Чарльз Диккенс - Приключения Оливера Твиста - английский и русский параллельные тексты

Что-то говорили о надежде и успокоении. They had been strangers too long. Но этого она давно уже не ведала. 'It's all over, Mrs. Thingummy!' said the surgeon at last. - Все кончено, миссис Тингами! - сказал, наконец, врач. 'Ah, poor dear, so it is!' said the nurse, picking up the cork of the green bottle, which had fallen out on the pillow, as she stooped to take up the child. - Да, все кончено. Ах, бедняжка! - подтвердила сиделка, подхватывая пробку от зеленой бутылки, упавшую на подушку, когда она наклонилась, чтобы взять ребенка. ' Poor dear!' - Бедняжка! 'You needn't mind sending up to me, if the child cries, nurse,' said the surgeon, putting on his gloves with great deliberation. - Вам незачем посылать за мной, если ребенок будет кричать, - сказал врач, медленно натягивая перчатки. 'It's very likely it will be troublesome. - Очень возможно, что он окажется беспокойным. Give it a little gruel if it is.' В таком случае дайте ему жидкой кашки. He put on his hat, and, pausing by the bed-side on his way to the door, added, 'She was a good-looking girl, too; where did she come from?' - Он надел шляпу, направился к двери и, приостановившись у кровати, добавил: -Миловидная женщина... Откуда она пришла? 'She was brought here last night,' replied the old woman, 'by the overseer's order. - Ее принесли сюда вчера вечером, - ответила старуха, - по распоряжению надзирателя. She was found lying in the street. Ее нашли лежащей на улице. She had walked some distance, for her shoes were worn to pieces; but where she came from, or where she was going to, nobody knows.' Она пришла издалека, башмаки у нее совсем истоптаны, но откуда и куда она шла - никто не знает. The surgeon leaned over the body, and raised the left hand. Врач наклонился к покойнице и поднял ее левую ру ку. 'The old story,' he said, shaking his head: 'no wedding-ring, I see. - Старая история, - сказал он, покачивая головой.- Нет обручального кольца... Ah! Good-night!' Ну, спокойной ночи! The medical gentleman walked away to dinner; and the nurse, having once more applied herself to the green bottle, sat down on a low chair before the fire, and proceeded to dress the infant. Достойный медик отправился обедать, а сиделка, еще раз приложившись к зеленой бутылке, уселась на низкий стул у камина и принялась облачать младенца. What an excellent example of the power of dress, young Oliver Twist was! Каким превосходным доказательством могущества одеяния явился юный Оливер Твист!

Wrapped in the blanket which had hitherto formed his only covering, he might have been the child of a nobleman or a beggar; it would have been hard for the haughtiest stranger to have assigned him his proper station in society.	Закутанный в одеяло, которое было доселе единственным его покровом, он мог быть сыном дворянина и сыном нищего; самый родовитый человек едва ли смог бы определить подобающее ему место в обществе.
But now that he was enveloped in the old calico robes which had grown yellow in the same service, he was badged and ticketed, and fell into his place at once-a parish child-the orphan of a workhouse-the humble, half-starved drudge-to be cuffed and buffeted through the world-despised by all, and pitied by none.	Но теперь, когда его облачили в старую коленкоровую рубашонку, пожелтевшую от времени, он был отмечен и снабжен ярлыком и сразу занял свое место - приходского ребенка, сироты из работного дома, смиренного колодного бедняка, проходящего свой жизненный путь под градом ударов и пощечин, презираемого всеми и нигде не встречающего жалости.
Oliver cried lustily.	Оливер громко кричал.
If he could have known that he was an orphan, left to the tender mercies of church-wardens and overseers, perhaps he would have cried the louder.	Если бы мог он знать, что он сирота, оставленный на милосердное попечение церковных старост и надзирателей, быть может, он кричал бы еще громче.
CHAPTER II TREATS OF OLIVER TWIST'S GROWTH, EDUCATION, AND BOARD	ГЛАВА II повествует о том, как рос, воспитывался и как был вскормлен Оливер Твист.
For the next eight or ten months, Oliver was the victim of a systematic course of treachery and deception.	В течение следующих восьми или десяти месяцев Оливер был жертвой системы вероломства и обманов.
He was brought up by hand.	Его кормили из рожка.
The hungry and destitute situation of the infant orphan was duly reported by the workhouse authorities to the parish authorities.	О голодном малютке-сироте, лишенном самого необходимого, власти работного дома доложили надлежащим образом приходским властям.
The parish authorities inquired with dignity of the workhouse authorities, whether there was no female then domiciled in 'the house' who was in a situation to impart to Oliver Twist, the consolation and nourishment of which he stood in need.	Приходские власти с достоинством запросили властей работного дома о том, нет ли какой-нибудь особы женского пола, проживающей в доме, которая могла бы доставить Оливеру Твисту утешение и питание, столь для него необходимые.
The workhouse authorities replied with humility, that there was not.	На это власти работного дома ответили, что такой особы нет.
Upon this, the parish authorities magnanimously and humanely resolved, that Oliver should be 'farmed,' or, in other words, that he should be dispatched to a branch-workhouse some three miles off, where twenty or thirty other juvenile offenders against the poor-laws, rolled about the floor all day, without the inconvenience of too much food or too much clothing, under the parental superintendence of an elderly female, who received the culprits at and for the consideration of sevenpence-halfpenny per small head per week.	Тогда приходские власти великодушно и человечно порешили, что Оливера следует поместить "на ферму", или, иными словами, препроводить его в отделение работного дома, находившееся на расстоянии примерно трех миль, где от двадцати до тридцати других юных нарушителей закона о бедных * копошились по целым дням на полу, не страдая от избытка пищи или одежды, под материнским надзором пожилой особы, которая принимала к себе этих преступников за семь с половиной пенсов с души.

