что изъ того пользы? Я вижу только вредъ». Я спрашиваю васъ, сэръ, что жь тутъ хорошаго, мѣшаться въ такомъ случаѣ?

— Скажетъ человѣкъ, прибавилъ я, видя, что Джо ждетъ моего отвѣта.

— Скажетъ человѣкъ, повторилъ Джо: — хорошо ли онъ дѣлалъ бы, поступая такъ?

— Милый Джо, онъ всегда хорошо поступалъ и поступаетъ; онъ всегда правъ.

— Ну, старый дружище, такъ не отступайся же отъ своихъ словъ. Если онъ всегда хорошо поступаетъ, всегда правъ (хотя по большей части бываетъ противное), то онъ и правъ, говоря: «Если ты скрывалъ что-нибудь отъ Джо Гарджери, еще бывъ ребенкомъ, то ты дѣлалъ это только потому, что зналъ, что онъ не всегда воленъ былъ дѣлать, что хотѣлъ, не всегда могъ избавить тебя отъ хлопушки». — Такъ не думай больше о подобныхъ вещахъ, и не будемъ толковать о ненужныхъ предметахъ. Бидди долго билась со мною (я, вѣдь, порядочный дуракъ), пока она не вбила мнѣ въ голову, какъ мнѣ понимать это и поступать сообразно. Теперь, объяснивъ, какъ я это понимаю, вотъ что я скажу тебѣ, старый дружище. Не говори лишняго, а лучше поѣшь да и засни хорошенько.

Меня поразила деликатность Джо, доброта и тактъ Бидди, которая, какъ настоящая женщина, видѣла меня насквозь; но для меня оставалось тайною, извѣстно ли Джо, что всѣ мои надежды разсѣялись, подобно нашимъ туманамъ, и я остался почти нищимъ. Я также никакъ не могъ понять, отчего по мѣрѣ того, какъ я выздоравливалъ, Джо становился принужденнѣе, холоднѣе со мною. Во время моей болѣзни, когда онъ одинъ за мною ухаживалъ, онъ обращался со мною какъ бывало въ старину, и называлъ меня теперь столь дорогими мнѣ именами: «Пипъ, старый дружище!» Я также обходился съ нимъ, попрежнему, внутренно благодаря его за такое счастіе; но постепенно, почти-незамѣтно, обращеніе Джо стало измѣняться; сначала я этому очень удивлялся, но вскорѣ догадался, что причиною и виною тому я самъ.

«Ахъ! Развѣ я не далъ Джо повода сомнѣваться въ моей привязанности и думать, что когда выздоровлю и опять буду счастливъ, то оттолкну его такъ же холодно, какъ и прежде? Развѣ Джо не имѣлъ достаточныхъ причинъ предполагать, что чѣмъ я буду сильнѣе, тѣмъ болѣе буду отъ него удаляться, и потому лучше ему удалиться заблаговременно?»

Вполнѣ же я убѣдился въ его перемѣнѣ только въ третью или четвертую нашу прогулку, когда я, облокотясь на Джо, гулялъ по Темпльскому Саду. Вставъ со скамейки, на которой мы немного отдохнули, я сказалъ:

— Смотри, Джо, какъ я твердо хожу. Я пойду одинъ домой, и безъ твоей помощи.

— Не повреди себѣ, отвѣчалъ Джо: — а впрочемъ, я очень радъ посмотрѣть, какъ вы одни пойдете, сэръ.

Эти послѣднія слова непріятно на меня подѣйствовали, но я, вѣдь, не могъ же протестовать противъ нихъ. Я прошелъ только до воротъ сада и, притворись слабымъ, попросилъ Джо дать мнѣ руку. Онъ далъ мнѣ ее, но былъ что-то особенно задумчивъ.

Я также задумался; голова моя была занята одною мыслью, какъ бы остановить начинавшуюся перемѣну въ обращеніи Джо. Я не скрываю, что стыдился признаться ему въ своемъ несчастномъ положеніе, но надѣюсь, что причина этого стыда была благородная. Я зналъ, что онъ захочетъ помочь мнѣ своимъ маленькимъ капитальцемъ, отложеннымъ на черный день; но я не могъ и не долженъ былъ позволить ему употребить на меня свои деньги.

Весь этотъ вечеръ мы провели молча, обдумывая свои планы. Но прежде, чѣмъ лечь спать, я уже рѣшилъ, что подожду два дня, и (теперь была суббота) начну новую жизнь съ понедѣльника. Въ понедѣльникъ утромъ я откровенно поговорю съ Джо, передамъ ему всѣ свои планы, объясню, зачѣмъ я не ѣду къ Герберту, и послѣ этого разговора жизнь моя перемѣнится навѣки. Рѣшившись на это, я повеселѣлъ, Джо также оставилъ свои думы, точно и онъ рѣшился на что-то.

Воскресенье мы провели очень-тихо и счастливо; мы отправились за городъ и наслаждались прогулкою по полямъ.

— Я очень благодаренъ Провидѣнію, Джо, за свою болѣзнь, сказалъ я.

— Милый Пипъ, старый дружище, вы почти ужь совсѣмъ оправились, сэръ.

— Мнѣ эта болѣзнь всегда будетъ памятна, Джо.

— И мнѣ такъ же, сэръ.

— Мы пожили опять вмѣстѣ, Джо, и я этихъ дней никогда не забуду. Конечно, были годы, которые я на-время забылъ; но этихъ дней я никогда не забуду.

— Пипъ, сказалъ Джо, какъ-бы смущенный: — мы теперь были очень счастливы. А что было прежде, то прошло…