Роберт Стивенсон - Странная история доктора Джекила и мистера Хайда - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Роберт Стивенсон - Странная история доктора Джекила и мистера Хайда - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Странная история доктора Джекила и мистера Хайда - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Роберт Стивенсон
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.38/5. Голосов: 81
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Роберт Стивенсон - Странная история доктора Джекила и мистера Хайда - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Странная история доктора Джекила и мистера Хайда - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Роберт Стивенсон, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Повесть шотландского писателя Роберта Стивенсона, которая появилась 5 января 1886 года в Лондоне. По жанру — переосмысление традиционной для романтизма темы двойничества под углом зарождающейся научной фантастики.

Странная история доктора Джекила и мистера Хайда - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Странная история доктора Джекила и мистера Хайда - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Роберт Стивенсон

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

The rosy man had grown pale; his flesh had fallen away; he was visibly balder and older; and yet it was not so much these tokens of a swift physical decay that arrested the lawyer's notice, as a look in the eye and quality of manner that seemed to testify to some deep-seated terror of the mind.	Розовые щеки побледнели, он сильно исхудал, заметно облысел и одряхлел, и все же нотариуса поразили не столько эти признаки быстрого телесного угасания, сколько выражение глаз и вся манера держаться, свидетельствовавшие, казалось, о том, что его томит какой-то неизбывный тайный ужас.
It was unlikely that the doctor should fear death; and yet that was what Utterson was tempted to suspect.	Трудно было поверить, что доктор боится смерти, но именно это склонен был заподозрить мистер Аттерсон.
"Yes," he thought; he is a doctor, he must know his own state and that his days are counted; and the knowledge is more than he can bear."	"Да, рассуждал нотариус, он врач и должен понимать свое состояние, должен знать, что дни его сочтены, и у него нет сил вынести эту мысль".
And yet when Utterson remarked on his ill-looks, it was with an air of great firmness that Lanyon declared himself a doomed man.	Однако в ответ на слова Аттерсона о том, как он плохо выглядит Лэньон ответил, что он обречен, и сказал это твердым и спокойным голосом.
"I have had a shock," he said, "and I shall never recover.	- Я перенес большое потрясение, сказал он. И уже не оправлюсь.
It is a question of weeks.	Мне осталось лишь несколько недель.
Well, life has been pleasant; I liked it; yes, sir, I used to like it.	Что же, жизнь была приятной штукой, мне она нравилась; да, прежде она мне очень нравилась.
I sometimes think if we knew all, we should be more glad to get away."	Теперь же я думаю иногда, что, будь нам известно все, мы радовались бы, расставаясь с ней.
"Jekyll is ill, too," observed Utterson.	- Джекил тоже болен, заметил нотариус.
"Have you seen him?"	Вы его видели?
But Lanyon's face changed, and he held up a trembling hand.	Лицо Лэньона исказилось, и он поднял дрожащуюру ку.
"I wish to see or hear no more of Dr. Jekyll," he said in a loud, unsteady voice.	- Я не желаю больше ни видеть доктора Джекила, ни слышать о нем, сказал он громким, прерывающимся голосом.
"I am quite done with that person; and I beg that you will spare me any allusion to one whom I regard as dead."	Я порвал с этим человеком и прошу вас избавить меня от упоминаний о том, кого я считаю умершим.
"Tut-tut," said Mr. Utterson; and then after a considerable pause, "Can't I do anything?" he inquired.	- Так-так! произнес мистер Аттерсон и после долгой паузы спросил: Не могу ли я чем-нибудь помочь?
"We are three very old friends, Lanyon; we shall not live to make others."	Мы ведь все трое - старые друзья, Лэньон, и новых уже не заведем.
"Nothing can be done," returned Lanyon; "ask himself."	- Помочь ничем нельзя, ответил Лэньон.
"He will not see me," said the lawyer.	Спросите хоть у него самого.
"I am not surprised at that," was the reply.	- Он отказывается меня видеть, сказал нотариус.
"Some day, Utterson, after I am dead, you may perhaps come to learn the right and wrong of this.	- Это меня не удивляет.

