Владимир Набоков - Дар. II часть

Какая она изящная, жалкая, и что у нее один любовник за другим, и все бедняки. [51] Эта запись относится, очевидно, к Ивонн. На полях чуть ниже написано и подчеркнуто: « Таня ». Имя указывает на живущую в Париже сестру Федора Годунова-Чердынцева, о которой известно из пятой главы «Дара», что у нее есть дочь («Мне было так забавно узнать, что у Тани родилась девочка, и я страшно рад за нее, за тебя». С. 391); она также является героиней рассказа «Круг» (1934).

«Ах ты, Боже мой, Феденька, не нужно, — говорила она тихо и с какой-то рассеянной [машинальной, увещевательной] [52] Квадратные скобки принадлежат Набокову. <���интонацией>, как бы думая о чем-то другом, но тоже незначительном, — ну, право же».

Он обернулся и она обернулась. [56] Вычеркнуто другое начало: «Он обернулся, <���она> совсем повернулась, обернулась, полуповернулась». Он сделал шесть шагов к ней, она три шага, такой танец, и оба остановились. Молчание.

Прямой и прозрачный уровень ее глаз приходился ему по узел галстука.

«Сколько же?» — спросил Федор Константинович.

Она ответила коротко и бойко [57] Вычеркнуто после этого: «Сто монет». , и, слушая эхо цифры, он успел подумать: сто [58] Нельзя сказать, оставлено это слово («сто» по-французски «cent») или вычеркнуто. В «Лолите»: «Я осведомился о ее цене, и она немедленно ответила с музыкальной серебряной точностью (птица — сущая птица!): „Cent“» (I, 6). Описания свиданий Годунова-Чердынцева с Ивонн в измененном виде, но с сохранением многих деталей (вплоть до тех же французских фраз с той же интонацией), вошли в первую часть «Лолиты», где Гумберт Гумберт рассказывает о своих свиданиях с молодой французской проституткой Моникой в Париже (в «Лолите» также речь идет о «Париже тридцатых годов», I, 5). Долинин, однако, считает, что «в русской версии „Лолиты“ нарративная часть эпизода почти полностью лишена стилистических и лексических совпадений с черновыми набросками „Встреч с Колет“» (Истинная жизнь писателя Сирина. С. 293). франков — игра слов, увлекается [59] Вычеркнуто: «„Закусил удила“ по-французски». — и рифма на копье под окном королевы. И я ответил: «многовато», хоть дал бы арараты злата, хоть знал, что жизнью заплачу, коль надобно, — а получу. [60] Ср. в «Волшебнике»: «И за все это, за жар щек, за двенадцать пар тонких ребер, за пушок вдоль спины, за дымок души, за глуховатый голос, за ролики и за серый денек, за то неизвестное, что сейчас подумала, неизвестно на что посмотревши с моста... Мешок рубинов, ведро крови — все что угодно...» (В. Набоков. Собрание сочинений русского периода. Т. 5. С. 51). Уже отворачиваясь — только угол глаза, сейчас, и он <���она?> уйдет, ясно произнесла: «Eh, bien, tant pis!» [61] Ну ладно, ничего не поделаешь! ( фр. ) — так учительница музыки заставляла ударить пальчиком-молоточком, когда я клавишамкал.