Лао Шэ - Сказители

– Не печалься, Баоцин, я с тобой – вот и ладно. Я ведь твой старший брат. Я буду аккомпанировать тебе не хуже этого маленького ублюдка. Однако ты должен мне создать рекламу. Должно быть написано: «Специально приглашенный музыкант господин Баосэн». Я не желаю быть простым аккомпаниатором, который зарабатывает на хлеб игрой на трехструнке.

Баоцин согласился. Он был так возбужден, что у него из глаз текли слезы. Он любил своего старшего брата, знал, что Тюфяк и в самом деле жертвует собой ради него.

– Брат, – у Баоцина срывался голос, – ты мой настоящий родной брат. Люди называют тебя Тюфяком, это так обидно. Всякий раз, когда я сталкиваюсь с трудностями, ты меня выручаешь. Все-таки мы с тобой как нельзя лучше понимаем друг друга и готовы действовать совместно.

Тюфяк сказал, что господин Мэн хочет съездить с ним разок в город. Он тут же достал деньги и попросил купить билет. Господин Мэн – это счастливая его звезда, не так ли?

На обратном пути Баоцин ехал в автобусе и подводил баланс: ушла эта потаскушка Циньчжу и ублюдок Сяо Лю; появилась новая труппа, конкурирующая с ним; потеряно несколько важных посетителей, которым стало лень ходить на его представления. Зато старший брат стал аккомпаниатором, Сюлянь стала знаменитой, ну и, конечно, у него появилось доброе имя. Теперь и у него появилось доброе имя! От радости он запел, на ходу сочиняя слова: «Брат играет, брат поет. Сюлянь, ты скорей вставай, вставай, вставай, скорее вставай».

Пассажиры с интересом наблюдали за ним, но ничего не говорили. Они думали: «Ну и странные же эти люди, прибывшие из-за реки!»

Сюлянь была очень довольна новостями. Следующей задачей было рассказать обо всем тетушке. Баоцин решил скопировать Мэн Ляна. Послал Дафэн купить вина, попросил налепить пельменей и приготовить лапшу под особым острым соусом.

На следующий день, вечером, к Баоцину явились гости. Первым прибежал Сяо Лю. Он влетел в комнату как ошалелый и встал в сторонке, вздрагивая. За ним как побитая собака проследовал подавленный Тан Сые. Оба молчали.

– Что случилось? – спросил Баоцин.

Тан Сые чуть не рыдал.

– Да, да. Сейчас. Вы обязательно должны помочь. Только вы это можете сделать.

Баоцин с удивлением поднял брови.

– Что, в конце концов, случилось? Я ничего не понимаю. Как помочь? – Подумав, он поспешил добавить: – Если деньги, то у меня их нет.

Сяо Лю писклявым голосом объяснил суть дела.

– Циньчжу арестовали. – Он не знал, куда девать руки, на его бледном лице выступили бусинки пота.

– Арестовали? – переспросил Баоцин. – Но за что?

Они обменялись взглядами, но рта никто не раскрыл.

В конце концов Тан Сые с горечью произнес:

– Уж очень неосторожно она поступила. Была в гостинице, несколько ее друзей курили там опиум. Циньчжу, конечно, не курила, курили другие. Так неосторожно поступила.

Баоцин с трудом подавил желание громко рассмеяться или плюнуть им в лицо. Вот сволочь! Не сможет теперь шастать по улицам, так прибежали ко мне за помощью!.. Подумав, он сдержал себя. Нельзя радоваться чужому горю и извлекать из этого выгоду. Не заниматься с ними грязными делишками, но и не относиться к ним слишком жестоко.

Что вы хотите, чтобы я сделал?

– Попросите ваших друзей, имеющих положение, замолвить словечко, чтобы ее выпустили. У нас завтра вечером премьера. Без центрального номера программы никак нельзя. Если у вас нет возможности вытащить ее оттуда, вы и Сюлянь должны выступить у нас.

– Этого я сделать не могу, – твердо ответил Баоцин. – -У меня нет свободного времени. Если и смогу что-нибудь сделать, так только попытаться составить вам протекцию.

Тан Сые неотступно умолял его помочь горю.

– Вы и Сюлянь должны нам помочь. Я гарантирую, что она не будет общаться с другими девушками. Весьма просим вашего присутствия.

Баоцин кивнул. А почему бы, в обмен на их согласие, не потребовать, чтобы Сюлянь шла центральным номером программы? Что бы там ни было, это нужно заполучить. Ему стало смешно. В семье Тан премьера, а главную роль в ней исполняет Сюлянь! Если бы ему пришлось писать объявление, он так бы и написал.

Сюлянь была вне себя от радости. Впервые в жизни она шла главным номером.

На следующий день после представления Сюлянь крепко сжимала в руке свою долю, которую ей отчислил Тан Сые. Она решила отдать их матери, сделать ей приятное. Теперь она тоже стала первым номером. Заработает деньги, отдаст матери и посмотрит, останется ли та по-прежнему такой холодной и враждебной к ней.

Зажав деньги в руке, она быстро взбежала наверх, крича по дороге:

– Мама, это тебе. Все эти деньги, которые я заработала, отдаю тебе на вино.

Тетушка засмеялась. Прежде она никогда не хвалила Сюлянь. Но когда есть деньги на вино, это как-никак событие радостное.

– Давай, – сказала она, – я дам тебе попробовать мое вино. – Она помешала палочками для еды в бокале и капнула несколько капель Сюлянь прямо на язык,

Сюлянь вернулась к себе в комнату, весело напевая. Она распустила косу, скатала волосы на затылке в узелок и, довольная, стала смотреться в зеркало, чувствуя себя совсем взрослой. А разве нет? Даже мама и та была довольна. Она начала раздеваться, рассматривая себя в зеркало. Когда в комнату вошла Дафэн, Сюлянь сидела на краешке кровати. Дафэн глянула на пучок ее волос и захихикала.

– Ты что, с ума сошла, зачем это? – спросила она.

Адъютант Тао был красивым белолицым мужчиной с живыми глазами, высокого роста и мощного телосложения. Чистокровный северянин, церемонный, радушный. Когда-то он был добр и внимателен к людям, но, прослужив столько лет в армии, утратил эти естественные для человека качества, стал холодным и бессердечным. Он производил впечатление добропорядочного человека и этим нравился, однако никогда нельзя было уловить, говорит он правду или лжет. По прошествии стольких лет он давно уже потерял всякую совесть и начисто забыл, каким был в прошлом.

Вступая в очередную сделку, он всегда исходил из реальной обстановки и ясно представлял возможные выгоды. Взять хотя бы тот случай со сказителем Баоцином и его дочерью. Поначалу адъютант Тао и в самом деле хотел помочь им. Все же земляки, северяне, как- никак нужно руку помощи подать. Однако вплоть до их встречи с госпожой Ван он не предложил Баоцину и Сюлянь никаких идей, не подсказал им, как избежать беды. После того как Сюлянь столкнулась с госпожой, Тао вдруг почувствовал, что превратился для семьи Фан в спасительного бодисаттву. Поскольку он оказал им ми-

лесть, земляк его, зная цену такой милости, должен был в какой-то форме выразить чувство благодарности.