Наталия Осс - Антиглянец

Об этом я даже не подумала. Достала документы, отдала ему.

– А мне разве не надо присутствовать?

– Без тебя разберутся. Ты мне доверяешь или как?

Мы вышли на улицу. Он сунул бумаги и ключи здоровому парню, стоявшему возле моего, бывшего моего «Рено».

– Все будет в порядке, Александр Борисович.

Я подумала, что это напоминает сцену из «Криминального чтива». Явился кризис-менеджер и помог отмыть мозги от машины. И устыдилась своего цинизма.

– Садись, – он подвел меня к серебристой «Ауди», открыл дверь.

Я залезла.

– Едем сейчас к тебе в гостиницу за вещами. Потом ко мне. Улетишь вечером. Раньше не получится.

– Подожди, у меня же билет на 13.40, еще можно успеть.

– Полетишь моим самолетом. Обычным рейсом нельзя. Не то чтобы нельзя… Не стоит рисковать.

– А почему? – Я не понимала, к чему такие сложности.

– Девочка моя, ты помнишь, что произошло? Зачем нам лишние неприятности? Следы мы с тобой сейчас заметаем. Пока не забыл – держи. Спасибо, – он протянул мне телефон.

Мы выехали на дорогу.

– Алена, ты прости меня, я виноват.

– В чем? – что-то теплое шевельнулось внутри.

– Виноват, что попался на пути. Втравил тебя в историю эту. Страшную на самом деле. И спасибо тебе, – его голос стал еще теплее, совсем тепло. – За то, что ты там сделала. Если бы не ты… Без тебя я бы не справился, точно. Это просто чудо, что ты ехала. Мне, грешнику, тебя Бог послал… Спасение рядового олигарха, надо фильм такой снять, как думаешь? – он опять иронизировал. Снова надел свою непробиваемую броню.

– Не за что благодарить. Если что, обращайся, – я тоже натянула шкуру.

Он достал мобильный. Набрал номер. Я слышала французский голос в трубке.

– Черт, не отвечает! Ладно, какие у нас планы? Слушай, давай в магазин заедем. Я не сообразил сказать, чтобы одежду привезли. Вид у нас с тобой, как у чуваков из Pulp Fiction, кровавых вампиров. Футболочку мне надо, как у Траволты, и тебе что-нибудь… Только пожрать еще заедем…

Я опустила козырек. Надо же, я за это утро ни разу не посмотрела в зеркало. Даже когда умывалась в больнице. Да там и зеркала не было.

Тушь потекла, темные круги под глазами, под ногтями кайма. Туфли… Туфли с ободранными носами, подошва, и правда, оплавилась. Весь мой прекрасный новоиспеченный гардероб теперь можно выкинуть. Блузка, исперченная крупинками гари, была безнадежно испорчена и пахла дымом.

Я вдруг расхохоталась.

Он посмотрел на меня.

– Ты чего?

Я не могла ответить. Смеялась. Он тоже – сначала скупо улыбнулся, потом заржал.

– Чего мы смеемся?

– Потому что… Посмотри на нас. Мы маньяки. «От заката до рассвета»… Нас с тобой арестуют, если мы в таком виде…

– Точно! – Он еще смеялся, но вид у него стал озабоченный. – Давай-ка прямо сейчас шопинг совершим.

Мы уже выехали из города и пробирались по окрестным поселкам. Остановились возле магазина – футболки, тишотки, кроссовки.

– Иди ты! У тебя вид относительно приличный. Меня сразу повяжут. Подожди, деньги сейчас тебе дам. – Он обернулся назад. – Пиджак… Черт! Я же пиджак в машине оставил.

Он рухнул головой на руль.

– Веришь, первый раз такое! Это я виноват, не подумал. У тебя… извини… у тебя деньги есть?

Если бы я не знала, что он никогда не краснеет, то могла бы поклясться, что сейчас именно это и происходит. Но в отличие от меня, светлокожей, он хорошо хранил свои секреты. Я не была уверена. Может, в машине жарко.

В кошельке оставалось сто пятьдесят евро.

