Лао Шэ - Сказители

Баоцин простился с ним. Он шел, гордо подняв голову, глаза его светились. Если Мэн Лян может работать с утра до ночи, почему же он не может? Да и Тюфяк, пожалуй. Они будут разучивать новые тексты днем и ночью.

В Чунцине снова наступал сезон туманов. Повсюду был слышен стук молотков, люди заново отстраивали дома. Работали быстро. Через каких-то несколько месяцев раны войны уже были еле заметны. По крайней мере, на главных улицах следов разрушений не осталось. Лишь на отдаленных окраинах сохранялись еще черные пепелища – печальное зрелище. Облик Чунцина изменился. Дома из трехэтажных превратились в двухэтажные – все из бамбуковых дранок и жердей, отчего город стал как бы шире и просторнее.

Баоцин помогал хозяину ремонтировать помещение. Он с трудом раздобыл рабочих, сам таскал материалы, со всеми вместе строил крышу. В конце концов сценической площадкой уже можно было пользоваться. Нельзя сказать, чтобы выглядела она вполне пристойно, однако это все-таки уже была площадка, и можно было хоть сейчас начинать представление.

В день премьеры исполнялись сказы о войне сопротивления. Сначала спела свой отрывок Сюлянь, Баоцин сидел в стороне от сцены и наблюдал. Ему всегда казалось очень занятным смотреть на дочь со стороны. На этот раз он обратил внимание на некоторые новые приемы, которыми она овладела. Голос ее остался прежним, однако он наполнился болью и слезами – она стала понимать глубокий смысл текста сказа, теперь каждое ее слово достигало зрителя. Сначала он даже опешил, а потом все понял. Конечно, это результат занятий. Девушка впервые в жизни по-настоящему поняла, о чем она поет. Мэн Лян слово за словом разъяснял ей текст сказа, подробно расшифровывал ей каждую строку. Для лучшего запоминания он придумал целую серию картинок, иллюстрирующих текст, который она должна была исполнять. Результат превзошел ожидания. Она отдавала пению всю себя.

Слушатели тоже заметили эти изменения. Они наслаждались новым сказом и радовались успехам исполнительницы. Как только она закончила, раздался гром аплодисментов. Сюлянь никогда прежде так не хлопали.

Она стремительно убежала за кулисы, только косички запрыгали.

– Папа, – кричала она, чуть не столкнувшись с отцом. – Не пойму, что случилось. Когда вышла на сцену, все слова забыла, а потом они вдруг сами стали вылетать из моей души. Я пела, чувствуя размер и ритм, и нигде не ошиблась. – Ее юное личико раскраснелось. – А почему не пришел господин Мэн? Я так надеялась, что он придет послушать.

Баоцин тоже был удивлен. Мэн Лян так и не появился. Подошла Циньчжу. Лицо ее было натянуто, брови нахмурены. Она сначала хотела поздравить Сюлянь с успехом, но потом передумала, встала в сторонке и стала слушать, о чем они говорят. Циньчжу никогда не ревновала к Сюлянь и не считала ее своей соперницей. А тут пришлось задуматься. Вот новости, стоит так аплодировать этой девчонке за какой-то новый текст! Она должна сделать все возможное, чтобы опередить ее. Если Сюлянь удастся выдвинуться, она сможет перетянуть на свою сторону богатых господ, которые приходят специально поаплодировать Циньчжу.

Она закусила пухлую нижнюю губу и так простояла довольно долго. Потом мотнула головой, повернулась и ушла.

Наступил ее черед выходить на сцену. Циньчжу спела какую-то вульгарную песенку. Однако, как она ни старалась жестикулировать и заигрывать со зрителем, бульварные мелодии успеха не имели. Публика ждала другого. Для Циньчжу это было равносильно поражению. Впервые к ней отнеслись так холодно. Понурившись, она вошла в комнату Сюлянь, упала прямо в кресло и сказала хрипловатым голосом:

– Здравствуй, образованная госпожа! Где это ты раздобыла новый текст? Кто научил? Его текст?.. То-то ты ноешь с таким чувством.

Сюлянь резко повернулась, лицо ее стало пунцовым. Она еще не успела раскрыть рот, как влетела Дафэн.

– Циньчжу, как понимать твои слова?

Циньчжу с полным безразличием расхохоталась.

– А что я такого сказала? Не нравится, можешь заткнуть уши.

Дафэн готова была расплакаться от обиды.

– Если ты еще будешь говорить такие слова, я пойду и расскажу матери, – сказала она сердито и встала. Увидев, что дело принимает такой оборот, Циньчжу вышла. Перед дверью она повернулась и грязно выругалась.

Сюлянь беспомощно смотрела на Дафэн.

– Почему многие так любят говорить грязные слова? Смотри, мама тоже их произносит.

Дафэн покачала головой.

– Не обращай внимания, – сказала она спокойно. – Ну и пусть, подумаешь!

Сюлянь было стыдно и горько. Она поглядела в зеркало и произнесла ругательство. Ну и что? Какую выгоду она для себя извлекла? Почему некоторые люди говорят гадости так легко и непринужденно, даже с удовольствием? Вот господин Мэн таких слов не произносит, и она не должна произносить. Она преклонялась перед господином Мэном. Он умел развязывать узелки, которые были у нее на душе. Рядом с ним она никогда не чувствовала себя ущербной.

Баоцин тоже исполнил новый сказ. Слушатели шумно аплодировали. Тем не менее некоторые замечали, что пришли послушать сказы, чтобы отвлечься от военной действительности, поэтому лучше бы послушать что-нибудь старенькое. Баоцин лишь посмеялся, сказав:

– Иногда человек должен попробовать свои силы в новом деле.

Сюлянь рассказала отцу о том, что говорила Циньчжу. Баоцин улыбнулся, потом сказал:

– Она ленивая, ей неохота разучивать новые вещи, да и завидует тебе. – Сюлянь поинтересовалась, почему Циньчжу, когда ругается, становится такой же, как мама. Баоцин промолчал.

Он поднялся в свою комнату на втором этаже с таким чувством, будто сегодня был праздник. Теперь и Сюлянь кое-что может. Если семья Тан начнет строить козни, пусть катится вон со своей потаскушкой. Какой же сегодня день!

С месяц дела шли успешно. Между представлениями Баоцин и Сюлянь бесплатно выступали в пользу Организации по сопротивлению Японии, собирали пожертвования для раненных на фронте солдат. В газетах вскоре появилась информация о благотворительных концертах. Их имена каждый день появлялись в газетах. Баоцин почувствовал, что и в самом деле стал известным и уважаемым человеком и что может на равных держаться с актерами нового театра.

Однажды вечером, взяв с собой Сюлянь, он зашел в маленький ресторанчик и стад рассказывать ей, каким образом думает в ближайшее время добиться успехов. Он подчеркнул:

– Год назад в это время ты еще ничего собой не представляла. А теперь ты тоже стала знаменитостью, и твое положение стало намного выше, чем у Циньчжу. Ты должна радоваться этому.