Арнольд Беннетт - Повесть о старых женщинах

— Надеюсь, вас не… — произнесла миссис Бейнс извиняющимся и сочувственным тоном.

— О нет! — весело перебил ее мистер Скейлз. — Мне удалось от них отбиться. Вот только локоть…

Между тем снег не прекращался.

— Заходите, пожалуйста, — предложила миссис Бейнс.

— Не хотелось бы вас беспокоить, — заметил мистер Скейлз. — Я пришел в себя и могу добраться до «Тигра».

— Непременно зайдите, хоть на минутку, — решительно заявила миссис Бейнс. Ей нужно было поддержать репутацию города.

— Вы весьма любезны, — сказал мистер Скейлз.

Внезапно дверь изнутри отворилась, и перед ними предстала Мэгги, глядевшая на них с высоты двух ступенек.

— Желаю всем вам, мэм, счастливого Нового года.

— Спасибо, Мэгги, — ответила миссис Бейнс и с чопорным видом добавила: — И тебе тоже! — А про себя подумала, что Мэгги могла бы подтвердить на деле свое пожелание счастливого Нового года, если бы постаралась в будущем «не избегать углов» при уборке и не бить столько посуды.

Софья, плохо сознавая, что делает, поднялась по ступенькам.

— Нужно пригласить мистера Скейлза встретить с нами Новый год, детка, — остановила ее миссис Бейнс.

— Хорошо, мама! — задыхаясь от волнения, согласилась Софья и стремительно спрыгнула вниз.

Мистер Скейлз приподнял шляпу и должным образом внес в нижнюю гостиную Бейнсов Новый год и уйму снега. Затем в углу у фисгармонии поднялся шум от стряхивания снега с обуви, отряхивания зонтов, плащей и ольстеров. Мэгги унесла охапку намокших от снега вещей, в том числе и галош, и получила приказ вскипятить молоко и принести сладкие пироги. Мистер Пови произнес «бр-р-р» и затворил дверь (с прокладками из фетра от сквозняков). Миссис Бейнс прибавила газ, пока он не загудел, и велела Софье поворошить угли в камине, а Констанции — зажечь второй газовый рожок.

Воцарилось всеобщее радостное возбуждение.

Безмятежное настроение было приятно нарушено (да, приятно, несмотря на ужас, вызванный нападением на локоть мистера Скейлза) одним происшествием — ко всеобщему удивлению, мистер Скейлз оказался в вечернем костюме. Никогда раньше в этом доме никто не бывал в вечернем костюме.

Лицо Софьи залилось краской и продолжало пылать, что подчеркивало живую прелесть ее красоты. От охватившего ее странного обескураживающего упоения у нее кружилась голова. Казалось, она обретается в мире нереального и неправдоподобного. Звуки доносились до нее неотчетливо, контуры вещей и людей светились, как грани призмы. Она находилась в состоянии исступленного, безрассудного, необъяснимого счастья. Исчезли все ее страдания, сомнения, отчаяние, озлобление, упрямство. Она стала такой же робкой и нежной, как Констанция. Глаза ее напоминали глаза лани, а движения очаровывали своим скромным и тонким изяществом. Констанция сидела на диване, и Софья, как бы в поисках прибежища, села на диван рядом с сестрой. Она старалась не смотреть на мистера Скейлза, но не могла отвести от него взгляд. Она была убеждена, что он самый совершенный мужчина на свете. Может быть, несколько низкорослый, но совершенный. Ей почти не верилось, что может существовать подобное совершенство. Он превосходил все ее представления об идеальном мужчине. Подобной улыбки, голоса, рук, волос никогда не существовало! Речь его лилась, как музыка! Улыбка отворяла врата рая! Для Софьи его улыбка принадлежала к тем явлениям природы, которые так прелестны, что от них хочется плакать. В этом описании чувств Софьи не только отсутствует преувеличение, но скорее присутствует излишняя сдержанность. Неповторимые особенности мистера Скейлза полностью завладели ею. Ничто не могло бы убедить ее, что среди людей существует кто-нибудь, равный ему. И именно ее твердая и глубокая уверенность в его абсолютном превосходстве окружала его нимбом невероятного и неправдоподобного, когда он сидел в качалке в гостиной ее матери.

— Я остался в городе, чтобы встретить Новый год у мистера Лотона, — рассказывал мистер Скейлз.

— О, так вы знакомы с адвокатом Лотоном! — отметила миссис Бейнс с удивлением, ибо адвокат Лотон не общался с торговыми кругами. Он обходился с ними любезно, вел их юридические дела, но к ним не принадлежал. Он был другого круга. Его друзья жили в ином мире.

— Мои родители — его старые приятели, — сказал мистер Скейлз, прихлебывая молоко, принесенное Мэгги.

— А теперь, мистер Скейлз, вы должны попробовать мои пирожки. Вы ведь знаете, что за каждый съеденный сегодня пирожок {26} 26 …за каждый съеденный… пирожок… — Имеется в виду поверье, что в новом году будет столько счастливых месяцев, сколько съедено сладких пирожков за последнюю неделю текущего года. , вам прибавится один счастливый месяц, — напомнила ему миссис Бейнс.

Он поклонился.

— Я как раз шел от мистера Лотона, когда со мной приключилась беда, — и он рассмеялся.

Затем он рассказал о своей схватке с грабителями, которая, однако, тянулась недолго, потому что у противников не хватило отваги. Он поскользнулся и ударился локтем о край тротуара, мог бы сломать локоть, если бы не толстый слой снега. Нет, теперь ему не больно, наверное, это просто ушиб. Ему повезло, что злодеи не одолели его, ведь у него в записной книжке лежала крупная сумма в векселях — оплаченные счета! Он не раз думал, как было бы прекрасно, если бы торговые представители разъезжали в сопровождении собак, особенно зимой. Нет ничего лучше собаки.

— Вы любите собак? — спросил мистер Пови, который давно лелеял тайную, но неосуществимую мечту завести собаку.

— Да, — ответил мистер Скейлз, повернувшись к мистеру Пови.

— И у вас есть собака? — спросил мистер Пови.

— У меня фокстерьер — сука, — ответил мистер Скейлз, — она получила первый приз в Натсфорде {27} 27 Натсфорд — город в графстве Чешир. , но теперь стареет.

Упоминание пола в этой комнате прозвучало как гром среди ясного неба. Мистер Пови, человек светский, сделал вид, что ничего не произошло, трепещущие локоны миссис Бейнс явно возражали против излишней грубости. Констанция притворилась, что ничего не слышала, а Софья, по понятным причинам, в самом деле ничего не слышала. Мистер Скейлз и не подозревал, что нарушил конвенцию, согласно которой у собак нет пола. Более того, он не подозревал, какой славой пользуются в городе сладкие пирожки миссис Бейнс. Он еще до прихода к миссис Бейнс съел больше сладких пирожков, чем ему хотелось, и ей не удалось вызвать у него тот восторг, который она привыкла наблюдать у всех, кто их пробовал.

Зачарованный, мистер Пови продолжил разговор о собаках, и становилось все более ясно, что мистер Скейлз, который, вместо того чтобы присутствовать в благопристойном костюме из тонкого сукна на новогодней всенощной, выезжал в вечернем платье в свет, который был знаком с сильными края сего и который держал собак неподобающего пола, не был ни обычным странствующим приказчиком, ни человеком того сорта, к какому привыкли жители Площади. Он явился из другого мира.