Арнольд Беннетт - Повесть о старых женщинах

— За границу? — в ужасе произнесла Констанция, словно ей грозила смертельная опасность.

— Ну да, — энергично и весело подтвердила Софья, решившая увезти Констанцию за границу. — Мало ли куда можно поехать, а жили бы мы среди порядочных англичан.

Софья вспомнила курорты, на которых в шестидесятые годы бывала с Джеральдом. Теперь они вспоминались ей как райские уголки и снова и снова являлись ей подобно сновидениям.

— Не думаю, что мне подходят заграничные вояжи, — сказала Констанция.

— Но почему? Ты ведь этого себе не представляешь. Ты никогда не бывала там, моя дорогая.

Софья ободряюще улыбнулась, но Констанция не ответила на улыбку. Ей было не до веселья.

— Мне это не подходит, — упрямо повторила она. — Я домоседка. Ты другое дело. Мы с тобой разные люди, — добавила она язвительно.

Софья подавила в себе раздражение. Она знала, что как личность сильнее Констанции.

— Ну хорошо, — сказала она, не ослабляя напора. — Поедем куда-нибудь в Англии или в Шотландии. Я бы с удовольствием съездила в Торкуэй {103} 103 Торкуэй — курорт на берегу Ла-Манша. или в Танбридж-Уэллс {104} 104 Танбридж-Уэллс — курорт с минеральными водами в графстве Кент (юго-восточная Англия). . По-моему, Танбридж-Уэллс прелестный городок, публика там отборная, и климат превосходный.

— А по-моему, я должна вернуться на Площадь св. Луки, — сказала Констанция, оставив слова Софьи без внимания. — У меня там столько дел!

Теперь Софья посмотрела на Констанцию уже более серьезно и решительно, хотя по-прежнему добродушно, всем своим видом показывая, что радеет о благе Констанции.

— Ты делаешь ошибку, Констанция, — сказала она, — если хочешь знать мое мнение.

— Ошибку? — воскликнула Констанция, вздрагивая.

— И очень большую ошибку, — добавила Софья, видя, что ее слова произвели впечатление.

— Не вижу никакой ошибки, — ответила Констанция, набравшись храбрости и считая вопрос исчерпанным.

— Да, не видишь, — сказала Софья. — Но ты совершаешь ошибку. Понимаешь, ты превращаешь себя в рабу собственного дома. Не дом существует для тебя, а ты для него.

— Ах, Софья! — смущенно пробормотала Констанция. — Что тебе в голову приходит, право!

Разнервничавшись, Констанция встала, взяла со стола какую-то вышивку и, покашливая, надела очки. Сев на место, она сказала:

— Я очень легкомысленно отношусь к домашнему хозяйству, не то что другие. Уверяю тебя, я не обращаю внимания на массу мелочей — лишь бы не беспокоиться попусту.

— Отчего же ты сейчас беспокоишься? — возразила Софья.

— Не могу же я взять и бросить свой дом, — обиженно ответила Констанция.

— Одного не понимаю, — сказала Софья, снова подняв глаза на Констанцию. — Зачем ты вообще живешь на Площади св. Луки?

— Должна же я где-то жить. А мне там очень нравится.

— Дым нравится? Грязь? Да и дом совсем ветхий.

— Он куда лучше всех этих новых домов у парка, — отрезала Констанция.

Она не могла слышать нелестных отзывов о своем доме. Она не признавала даже ту очевидную истину, что дом старый.

— Начать с того, что ни одна служанка не согласится готовить в подвале, — сохраняя спокойствие, заметила Софья.

— Ну, не знаю, не знаю! Роза, по крайней мере, об этом ни словом не обмолвилась. Хорошо тебе так говорить, Софья. Но я-то знаю Берсли лучше твоего, — в голосе Констанции снова появилась язвительная нота. — И уверяю тебя, мой дом считается не из худших.

— Да я и не спорю, не спорю. Но в другом месте тебе было бы лучше. Все так считают.

— Все? — Констанция, бросив рукоделье, подняла голову. — Кто все? Кто с тобой обо мне говорил?

— К примеру, доктор, — сказала Софья.

— Доктор Стерлинг? Мне это нравится! Он всегда твердит, что в Берсли самый здоровый климат во всей Англии. Он всегда нахваливает Берсли.

— Доктор Стерлинг считает, что тебе следует побольше ездить, а не сидеть взаперти в темном доме.

Если бы у Софьи было время подумать, она не назвала бы дом темным. Ей это могло только повредить.

— Ах вот как! — фыркнула Констанция. — Так вот, если мистер Стерлинг желает знать, мне мой темный дом очень нравится.

— Разве доктор не советовал тебе путешествовать? — настаивала Софья.

— Да, он об этом заговаривал, — неохотно признала Констанция.

— В разговоре со мной он на этом настаивал. И я намерена повторить тебе его слова.

— Пожалуйста! — любезно согласилась Констанция.

— Боюсь, ты не понимаешь, как все это серьезно, — сказала Софья. — Ты не видишь себя со стороны.

Мгновение она молчала. То, как многозначительно Констанция повторила слова «мой темный дом», вывело Софью из равновесия и заставило ее позабыть осмотрительность. Она решилась подробно пересказать Констанции свой разговор с доктором.

— Это вопрос твоего здоровья, — закончила она свою речь. — Я сочла себя обязанной серьезно с тобой поговорить и поговорила. Я надеюсь, что ты поймешь меня правильно.

— Ну разумеется! — поспешно ответила Констанция и подумала: «И трех месяцев не прошло, как мы вместе, а она уже пытается прижать меня к ногтю».

Наступило молчание. Наконец Софья сказала:

— Нет сомнения, что и ишиас, и сердцебиение у тебя от нервов. А ты не бережешь свои нервы и волнуешься по пустякам. Смена обстановки принесла бы тебе огромную пользу. Ничего другого тебе не надо. Право, согласись, Констанция, что жить в таком месте, как Площадь св. Луки, притом что ты можешь делать что хочешь и ехать куда пожелаешь, — это уж чересчур. Верно?

Констанция поджала губы и склонилась над вышивкой.

— Ну так как же? — ласково спросила Софья.

— Кое у кого душа черная, как дым в Берсли! — сказала Констанция, и Софья с удивлением увидела, что на глаза сестры накатились слезы.

— Констанция, дорогая! — спохватилась Софья.

— Ни за что! — воскликнула Констанция, отбросив рукоделье и внезапно разражаясь слезами; ее лицо перекосилось, как у плачущего ребенка. — Ни за что! Я должна вернуться домой и сама за всем проследить. Ни за что! Мы здесь только и делаем, что швыряем деньгами. Это не по-христиански. Прогулки, экипажи, гостиная! По шиллингу в день за каждую собаку. Никогда ни о чем подобном не слыхивала. Я хочу домой. Вот и все. Хочу домой.

Впервые за долгое время Констанция заговорила о деньгах, да еще с такой неистовой яростью. Это рассердило Софью.

— Будем считать, что ты здесь моя гостья, — надменно сказала Софья, — если тебя это так волнует.

— Ах нет! — ответила Констанция. — Да разве мне денег жалко? Нет, я не согласна.

И слезы полились ручьем.

— Я на этом настаиваю, — холодно сказала Софья. — Я говорила с тобой ради твоего же блага. Я…

— Ах, — с безнадежностью в голосе перебила ее Констанция, — ну что за деспотизм!