Иннокентий Федоров-Омулевский - Шаг за шагом

Пока эти соображения занимали Светлова, пролетка его подъехала к воротам небольшого домика в три окна в одной из самых глухих улиц города. По ветхим ступеням крыльца или, вернее, лестницы Александр Васильич поднялся в плохо сколоченные холодные сени и отворил наугад первую попавшуюся ему на глаза дверь. До его слуха тотчас же резко долетели болезненные звуки скрипки: кто-то с большим чувством, хотя и не совсем верно, играл известный полонез Огинского.

-- Дома Алексей Петрович? -- спросил Светлов у вышедшей ему навстречу толстой женщины в белом чепце, не то барыни, не то кухарки.

-- Как же, дома. Проходите-ко в горенку,-- ответила она приветливо.

Светлов вступил действительно в "горенку". Комнатой, в нынешнем смысле этого слова, назвать ее никак не приходилось: от нее веяло стариной и патриархальностью; только два револьвера, висевшие на стене между картинками мод, намекали на то, что и о современной цивилизации здесь имеют понятие. В горенке никого не было, но скрипка умолкла. Александр Васильич раза два кашлянул. Через минуту из смежной комнаты к нему вышел, с смычком в руке, довольно бодрый еще старик, в котором молодой человек сразу узнал дядю. Это было очень характерное лицо. Седые, с желтизной, несколько всклокоченные волосы, закрывая широкий, со складками, лоб, беспорядочно торчали над густыми, с проседью, нависшими черными бровями; из-под них сурово смотрели умные, еще не утратившие своего блеска, серые глаза. Нос напоминал несколько орлиный клюв, а две глубокие складки по обе стороны ноздрей, резко оканчивавшиеся у углов гладко выбритых губ, придавали всему лицу, и особенно этим губам, чрезвычайно оригинальное саркастическое выражение. Соснин был в черном длиннополом сюртуке, с большой золотой медалью на шее.

-- С кем имею удовольствие приятного свидания? -- спросил он далеко не гостеприимно у Светлова, широко раскрыв удивленные глаза и недоверчиво меряя ими неузнанного племянника. Старик не поклонился ему, а только чуть заметно шевельнул головой.

-- Немудрено, что вы меня не узнаете, дядя: мы только раз и виделись: Светлов,-- отрекомендовался Александр Васильич с легким поклоном.

Соснин еше шире и удивленнее раскрыл глаза.

-- Светлов?.. Позвольте... Светловы, точно, наши... только какой же вы это Светлов? -- спросил он, как будто соображая, и поправил орденскую ленту на шее.

-- Сын Василья Андреича Светлова,-- пояснил Александр Васильич с едва заметной улыбкой.

-- Э! Да как же бы я тебя узнал, этакого молодца?..-- несколько растерявшись проговорил Соснин. При этом выражение его лица немного смягчилось, но нельзя было сказать положительно, обрадовался он племяннику или нет.

-- Садись-ко, племяша: гостем будешь,-- поспешил прибавить старик и подставил Светлову стул.

-- Когда ж это ты успел примахать к нам? -- спросил Соснин, когда они оба сели.

-- Рано утром вчера приехал.

-- Так. Ну что ж, обрадовались мать-то да отец?

-- Еще бы! -- улыбнулся Александр Васильич.

-- Мать-то, надо полагать, всплакнула при сей верной оказии?

-- Было и это,-- снова улыбнулся Светлов.

-- Они тебя месяца через три еще ждали; ты ведь сам так писал...-- заметил Соснин, помолчав и, видимо, приискивая предмет для разговора. Он как будто конфузился племянника.

-- Я и сам не предполагал раньше приехать; думал, что экзамены задержат,-- сказал Александр Васильич.

-- Так. Что ж, совсем выучился?

-- Совсем и не совсем: не мешало бы и еще поучиться

-- Как же ты... с каким же ты... чином... или как это у вас там?..-- замялся старик.

-- Я кандидат математических наук,-- скромно пояснил племянник.

-- Гм! Так. А непочтению к старшим вас тоже небось там учили? Ты как? силен в этой науке? Чай, тоже кандидат? -- сурово сострил Соснин.

-- Старшие старшим рознь, дядя,-- сказал Светлов, уклончиво.

-- Ты, может быть, стесняешься, что меня "дядей" кличешь? У вас ведь, в Питере, кажется, этого не полагается; так ты не стесняйся, пожалуйста: мы невзыскательны,-- проговорил Соснин лукаво-саркастически.

-- Если бы это меня стесняло, я бы не называл вас так,-- сказал холодно Светлов.

-- Что ж ты, служить думаешь? -- спросил, минуту помолчав, Соснин. Голос его значительно смягчился, но в нем по-прежнему звучала ирония.

-- Нет, не думаю,-- коротко ответил Александр Васильич.

-- Что ж так? Напрасно. Служить выгодно: дали бы тебе, глядишь, какую-нибудь вот этакую светленькую штучку -- и кушай ее потом на здоровье, как со службы-то в шею прогонят, вон как твоего отца,-- зло проговорил Соснин, ткнув несколько раз смычком в свою золотую медаль.-- А, впрочем, можно и каменные дома нажить, коли спина без костей да лапа мясиста,-- прибавил еще злее старик.

-- А вот вы служите же, дядя...

-- Я-то? Служу, племяша, служу... чертовой перечнице!

-- Как так? -- засмеялся Светлов.

-- Да так, что как ее ни нюхай, все в нос бросается...-- проворчал сквозь зубы Алексей Петрович.

-- Ведь ваша служба, кажется, частная, дядя?

-- А не все один бес, что частная, что казенная? -- спросил сердито Соснин вместо ответа.

-- Так что же, по-вашему, следует делать-то?

-- Огороды разводить...

-- Как "огороды разводить"? -- удивился Светлов.

-- А как бабы разводят? Так и разводить. Еще ученый, а спрашиваешь.

-- Ну и что ж из этого выйдет?

-- А своя репа вырастет...

-- Не много же,-- улыбнулся Светлов.

-- Не много, а все матушку репку петь не будешь...-- позволил себе улыбнуться и Соснин.

-- Этак вы и меня соблазните с огородов начать,-- сказал племянник.

-- А ты что намерен производить?

-- Да на первый раз хочу уроки давать, а там... увижу...

-- С парников, значит, начнешь. Что ж, хорошо: арбузы-то здесь, пожалуй, подороже будут, чем репа,-- снова позволил себе улыбнуться Соснин, и в голосе его послышалась нота доверчивости.-- Пьешь ты какое-нибудь вино? Али только так, в рюмку смотришь, как другие пьют? -- спросил он шутливо у племянника.

-- Н... ну, нет, до последнего не охотник,-- пошутил, в свою очередь, Светлов, не догадываясь, к чему ведет этот вопрос.

-- У меня, племяша, по-военному! -- весело сказал вдруг Соснин и мастерски изобразил племяннику, при помощи пальца и рта, как откупоривают шампанское. Потом он быстро встал, засуетился, начал что-то искать глазами на полу, наконец прошел в угол комнаты, нагнулся и что-то поднял.

Александр Васильич, не сразу смекнувший в чем дело, с некоторым удивлением посматривал на старика, который между тем поспешно прошел в переднюю и тотчас же вернулся.

-- Что это вы искали, дядя?-- спросил у него Светлов.

-- Деньги.

-- Как деньги? На полу-то? -- удивился племянник.

-- Я их всегда на полу держу.

-- Нет, дядя, вы шутите?

-- А то где же ты найдешь лучшее место для этой дряни? -- сказал Соснин совершенно серьезно.

-- Так-таки на полу и держите?