Sevenpence-halfpenny's worth per week is a good round diet for a child; a great deal may be got for sevenpence-halfpenny, quite enough to overload its stomach, and make it uncomfortable.	Семь с половиной пенсов в неделю - недурная сумма на содержание ребенка; немало можно приобрести на семь с половиной пенсов -вполне достаточно, чтобы переполнить желудок и вызвать неприятные последствия.
The elderly female was a woman of wisdom and experience; she knew what was good for children; and she had a very accurate perception of what was good for herself.	Пожилая особа женского пола была человеком разумным и опытным - она знала, что идет на пользу детям. И она в совершенстве постигла, что идет на пользу ей самой.
So, she appropriated the greater part of the weekly stipend to her own use, and consigned the rising parochial generation to even a shorter allowance than was originally provided for them.	Поэтому большую часть еженедельной стипендии она оставляла себе, а подрастающему приходскому поколению уделяла значительно меньшую долю, чем та, которая была ему назначена.
Thereby finding in the lowest depth a deeper still; and proving herself a very great experimental philosopher.	Иными словами, она открыла в бездонных глубинах еще большую глубину, проявив себя великим философом.
Everybody knows the story of another experimental philosopher who had a great theory about a horse being able to live without eating, and who demonstrated it so well, that he had got his own horse down to a straw a day, and would unquestionably have rendered him a very spirited and rampacious animal on nothing at all, if he had not died, four-and-twenty hours before he was to have had his first comfortable bait of air.	Всем известна история другого философа, который измыслил знаменитую теорию о том, что лошадь может существовать без пищи, И он успешно доказал ее, что довел ежедневную порцию пищи, получаемую его собственной лошадью, до одной соломинки; несомненно он сделал бы ее чрезвычайно горячим и резвым животным, если бы она не пала за сутки до того дня, как ей предстояло перейти на отменную порцию воздуха.
Unfortunately for, the experimental philosophy of the female to whose protecting care Oliver Twist was delivered over, a similar result usually attended the operation of her system; for at the very moment when the child had contrived to exist upon the smallest possible portion of the weakest possible food, it did perversely happen in eight and a half cases out of ten, either that it sickened from want and cold, or fell into the fire from neglect, or got half-smothered by accident; in any one of which cases, the miserable little being was usually summoned into another world, and there gathered to the fathers it had never known in this.	К несчастью для экспериментальной философии той женщины, чьим заботам и покровительству был поручен Оливер Твист, к таким же результатам обычно приводило применение ее системы; потому что в ту самую минуту, когда дитя научалось поддерживать в себе жизнь ничтожной долей самой непитательной пищи, по превратности судьбы, в восьми с половиной случаях из десяти, оно или заболевало от голода и холода, или по недосмотру падало в огонь, или погибало от удушья. В любом из этих случаев несчастный малютка отправлялся в иной мир, чтоб там соединиться со своими родителями, коих он не ведал в этом.
Occasionally, when there was some more than usually interesting inquest upon a parish child who had been overlooked in turning up a bedstead, or inadvertently scalded to death when there happened to be a washing-though the latter accident was very scarce, anything approaching to a washing being of rare occurrence in the farm-the jury would take it into their heads to ask troublesome questions, or the parishioners would rebelliously affix their signatures to a remonstrance.	Иной раз, когда производилось особо строгое следствие о приходском ребенке, за которым недосмотрели, а он опрокинул на себя кровать, или которого неумышленно обварили насмерть во время стирки белья - впрочем, последнее случалось не часто, ибо все хоть сколько-нибудь напоминающее стирку было редким событием на ферме, - присяжным иной раз приходило в голову задавать неприятные вопросы, а прихожане возмущались и подписывали протест.

Читать дальше