I cannot tell you.	Когда-нибудь после моей смерти, Аттерсон, вы, может быть, узнаете все, что произошло.
And in the meantime, if you can sit and talk with me of other things, for God's sake, stay and do so; but if you cannot keep clear of this accursed topic, then in God's name, go, for I cannot bear it."	Я же ничего вам объяснить не могу. А теперь, если вы способны разговаривать о чем-нибудь другом, то оставайтесь я очень рад вас видеть, но если вы не в силах воздержаться от обсуждения этой проклятой темы, то, ради Бога, уйдите, потому что я этого не вынесу.
As soon as he got home, Utterson sat down and wrote to Jekyll, complaining of his exclusion from the house, and asking the cause of this unhappy break with Lanyon; and the next day brought him a long answer, often very pathetically worded, and sometimes darkly mysterious in drift.	Едва вернувшись домой, Аттерсон сел и написал Джекилу, спрашивая, почему тот отказывает ему от дома, и осведомляясь о причине его прискорбного разрыва с Лэньоном. На следующий день он получил длинный ответ, написанный очень трогательно, но местами непонятно и загадочно.
The quarrel with Lanyon was incurable.	Разрыв с Лэкьоном был окончателен.
"I do not blame our old friend," Jekyll wrote, but I share his view that we must never meet.	"Я ни в чем не виню нашего старого друга, писал Джекил, но я согласен с ним: нам не следует больше встречаться.
I mean from henceforth to lead a life of extreme seclusion; you must not be surprised, nor must you doubt my friendship, if my door is often shut even to you.	С этих пор я намерен вести уединенную жизнь не удивляйтесь и не сомневайтесь в моей дружбе, если теперь моя дверь будет часто заперта даже для вас.
You must suffer me to go my own dark way.	Примиритесь с тем, что я должен идти моим тяжким путем.
I have brought on myself a punishment and a danger that I cannot name.	Я навлек на себя кару и страшную опасность, о которых не могу говорить.
If I am the chief of sinners, I am the chief of sufferers also.	Если мой грех велик, то столь же велики и мои страдания.
I could not think that this earth contained a place for sufferings and terrors so unmanning; and you can do but one thing, Utterson, to lighten this destiny, and that is to respect my silence."	Я не знал, что наш мир способен вместить подобные муки и ужас, а вы, Аттерсон, можете облегчить мою судьбу только одним: не требуйте, чтобы я нарушил молчание".
Utterson was amazed; the dark influence of Hyde had been withdrawn, the doctor had returned to his old tasks and amities; a week ago, the prospect had smiled with every promise of a cheerful and an honoured age; and now in a moment, friendship, and peace of mind, and the whole tenor of his life were wrecked.	Аттерсон был поражен: черное влияние Хайда исчезло, доктор вернулся к своим прежним занятиям и друзьям, лишь неделю назад все обещало ему бодрую и почтенную старость, и вдруг в один миг дружба, душевный мир, вся его жизнь оказались погубленными.
So great and unprepared a change pointed to madness; but in view of Lanyon's manner and words, there must lie for it some deeper ground.	Такая огромная и внезапная перемена заставляла предположить сумасшествие, однако поведение и слова Лэньона наводили на мысль о какой-то иной причине.
A week afterwards Dr. Lanyon took to his bed, and in something less than a fortnight he was dead.	Неделю спустя доктор Лэньон слег, а еще через две недели скончался.

The night after the funeral, at which he had been sadly affected, Utterson locked the door of his business room, and sitting there by the light of a melancholy candle, drew out and set before him an envelope addressed by the hand and sealed with the seal of his dead friend. "PRIVATE: for the hands of G. J. Utterson ALONE, and in case of his predecease to be destroyed unread," so it was emphatically superscribed; and the lawyer dreaded to behold the contents.	Вечером после похорон, чрезвычайно его расстроивших, Аттерсон заперся у себя в кабинете и при унылом свете свечи достал конверт, адресованный ему и запечатанный печаткой его покойного друга. "Личное. Вручить только Г. Дж. Аттерсону, а в случае, если он умрет прежде меня, сжечь, не вскрывая" таково было категорическое распоряжение на конверте, и испуганный нотариус не сразу нашел в себе силы ознакомиться с его содержимым.
"I have buried one friend to-day," he thought: "what if this should cost me another?"	"Я похоронил сегодня одного друга, думал он.
And then he condemned the fear as a disloyalty, and broke the seal.	Что, если это письмо лишит меня и второго?"
Within there was another enclosure, likewise sealed, and marked upon the cover as "not to be opened till the death or disappearance of Dr. Henry Jekyll."	Затем, устыдившись этого недостойного страха, он сломал печать. В конверте оказался еще один запечатанный конверт, на котором было написано: "Не вскрывать до смерти или исчезновения доктора Генри Джекила".
Utterson could not trust his eyes.	Аттерсон не верил своим глазам.
Yes, it was disappearance; here again, as in the mad will which he had long ago restored to its author, here again were the idea of a disappearance and the name of Henry Jekyll bracketted.	Но нет и тут говорилось об исчезновении: как и в нелепом завещании, которое он уже вернул его автору, тут вновь объединялись идея исчезновения и имя Генри Джекила.
But in the will, that idea had sprung from the sinister suggestion of the man Hyde; it was set there with a purpose all too plain and horrible.	Однако в завещании эту идею подсказал зловещий Хайд, и ужасный смысл ее был ясен и прост.
Written by the hand of Lanyon, what should it mean?	А что подразумевал Лэньон, когда его рука писала это слово?
A great curiosity came on the trustee, to disregard the prohibition and dive at once to the bottom of these mysteries; but professional honour and faith to his dead friend were stringent obligations; and the packet slept in the inmost corner of his private safe.	Душеприказчик почувствовал необоримое искушение вскрыть конверт, несмотря на запрет, и найти объяснение этим тайнам, однако профессиональная честь и уважение к воле покойного друга оказались сильнее конверт был водворен в самый укромный уголок его сейфа невскрытым.
It is one thing to mortify curiosity, another to conquer it; and it may be doubted if, from that day forth, Utterson desired the society of his surviving friend with the same eagerness.	Но одно дело подавить любопытство и совсем другое избавиться от него вовсе; с этого дня Аттерсон уже не искал общества второго своего друга с прежней охотой.
He thought of him kindly; but his thoughts were disquieted and fearful.	Он думал о нем доброжелательно, но в его мыслях были смятение и страх.
He went to call indeed; but he was perhaps relieved to be denied admittance; perhaps, in his heart, he preferred to speak with Poole upon the doorstep and surrounded by the air and sounds of the open city, rather than to be admitted into that house of voluntary bondage, and to sit and speak with its inscrutable recluse.	Он даже заходил к нему, но, пожалуй, испытывал только облегчение, когда его не принимали; пожалуй, в глубине души он предпочитал разговаривать с Пулом на пороге, где их окружали воздух и шум.большого города, и не входить в дом добровольного заточения, не беседовать с уединившимся там загадочным отшельником.