Янко Есенский - Демократы

— Почему проклятый? В данном случае — для тебя он, наоборот, очень даже подходящий. Не будь этого закона, Зимак не имел бы еще выслуги лет и тебе пришлось бы ждать. Так вот отрыгиваются привилегии. Досадно другое — перед тобой еще депутат Стеглик. Этого не перепрыгнешь.

— Чего мне прыгать на старости лет? Это Стеглик все порхает с ветки на ветку, с дерева на дерево. Прыгнет со своей депутатской «пенсии» на несколько дней «на службу», склюет Зимаково место и опять, глядишь, перепрыгнет куда-нибудь. Кто сядет на покинутую ветку со штатным местом?

— Ты.

— Но для этого Зимак вслед за Незвалом должен повторить: «Прощай и платочек…» {121} 121 …вслед за Незвалом должен повторить: «Прощай и платочек…» — то есть распрощаться навсегда; «Прощай и платочек» — одно из наиболее известных стихотворений чешского поэта В. Незвала (1900—1958). и сделать нам ручкой.

— В общем-то, да…

— Да.

— Куда запропастился шеф здравоохранения? — президент не видел Перлички за высоким Петровичем.

— Тебя, — подтолкнул Козяковский шептавшегося Перличку.

Шеф здравоохранения, вдохновленный идеями Жалудя, не сразу включился.

— Требую внимания шефа здравоохранения, когда обсуждаются вопросы здравоохранения, — накинулся на него президент.

— Это вопрос больше социальный, — отговорился Перличка с улыбкой, которая еще блуждала на его губах.

— Социальный и здравоохранения, — согласился президент, — вы поняли, о чем мы говорим?

— Я посещал приют.

— Вам тоже прислали письмо?

— Да. Я собрал уже пять экземпляров. Одно письмо поступило в президиум, второе лично президенту, третье — в министерство, которое переслало его мне для расследования, пятое — из округа, в чьем подчинении находится «Азил» и куда подаются отчеты о положении в «Азиле», шестое, наконец, — от участкового врача, он дал его мне, когда я обследовал приют.

— Что же вы там обнаружили?

— Все в наилучшем порядке.

— И ни одной вошки?

— Ни одной.

— А окружной врач?

— Подал докладную о трех. Он был там до меня, так что к моему приходу успели вычесать.

— Данные расходятся. Пан член комитета Мангора нашел две, я — одну, окружной врач — три, вы — ни одной, теперь неясно истинное положение, — задумчиво протянул президент, почесывая затылок.

— Предлагаю послать комиссию для точного определения на месте состояния дел, заключение ее послужит надежным основанием для нашего последующего обсуждения, — потрясал рукой в воздухе доктор Рубар. Другую руку он засунул под пиджак — у него чесалось Под мышкой.

— Поступило предложение — послать чрезвычайную комиссию, которая выяснила бы создавшееся положение, — повторил президент.

Козяковский попросил слова.

— Пожалуйста, пан Козяковский.

— Я полагаю, глубокоуважаемые господа, — начал Козяковский, почесывая локтем бок, — положение в приюте «Азил» нас не должно волновать, поскольку приют не находится в ведении края. Пора оставить в покое приют и приступить к повестке дня.

— Есть предложение перейти к повестке дня, — констатировал президент.

Поднялась рука доктора Закладного.

— Имеет слово пан доктор Закладный.

— На мой взгляд, не важно, в чьем подчинении находится приют, в государственном или частном, — он чертил отточенным кончиком карандаша по бритой голове, и темя его уже походило на большой железнодорожный узел. — Гигиена — дело общее и касается каждого из нас. Мы не можем ждать, пока паразиты сожрут какого-нибудь младенца, необходимо предотвратить возможность скандала в европейском масштабе. Я присоединяюсь к предложению доктора Рубара: послать чрезвычайную комиссию, в которую войдут члены комитета и врачи.

— Слова просит пан Малерник, — произнес президент и кивнул ему.

— Я бы не стал настаивать на создании большой комиссии, — закачался на кресле Малерник, — для нескольких мелких зверюшек хватит попечительского совета. Надо написать об этом в совет повнушительнее, сигнализировать его членам.

— Итак, есть предложение, — подвел итог президент, — чрезвычайную комиссию не посылать, а написать в попечительский совет приюта с внушительным предупреждением — относительно посылки комиссии в составе членов комитета и врачей.

— А мое предложение? — оскорбился Козяковский.

— …Предложение перейти от сообщения члена комитета пана Мангоры к повестке дня? — переспросил президент.

— Я еще не кончил, — запротестовал Мангора, почесывая руки о край стола. — Меня не столько беспокоят вши, — он вскинулся от смеха, — сколько то обстоятельство, что, как совершенно справедливо заметил пан президент, кто-то написал десяток писем, всполошил уйму учреждений, весь почтенный комитет и общественность без всяких на то оснований. Тут следовало бы проверить не чистоту приюта, а чистоту намерений автора этих писем. Прошу пана президента принять во внимание мое предложение и приказать найти злоумышленника и расследовать его злой умысел.

— Поступило предложение отыскать автора писем, — отметил президент.

— Я бы предложил, — отозвался Крокавец, — послать в попечительский совет двух членов комитета для постоянного контроля. Мы отпускаем «Азилу» значительные вспомоществования и имеем право знать, что творится в этом приюте.

— Поступило предложение, чтобы краевой комитет был представлен в попечительском совете двумя постоянными членами.

— С правом голосовать, избирать и быть избранным, — дополнил свое предложение Крокавец.

— С правом голосовать, избирать и быть избранным, — эхом отозвался президент.

— У меня замечание, — вмешался Клинчек, — что делать с автором, если мы найдем его? Паразиты обнаружены. Значит, он был прав.

Клинчек засунул палец за каучуковый воротничок и предостерегающе произнес:

— Господа! Не следует играть с огнем, как бы не обжечься.

«Поступило предложение не играть с огнем», — хотел было повторить за ним президент. Нагромождение предложений уже раздражало его. Он не стал больше ничего повторять и лишь толкнул Кияка, чтобы облегчить душу:

— Яно! Не играй с огнем!

— Прочтите все, что он пишет, — Мангора протянул письмо Клинчеку, — там всевозможные ужасы и чудовища, а не только мелкие паразиты.

— Я не играю, — с запозданием встрепенулся Кияк.

— Кто говорит, что вы играете? — недоуменно обернулся к нему Мангора.

Содержательная дискуссия тянулась еще около часа. Постановили, что помимо приютского врача наблюдение должен вести участковый врач, и не помешает, если иной раз в приют заглянет нотариус, чем не будет нарушено право надзора со стороны окружного врача и ответственного за здравоохранение, равно как и референта по здравоохранению и референта по социальным вопросам. На всякий случай послать комиссию из членов комитета и врачей, поскольку они единогласно опровергают содержащиеся в сигнале факты. В попечительский совет приюта следует послать двух членов комитета. Поскольку приют субсидирует край, он должен иметь информацию обо всем, касающемся приюта. Далее необходимо выяснить, кто писал клеветнические письма, и особенно тщательно проверить, не кроются ли тут интриги персонала против начальства или начальства против персонала, не стремится ли автор писем кого-нибудь подсидеть, занять чье-либо место, не продиктовано ли письмо местью. И действительно, не стоит играть с огнем. Поэтому просьба в газетах об этом не писать, чтобы не получилось, как бывало не раз, когда рассусоливалась в деталях всякая ерунда. С заседания комитета сор выносить нельзя. Что здесь родилось, здесь должно и умереть, неслучайно заседания комитета считаются закрытыми.