– Есть, – сказала я ехидно. Мне хотелось ржать, но я себя контролировала. Тогда он обидится точно.

– Все, Алена, поступаю к тебе на содержание. Олигарх без бабла, ты видела такое когда-нибудь? Будешь потом в книжке описывать, как Канторович сто евро одалживал у девушки… Вот я идиот!

– Ладно, не переживай, олигарх! – мне стало весело. – Продажная пресса всегда рядом с большим бизнесом. Но на Бриони не рассчитывай. Удовлетворишься маечкой за двадцатку.

– Согласен удовлетвориться. Обещаю – верну с процентами. Я ее потом в Кремль буду надевать, главная вещь будет.

– Сиди уже, Кремль! Размер какой, лучше скажи.

– Французский 56—58.

Я вышла из машины. Да уж, это будет самый дикий шопинг в моей жизни.

В молодежном магазине я обнаружила: для себя – майку с надписью Gold Girl и бермуды, для него – красную футболку с зелеными полосками и штаны цвета хаки, с клепками и безразмерные.

Все вместе – как раз девяносто евро. Столько мне удалось отыграть у судьбы.

Он открыл мне дверь, опять с телефоном у уха, и мы двинулись дальше. Остановились у кафе. Ему – кофе, три круассана, бутерброд длинный с ветчиной, мне – чай и два круассана.

– И опять на твои, – отметил он, чтобы сгладить неловкость. Я понимала, что ему страшно неудобно, но аппетит прорезался зверский.

– Ешь, ешь и помни мою доброту.

– Ну, показывай покупки! – сказал он, когда мы съехали на небольшую площадку у моря. – Сейчас, секунду, еще одна попытка.

Он опять набрал номер.

– Не отвечает она. Черт, вот где она шляется?! Дома нет, из больницы мне бы позвонили…

– Кто? – я вдруг поняла. – Настя?

Господи, как я могла о ней забыть? Бедная Настя. Хоть она и дура, но ее тоже жаль.

– И где она?

– Если бы я знал! Ты себе не представляешь, как она мне сейчас нужна! Ну ладно, где моя маечка с Че Геварой?

Я сунула ему пакет.

– Ты думаешь, сколько мне лет? – сказал он, вытаскивая брюки.

– Ах вот так? Ты недоволен еще? Сам бы покупал!

Я обиделась неожиданно для себя. Погасла.

– Аленка, прости. Я как всегда… Спасибо тебе. Ну, не сердись на меня. Я виноват, что совместный шопинг опять не получился. Хочешь, побей.

И он подставил мне свой лоб.

Это он про что? Про презервативы… Дать бы тебе по лбу!

Я замолчала. Обида уже щекотала нос.

– Черт! Опять не в тему, не подумал… Ну прости дурака, прости… – Он обхватил меня за шею, притянул к себе. Близко, близко…

Я дернулась и вырвалась. Тоже мне! А Настя?!

– Может, примеришь? – сказала я резко.

– Давай ты первая! – хмыкнул он.

Я выхватила пакет, открыла дверь и выскочила из машины. Пошла к пляжу. Сначала медленно, потом почти побежала. Море точно такое же, как вчера. Оно не желало знать ни о каких неприятностях, дурных подробностях частной человеческой жизни. Сияющее, как будто ничего ни вчера, ни сегодня не было. Не было костра с запахом горелой кожи, слипшихся, мокрых от крови волос, липких пятен на заднем сиденье, жидкости, просочившейся из обивки, когда я случайно оперлась рукой на заднее сиденье машины. И этих булькающих звуков, исходивших из глубины распотрошенного тела Аркадия, когда его клали на носилки.

Я бросила пакет на камни, села и зарыдала. Плакала, не зная о чем – потому что его жаль, и себя, и всех, и что море когда-то кончится. И все кончится. И потому что была в одном шаге от того, чтобы не увидеть его, идиота, никогда. И что этот идиот может быть настоящим, только когда мир рушится, выпадает из его рук. Стоит ему снова начать им управлять, все заканчивается.